— Завтра на Верх-Исетском заводе митинг. Хорошо было бы и вам выступить, рассказать о заговоре Корнилова, о настроении петроградских рабочих и гарнизона.
Мы с Балабиным смутились: нам еще ни разу не приходилось бывать ораторами.
— Ничего!— успокоил Хохряков.— Важно начать, а потом пойдет само по себе. Ленин дает нам такие тезисы, лозунги, что массы понимают их с полуслова.
На другой день мы были на Верх-Исетском заводе.
Митинг открыл Хохряков. Его вступительное слово несколько раз прерывалось гулом одобрения и аплодисментами.
Он говорил:
— Общий лозунг солдат, матросов и всего рабочего класса — как можно скорее долой войну!
Вторым выступал какой-то эсер, заявивший, что пролитая кровь русских солдат в Польше, в Галиции обязывает всех добивать врага, воевать с Германией и дальше. Его освистали и стащили с трибуны.
— Слово предоставляется матросу-гвардейцу Балабину!— объявил затем Хохряков.
Речь свою Андрей Ильич начал не спеша. Он рассказал о корниловском мятеже, в подавлении которого мы принимали участие.
— Не удалось Лаврентию Корнилову задушить рабочий класс России!— Андрей Ильич протянул вперед руку и сжал ее в кулак.— А мы всех корниловских прихвостней сбросим в помойную яму!
В конце сентября Хохряков направил меня и Балабина по уральским заводам для организации Красной гвардии. Когда мы возвратились (это было уже после Октябрьской революции), Хохрякова назначили начальником Центрального штаба екатеринбургской Красной гвардии.
Местная буржуазия не могла смириться с тем, что власть перешла к народу. Саботировали государственные служащие, шевелились бандитские шайки. Штаб Хохрякова работал круглые сутки.
