Один раз Полуэкт карикатуру рисовал. В третьем классе, на Мистера-Твистера миллионера, и получил за нее первую премию — линейку и резинку. Домой мчался со всех ног, распахнул дверь и крикнул с порога: «Мама, мне премию дали! Вот посмотри!» Протянул зажатые в потной руке сокровища. Мать поняла его, полюбовалась подарками и похвалила: «Постарался — и получил. Надо, сынок, все по уму делать, любую работу усердие вкладывать, тогда и уважение к тебе будет». Слова матери запомнились. Он и учиться стал лучше, и ни от какого дела ни в школе, ни дома не отлынивал, и через два года получил такую премию, о которой и мечтать не смел — заводские никелированные коньки «нормис». Они кое-где поржавели, наверно, долго лежали на складе, но после деревянно-проволочных самодельных, на которых катался раньше, казались настоящим чудом. Перед уходом в армию Мать по какому-то случаю вспомнила и рассмеялась: «Коньки-то твои я на базаре купила. Не было у школы денег на такую дорогую премию, вот меня и попросили,- Пять рублей отдала, но уж раз заслужил…»
Мистер-Твистер у него получился, а Гитлер?..
— Не нарисовать мне, ребята. Д а и на чем?
— Сходите к Лобатову. Пусть простыней привезет. Остальное сами достанем.
Упоминание о Лобатове и совсем расхолодило. Высмеет, детский сад упомянет, а помогать не будет. Но ребята завелись, пригрозили, что сами пойдут к ПНШ-2 и рисовать будут сами, если он отказывается. Пришлось пойти. Лобатов — пойми его! — тоже в азарт вошел:
— Дело придумали! На Новый год мы им такой «праздничек» устроим, что не вытерпят, раскошелятся.
Съездил Лобатов в тыл, привез четыре сшитые вместе простыни и ведро колесной мази. Взводные умельцы тут же растолкли ее, добавили уголь, чтобы была почернее, сделали кисти и выровняли площадку. Все готово, рисуй, командир!
