Куцая есаулова вольница держалась кучно, заняв для жилья школу и огромный — на отшибе — поповский дом. Вели себя казаки так, будто по ним тут крестьяне до смерти истосковались и все глазоньки просмотрели, их поджидаючи.
Спрос на самогон и харчи сам говорил, что за войско привалило в село. Долгое время рыскали казаки по степи, уходя от погони, было туго с провиантом, и теперь, по выражению егинцев, они «обжирались до не можу». Начали казаки шакалить по селу, пе спрашивая хозяев, лезть во хлев, в подполье, выискивая, что получше. А к вечеру были разлюли-пьяны, горланили песни, пластались в карты, дрались — сверкали ножи, дело доходило до пальбы.
В школе поселился сам есаул с близкими ему казаками, видимость штаба там создавал, только какой там штаб — притон воровской! В штабе те же карты, в нос шибало махрой, перегаром сивушным. Сам Терех тоже был до хмельного охоч, только пил больше в одиночку.
