Невидная, непроглядно заросшая кугой, кувшинками, стрелолистом, а по берегам — путаным ивняком да частой черемухой, речка Кава мелка к маловодна. Но я люблю ее за уютную скромность, за неповторимые картины излучин, за трудолюбие, хоть и свершается ее жизнь без разума и воли. За долгие века своего существования река выточила по крутому изгибу в высоких известняках, ее окруживших, небольшой плес, но сама со временем отступила. Где-то на ее берегах человек вырубил лес для своей близкой нужды, и ушла вода — плес обмелел, а потом и вовсе высох. Порос травой и редким кустарником, превратился в прибрежный лужок, обрамленный лесистыми кручами, затихающей речкой и — по другой стороне — отвесной стеной обрыва с расслаивающимся белым камнем, с редким березовым лесом по высокому краю. И никогда, даже в самую ненастную непогодь, костер, здесь разведенный, не метался от беспорядочного ветра, а спокойно и ровно прогорал до жарких углей. Всегда в этом месте сохранялось затишье, только поверху шумел тревогою непролазный лес да капли дождя то сонно, то порывисто стучали по крыше ольхового шалашика, что я соорудил недалеко от воды еще в конце лета.
Я лежу на тулупе у входа, посматриваю на костер, трепетные стебли голенастого тростника е речных струях, дымное небо и пишу потихоньку про последний свой вечер на Каве…
