В одиннадцатом номере «У ральского следопыта» за 1959 год рассказывалось о комиссаре снабжения Уралсовета в годы гражданской войны известном советском дипломате двадцатых годов Петре Лазаревиче Войкове.
Печатаем заметки керченского инженера Б. П. Случайно, написанные им по просьбе редакции.
Тот, кто, побывав однажды в Керчи, не взобрался по лестнице на вершину горы Митридат, тот не видел живописной панорамы города и его окрестностей. От пролива в степь тянутся караваном вершины древних курганов, у ног шумит индустриальный город, а над гладью голубой бухты белеют новые дома поселка завода имени Войкова.
Завод Войкова! Улица Войкова, поселки и колхозы его имени. Чем дорог нам этот человек, полвека, назад шагавший по крымской земле? Здесь прошли его детство и юность. Здесь, пятнадцати лет, он вступил в ряды РСДРП и был активным участником фабрично-заводской группы социал-демократов. В гимназии Войков организовал кружок, где изучали «Капитал» Маркса. Журнал, издававшийся нелегально при участии Войкова, пользовался большой популярностью у молодежи Мариуполя, Бердянска, Ростова.
До совсем недавнего времени мы очень мало знали о нашем земляке. И вот возникла идея разыскать друзей молодого- революционера.
Прежде всего, мы обратились в Керченский историко-археологический музей имени Пушкина. Филипп Тихонович Гусаров, директор музея, положил на стол газетную вырезку и лист бумаги, исписанный с двух сторон.
— Вот, пожалуй, единственный человек, который помнит Войкова по работе в подполье, — сказал он.
В вырезке из одной уральской газеты рассказывалось о торжественных проводах на пенсию Порфирия Федоровича Григорьева, старого рабочего-большевика, начавшего трудовую деятельность учеником слесаря на механическом заводе Золотарева пятьдесят лет назад. А в письме сам Порфирий Федорович сообщал, что он участвовал в забастовках керченских рабочих в годы революции, помнит одного из руководителей керченской организации РСДРП Егора Афанасьевича Афанасьева и пропагандиста заводского района Петра Войкова.
Мы связались с Порфирием Федоровичем, который сейчас живет в Свердловске, и в мае 1957 года на имя редактора газеты «Керченский рабочий» пришло от него письмо. Он вспоминал: «Очень ответственным делом в те дни было распространение листовок, так называемый подмет. Обычно в назначенном представителем комитета РСДРП месте рабочих завода встречал Петр Войков, или «Интеллигент», как его называли подпольщики. Вручая каждой двойке подметчиков пачку прокламаций, сложенных «ласточкой» (треугольником), он строжайше наказывал— сейчас же идти в отведенный двойке район и начинать подмет по точно условленному сигналу. В ночное время этим сигналом был бой часов на городском соборе. Заканчивать подмет предлагалось в течение одного часа, не более, так как в случае доноса полиции на местах, где разбрасывались прокламации, никого бы из подметчиков нельзя было выследить. Петр Войков искал места для загородных массовок, подбирал из молодежи «патрули» для охраны мест, где проводились собрания, давал им пароль».
В поисках друзей Войкова нам посчастливилось познакомиться с Ольгой Федоровной Чуприной, лично знавшей Петра Войкова. Вот что она нам рассказала. Хозяйка швейной мастерской, где работала полвека назад Ольга, часто отпускала молодую швею к соседям, жившим в Почтовом переулке. Там, в семье Войковых, где были два сына-гимназиста и две дочери, Ольга проводила вечера. Здесь она познакомилась с Петром. Однажды на вечеринке у друзей Петра ее, между прочим, попросили взять на сохранение небольшой сверток. Когда Ольга дома развернула его, то на стол посыпались тонкие, пахнущие типографской краской, листки. С этого момента и началась ее работа в подпольной организации.
— Вот там, на вершине Митридата, — вспоминает Ольга Федоровна, — мы собирались в одной из пещер, стены которой были закопчены дымом факелов, а здесь, у пролива, часто собирались рыбаки. Сюда же приходили рабочие со свежим номером «Пролетария», начинались горячие споры, произносились речи. Здесь часто звучал голос Петра…
Последний раз Ольга Федоровна встретилась с ним в Севастополе в 1906 году, где была по заданию комитета РСДРП. На вокзале ее встретил Войков, приехавший из Ялты, и передал ей два чемодана с листовками.
Чем же занимался Петр Войков в Ялте? Однажды совершенно случайно мы познакомились со старым музыкантом, старожилом Ялты. Он помнил Петра, помнил случай, когда Петр ловко «отбрил» приставшего к нему градоначальника за то, что гимназист не снял перед ним фуражку. Старый музыкант рассказал нам, что в гимназии с Войковым учился Самуил Яковлевич Маршак. Мы обратились к писателю, и вот перед нами его письмо:
«Петра Лазаревича Войкова я знал в 1905 году. Он был, как мне помнится, учеником 8 класса ялтинской гимназии и принимал деятельное участие во всех наших собраниях и сходках. Я был двумя классами моложе и относился к нему, как к взрослому политическому деятелю. Я знал, что он в партии, чуть ли не в городском комитете, и это окружало его в наших глазах каким-то особенным ореолом. Помню, как на одном из гимназических собраний, на котором он был председателем, кто-то предложил объявить забастовку. Большинство собравшихся готово было поддержать это предложение, но Петя Войков умерил их пыл и сказал, что такие дела нельзя решать сгоряча, не посоветовавшись со старшими товарищами. Авторитет Войкова был так велик, что все сразу согласились с ним.
Войков был не по возрасту серьезен, хотя голос его еще не установился, и в нем порой звучали мальчишеские нотки. Он был весел, приветлив, добр. Я не так часто встречался с ним, и все же, хотя с тех пор прошло более полувека, он встает передо мной, как живой, вместе со всем бурным и замечательным девятьсот пятым годом, который навсегда запечатлелся в памяти тех, кто пережил этот год в юности».
Недавно мы узнали адреса родственников Петра Лазаревича, завязали переписку с Валентиной Лазаревной, его сестрой, живущей в Москве. Она сообщила нам много подробностей из жизни брата.
Петр Войков обладал пытливым умом и блестящими математическими способностями. Хорошо знал русскую и всеобщую историю, греческий язык и латынь. Отца Петра — Лазаря Петровича — часто вызывали к начальству и рекомендовали взять сына из керченской гимназии, как политически неблагонадежного. Наконец, в 1904 году его исключили из 6-го класса. Но это послужило только причиной усиленных самостоятельных занятий, и в мае 1905 года Петр выдержал экзамен экстерном и получил свидетельство об окончании семи классов.
В Ялте Петр поступил в 8-й класс гимназии и поселился в пансионе. В гимназии в то время директором и преподавателем истории был некто Готлиб, существо злое и мерзкое, один из тех отвратительных царских чиновников, которые душили всякую живую мысль. Он совершенно не выносил Войкова за то, что тот «сажал его иногда в калошу» по истории. За два месяца до окончания учебы Войков был исключен «за политику». Экзамены сдал экстерном. Но Готлиб выдал ему не свидетельство экстерна, а аттестат зрелости с четверкой за поведение, тем самым отрезал Петру доступ в университет.
В июне 1906 года на Пушкинском бульваре в Ялте, шагах в пятидесяти от полицейского управления, взорвалась бомба. Брошенная с крыши на улицу, по которой ехал любимец царя князь Думбадзе, она зацепилась за провода и разорвалась в воздухе. Бросил бомбу молодой высокий блондин. Сразу разнесся слух, что это сделал Войков. Началась погоня, окружили несколько домов и дач рядом с местом взрыва. Но товарищи Войкова усадили его в экипаж и увезли из города. На квартире у Войковых сделали обыск, но Петр был уже далеко. По знакомым тропинкам Войков добрался до Кикенеиза, где жил отец, рассказал ему о случившемся. Лазарь Петрович тотчас же побежал к своему приятелю, начальнику местного почтового отделения, собиравшемуся ехать в Севастополь. У Бай- дарских ворот почтовый экипаж задержали. Но урядник решил, что под плащом сидит жена чиновника, и пропустил экипаж. Петр благополучно проскочил в Севастополь. Ему посчастливилось: он попал прямо к харьковскому поезду.
Так покинул Крым Петр Войков.
