Они дошли до конца, вернее, до начала улицы Шестого Периода и свернули на пересекавшую ее улицу Первой Группы.
— Вот когда я жил в сорок третьем, — рассказывал Мазурий, — у меня был верхний сосед, из тридцать пятого номера. Так он тоже боялся, что его украдут, до того боялся, что от страха буквально не выходил из жидкого состояния. Я его все успокаивал: «Успокойтесь, Бром, не волнуйтесь, Бром!» Ничего не помогало. Так уж он боялся этих золотоискателей! А нижний сосед, йод, из пятьдесят третьего, насчет жидкого состояния — ни-ни, всегда твердый, сухой, но в любую минуту готов испариться. Вы видали такое? Говорят, борьба за существование: хоть жидкостью, хоть газом — лишь бы существовать… Что-то я, чувствую, заврался. Вы уж, братцы, меня не слушайте, я вам наговорю!
С улицы Первой Группы они свернули на улицу Пятого Периода. В самом начале улицы Мазурий опять остановился.
— Если не очень торопитесь, надо бы проведать одного старичка. Старичок у меня здесь живет, Рубидием называется. Зайдем на минутку?
Это был очень старенький старичок, он сидел на кровати, закутавшись в одеяла и держа ноги в ведре, наполненном, судя по запаху, керосином.
