С того дня Белобородов и засел за работу. Он знал, от чего зависят высота, долгота звука — от каких конструктивных особенностей гармоники. Но теперь надо было сделать нечто новое, доселе невиданное и неслыханное.
Придя со службы, узнав за обедом о домашних новостях, заглянув в красильню, хозяин присаживался в зале и принимался чертить. Сделанное за ночь попадало наутро в печь. На другой день спешил на заречную сторону — поговорить с кустарем Чулковым.
— Гармоника, — мастер охотно посвящал изобретателя в святая святых своего ремесла, — любит, чтобы воздуха было вволю, чтоб дышалось ей хорошо…
С полки, где подсыхали к воскресной продаже вылаченные гармоники, Леонтий Алексеевич снимал осторожно, словно то была хрупкая стеклянная вещь, одну — сделанную на особинку, с медяшками, с гравировкой поверху. Нажимал на клавиши, звуки получались необыкновенно мягкие, сочные.—
