1. Случайная оговорка
Не плюй в колодец, вылетит — не поймаешь.
Анна любила приходить в лабораторию по утрам, до того как появлялись все остальные. Пустая лаборатория была похожа на дворец. Солнечные зайчики блуждали по микроскопам и, отражаясь от них, прыгали на столы, термостаты, лабораторную посуду в шкафах. В лаборатории появлялась торжественность, как бальном зале, и она чувствовала себя сказочной принцессой. Девушка никак не могла привыкнуть, что уже второй год заведует этой лабораторией, и, как раньше, поливала цветы, варила кофе и с наслаждением пила его с сушками.
Ещё пара минут и станет привычно шумно. Войдёт Клара Фёдоровна, отводившая внука в садик и поэтому приходившая одна из первых. Шумно дыша и хватаясь за спину, она засядет за компьютер, ругаясь привычно на аспиранта Серёжку, который всегда уходил последним и оставлял их чайный стол, заставленным грязными бокалами с остывшим чаем. Потом подойдут остальные, а через час появится их заведующий отделом.
Зава за глаза все звали Кощеем, хотя он и имел звучное имя Натан Матвеевич и не был похож на сказочного персонажа. Невысокий, лысоватый в безукоризненно отглаженных брюках и накрахмаленном халате. Он пришёл из медицины и биологов не уважал, хотя волею судеб был занесён в НИИ, занимавшееся этологией животных. Единственная лаборатория, в которую Кощей заглядывал каждый день, была их, так как здесь несколько его аспирантов делали работу с использованием биохимии.
Натан Матвеевич считал своим долгом курировать не только исследования, с применением биохимических анализов (единственно, что он понимал), но и молодого заведующего. Анну он не любил, так как ненавидел женщин, которых природа наделила ростом выше его, а молодой завлаб, хотя и была писаной красавицей, имела рост сто восемьдесят пять сантиметров и всегда смотрела на него свысока.
Тайком, перед её защитой, он писал подмётные письма в ВАК, но её докторская прошла на ура, за что он невзлюбил Анну ещё сильнее. Чтобы ей досадить, он отправлял её в бесполезные научные командировки в ноябре. К его досаде молодой доктор, занимавшаяся поведением выдр в антропогенных зонах, каждый раз привозила такой материал, от которого все стонали от зависти.
У Анны была мечта о многолетних непрерывных исследованиях, но Кощей, понимая, что она способна сделать многое, не давал ей такой возможности, хотя и не отказывал, говоря, что чуть позже, когда появится грант. Все знали, что гранты под поведение выдр не появятся, и сочувствовали молодому доктору.
Хлопнула дверь, и в комнату вошёл Кощей. От неожиданности девушка чуть не захлебнулась. Что это он так рано? Он неприязненно посмотрел на кружку кофе в руках строптивой сотрудницы и проворчал:
— Что это вы так рано? — та молча ждала, полагая, что лучше промолчать, чем отвечать на чисто риторический вопрос Кощея. — Вот что, к нам вчера пришёл запрос, я решил, что поедете Вы, Анна Борисовна.
Оторопев, она глотнула кофе и выглянула в окно. Вроде грозы нет. Как это он летом посылает её? Ведь никогда раньше не пускал. Что же случилось? Кощей вредно сощурился.
— Не мечтайте не в Канаду, а под Вологду. Нам выделили некоторые деньги, вот Вы и поедете, и посмотрите на месте на знаменитые Череповецкие болота, там аномальная зона.
Анна в чушь про аномальные зоны не верила и поэтому фыркнула:
— Я знаете ли больше с животными, а не с мистикой работаю.
Дверь опять хлопнула, и в лабораторию ввалилось несколько аспирантов и молодых «мэнээсов». Кощей, увидев слушателей, не мог потерять лицо и поэтому, повысив голос, проговорил:
— Вы, Анна Борисовна, не забывайтесь. Вы здесь не в личной лаборатории, и эта лаборатории в последнее время ни одного приличного гранта не имела.
— Неужели? — вызверилась Анна, решившая защищать честь лаборатории. — А почему в отчётах только наша лаборатория звучит, как основной поставщик грантов, да и вы, не стесняясь, вставляете свою фамилию почти во все наши гранты.
Молодой доктор наук обычно терпела склочный характер Кощея, но сегодня её почему-то понесло, и она ляпнула:
— Вы, Кощей Матвеевич, вставляете свои публикации даже в статьи аспирантов, хотя даже не понимаете о чём они. Что же вы ругаете нашу лабораторию? Да и Ваши аспиранты здесь работают, по предложенным Вами темам.
Тишина была такой, что все услышали тяжёлый бас шмеля, который кружился за сеткой открытого окна. Кощей лязгнул вставной челюстью и нанёс ответный удар:
— Я не собираюсь обсуждать мою деятельность с Вами, но если не поедете, то лаборатория будет лишена всех премий с грантов, — он едко улыбнулся, — а Вы свой гонор сбавьте. Как знать, может хоть в болотах Вас научат вежливо себя вести.
Грохнув дверью, он вылетел из лаборатории. Анна, очумев от произошедшего, молчала, а Клара Фёдоровна, взвизгнув, завыла от смеха:
— Не могу! Боже! Ты же его Кощеем назвала.
Аспиранты, корчась от смеха, повалились на столы. Старый и опытный «сэнээс» Пётр Сергеевич остановил всех.
— Анна Борисовна, я бы на Вашем месте извинился, и поехать придётся. Как же Вы так неаккуратно? Надо же следить за языком.
Анна расстроилась, так как не понимала, как такое ляпнула. Согласно кивнула и отправилась кабинет Кощея. Там уже сидели семеро завов их отдела и смотрели на неё, тщательно удерживая улыбки, она поняла, что о её нелепой оговорке знают все.
— Я пришла извиниться Натан Матвеевич и сообщить, что я, конечно, поеду в командировку, — она виновата развела руками.
Кощей обрадовался, так как до конца не был уверен в этом. Эта дерзкая красавица вечно ему вредила, одно прозвище Кощей чего стоит. Оно прилипло настолько, что даже жена, сотрудник этого же НИИ, когда ругалась с ним, называла его Кощеем в лицо. Привычно похрустев пальцами, не подозревая, что именно это мерзкая привычка легла в основу его прозвища, он покровительственно покивал красавице.
— Хорошо, Анна Борисовна, не забудьте про отчёт и постарайтесь произвести впечатление своим докладом
— Каким докладом? — у Анны полезли глаза на лоб.
— А тем, который вы готовили, чтобы поехать в Новосибирск.
— Да Вы что?! — взбесилась она. — Там же специалисты, а здесь кто?
— В Череповце тоже специалисты, и их волнует поведение животных в аномальных зонах. Вы же знаете, я давно пытаюсь добиться внимания научной общественности к аномальным зонам, и сам бы поехал, если бы не моё прискорбное здоровье. Это поэтому я еду в Анталию подлечиться.
Анна гневно покраснела:
— Вы, меня посылаете к этим псевдоэкологам, а сами отдыхать?
Заведующие лабораторий смотрели в стол, боясь начать смеяться. У Кощея были связи, и поэтому, несмотря на сочувствие, ничем не могли помочь молодому коллеге.
— Когда ехать? — она тяжело посмотрела на Кощея.
— Через три дня. Билеты куплены, поедете в роскошном купе с коллегами из Астрахани и Самары.
Бухнув дверью, разгневанная красавица выскочила в коридор и ушла собираться, и писать доклад. Дома залезла в интернет, чтобы хотя бы разобраться, что за конференция, на которую засылает её Кощей, после чего окончательно разозлилась. Кто-то вложил немалые деньги, чтобы пригласить всех, кто изучал животных вблизи крупных рек и болот, в том числе и этологов, чтобы, так сказать, придать научность странному и подчас мистическому поведению животных в районе болот.
Девушка позвонила тётке, живущей в Вологде, и сообщила, что заедет к ней в гости на денёк. Выслушав радостные охи и стенания, что племянница редко приезжает, начала собрать вещи. Вспомнив, что нет сапог, которые она сама же изрезала в последней экспедиции, когда чинили лодку, помчалась по магазинам, но на её сорок первый размер — нужных сапог не оказалось, и она, проклиная судьбу, потащилась на «вшивый рынок».
Этот рынок был порождением Советского строя, и смог пережить и перестройку, и хищный молодой капитализм. На рынке можно было купить всё. У него были свои законы, конечно, появились ларьки с вездесущими цыганами и личностями с восточной внешностью, но туда ходили незнающие — сам рынок, как был в небольшом овраге, так и остался.
Анна бродила в лабиринте клеёнок, лежащих на жухлой траве. Здесь была истинная демократия — рядом с гранёнными стаканами, созданными скульптором Мухиной, которая по совместительству была автором монумента «Рабочий и колхозница», стояли невероятной красоты хрустальные бокалы, а рядом с бальными туфельками горбились сапоги.
Девушка пристально рассматривала сапоги. Увы, прогресс проник и сюда. Сапог, которые она любила, не было, а стояли новомодные из какой-то синтетики. Наконец, она нашла хромовые сапоги. Продавец, натуральная французская королева на низком стульчике, в пышной юбке и парике, а-ля Пугачёва, проворковала:
— Бери! Дёшево, если с нагрузкой.
— Это сколько? — делая безразличное лицо, чтобы сбить цену, спросила девушка.
Королева рынка почему-то нервно хихикнула, расправила свою плиссированную юбку, невесть откуда добытую.
— Если с панамой, то триста, — с этими словами она выудила из баула «мечта оккупанта» красную панаму, гибрид эсэсовской каски и зонтика, и отшатнулась, увидев выражение лица покупательницы.
Девушка засияла, представив, как всем расскажет, что она — помощница Кощея, и что панама — это униформа, разработанная лично господином Натаном Матвеевичем.
Сапоги были мгновенно куплены, а панама примерена. Анна посмотрелась в зеркало, зрелище было то ещё – спятившая валькирия, и отправилась домой. Несмотря на толкучку, перед ней мгновенно образовался широкий проспект, никто не хотел иметь дело с рехнувшейся великаншей. Не соблюдая правил уличного движения, Анна перешла шоссе. Поток машин был остановлен, не всякий раз можно увидеть Геракла в красном абажуре.
В Вологду она приехала за сутки до конференции, там её ждала тётка, которая, увидев её злое лицо, заохала и потащила племянницу, за стол кормить.
Анна мела всё, что наготовила тётя к её приезду. Поправится она не боялась, так как при её росте сто восемьдесят пять и занятиях плаванием и бегом она всегда весила восемьдесят килограмм. На ней не было жира.
Её тело представляло собой могучий корсет мышц и имело хлипкую душу романтического подростка. Нет, она не мечтала о принце на белом коне, понимая, что трудно найти принца выше её, а вот о любви, сказочной и с приключениями, она мечтала. Втайне от всех она пела романтические песни, завывая на манер Тани Булановой. Используя интернет, научилась танцевать гаремные танцы, спасающие её от депрессии и одиночества, которое имело под собой семейные корни — три сестры матери, имевшие стать Ильи Муромца, остались старыми девами.
У тётки Анну ждали не только пироги и тёткина домашняя наливка, но и соседки по даче, такие же старые девы, как и тётка. Среди приглашённых гостей, ну надо же похвалиться племянницей доктором наук, девушка неожиданно увидела знаменитую Марию Алексеевну – местную ведьму.
Бабка была по образованию фельдшер. Лечила она забавно – лекарственные травы давала только после точного диагноза от врачей. Некоторым отказывала, а некоторым помогала, да так, что местные врачи диву давались. Злые языки утверждали, что сами врачи пользовались при лечении собственных недугов только услугами Марии Алексеевны.
Выпив наливки, перешли к культурной программе, то есть пению песен. Репертуар был всегда один и тот же – «Лучина», «Чёрный ворон» и «Рябина». Потом шло обсуждение жизни соседей и политики государства, ну и в конце — как всегда советы, как Аньке найти мужа.
— Марья! А ты что посоветуешь? — спросила знахарку тётка.
Марья Алексеевна, знавшая Анну с детства и переживавшая её одиночество, как личную трагедию, ответила.
— Скоро. На днях будет ей жених.
Анна захохотала, но одна из соседок рассказала, что последние годы травница стала по совместительству провидицей, многие приезжали к ней с всегда с единственным вопросом, который звучал парадоксально — «Пробовать?». Если та кивала, то можно было не сомневаться в удаче предприятия, но если отрицательно качала головой, то удачи не было.
— Марья Алексеевна, а как ты угадываешь? — спросила девушка.
Ответ местной ведьмы её ошарашил.
— Ты шапку привезла? У нас здесь жара, быстро голову напечёшь.
Гостья засмеялась и достала из рюкзака своё новое приобретение. Выслушав неодобрение от тётушкиных подруг, Анна проговорилась:
— Это я взяла, чтобы Кощею насолить. Он просто взбесится, когда я сообщу, что этот экстравагантный наряд — это наша рабочая одежда, рекомендованная им.
— Это кого ты Кощеем зовёшь? — усмехнулась травница.
— Да нашего зава, такой гад, аж жуть. А перед отъездом, — Анна согнулась от хохота, — я его нечаянно Кощеем Матвеевичем назвала. А зачем вам шапка?
— Мне не нужна, а вот тебе пригодится, я слышала, что вы поедете на экскурсию на болото немоты. Шапка видная – красная, её сразу заметят и найдут, если потеряешься. Хорошо.
— Что это значит болото немоты?
— Это болото старое. Про него всякого наговорено. Люди там пропадали и иногда возвращались через пять-шесть лет. Чуть с ума не сходили, когда узнавали сколько прошло лет, пока блуждали, так как для них-то прошло всего два-три дня.
— Врут, всё врут! — прервала её Анна.
Мария Алексеевна прищурилась и посоветовала:
— Ты учти, там и озера есть Ивачёвское и Пустынное. Ты к ним не ходи, вокруг них звук почему-то глохнет. Я там заблудилась, едва вышла, а с тех пор чую удачу.
Девушка усмехнулась и посмотрела на провидицу.
— Ну, а меня ждёт удача?
— Не здесь, не сейчас и не та, которую ты ждёшь, — старуха внезапно побелела, и, коротко вякнув, упала на пол.
Анна догадалась первая, что это сердечный приступ, и бросилась вызывать «Скорую помощь».
Утром тётка, перепуганная и заплаканная, провожала племянницу на местный автовокзал. Рюкзачок был набит пирожками и настойкой, которую принесла для племянницы старая травница, узнав о её приезде. Тётка к тому же затолкала в карманы джинсов полиэтиленовые пакетики с двумя спичечными коробками со спичками и солью. В ответ на удивление племянницы пробормотала:
— Это всё Марья притащила. Велела тебе отдать. Не спорь! — тётка горько всхлипнула. — Покойница ничего не делала напрасно.
На вокзале девушка нашла автобус, присланный организаторами конференции, записала согласие на экскурсию в блокноте приятного молодого человека, представившимся секретарём конференции.
Солнце жарило невероятно, девушка сидела в автобусе, водрузив на голову свою панаму, и ждала других участников. Вскоре все собрались, и их повезли в сторону Череповца. Сопровождавший экскурсовод вещал о загадках Череповецких болот, и что организаторы конференции сначала предлагают всем проникнуться духом местных болот, прогулявшись по ним. Приглашённые учёные вышли из автобуса и расползались по болоту, радуясь возможности размяться и подышать воздухом.
Анна восторженно охнула, казалось, что поверхность была волнистой. Тишина и красота была невероятной. Они отошли буквально двадцать метров от дороги, и звук дороги исчез. Высокие вейники с золотыми хвостами тихо шелестели на ветру. Трава была настолько густой, что когда по ней проносился ветер, была похожа на волнующуюся воду. Анна увидела, как далеко по траве бежит и торопится выдра, в ней загорелась душа исследователя. Она толкнула спутника:
— Смотрите, выдра, я пойду посмотрю, куда это она.
— Далеко не ухолите, — завопил экскурсовод, — через час автобус продолжает своё движение.
Молодой доктор наук бежала за выдрой, но не подходила близко, боясь напугать животное. Однако, судя по поведению, выдра не боялась, более того, она периодически останавливалась, вставала столбиком и внимательно смотрела — следует ли за ней настырная девица. С таким поведением Анна никогда не сталкивалась. Чтобы не потеряться, она осмотрела местность. Деревья, которые росли то там, то сям заросли какими-то мхом и неизвестным ей вьюнком. Почва была влажной и колебалась под ногами. Девушка осторожно пошла дальше, уверенная, что оказалась на торфянике, её смущало, что выдра приглашающе мотнула головой.
— Странно, — пробормотала Анна и припустилась следом.
Пробежав мимо дерева, около которого пару минут назад стояла выдра, девушка остановилась, на земле были отчётливо видны следы. Молодой доктор наук хмыкнула
— Мистика, это что же, выдра размером с овчарку? Не может быть.
Девушка посмотрела назад и нахмурилась, несмотря на сиявшее во всю солнце, со стороны дороги наползал туман, закрывая обратный путь. Кроме того, на тропе, образованной примятой ею травой, блестели окошки чёрной воды, над которыми поднимался зыбкий голубоватый туман. Она оглянулась. Выдра стояла столбиком и ждала её. Молодой доктор наук, накануне изучавшая карту местности, вспомнила, что если идти по прямой, то выйдешь к одной из речушек, и решительно направилась за выдрой, которая теперь не бежала, а шла не торопясь.
Через какое-то время горе-исследовательница решила посмотреть сколько прошло времени и оторопела — у часов отвалились стрелки. Немедленно вспомнились байки, рассказанные за столом у тётки.
— Бред, — прошептала Анна, — это я просто ударила их где-то.
Туман над тропой сделался вязким, полностью исключая дорогу обратно тем же путём, выдра-Сусанин куда-то исчезла. Девушка рассердилась, но, не паникуя, пошла в прежнем направлении.
Солнце стало клониться к закату. Анна опять осмотрелась. Местность изменилась: деревья стали толще, а лоскутьев, похожих на обрывки зелёного меха, на них стало больше. Найдя участок посуше, Анна решила здесь заночевать.
Настроение было неоднозначное — с одной стороны её лихорадило от возбуждения, с другой стороны хотелось завыть от одиночества. Развела костёр, достала пирожки и начала их есть, посматривая на ближайшую лужу и обдумывая, стоит ли рискнуть здоровьем и напиться.
Сзади раздалось отчётливое хихиканье. Взяв палку потолще, Анна радушно пригласила:
— Выходи к костру, пирожками угощу.
Из-за кустов вышла знакомая выдра. Анна не ошиблась, выдра размером была даже не с овчарку, а с дога. Внимательно рассмотрев палку в руках девушки, выдра негромко спросила:
— Драться не будешь?
— А ты кусаться? — Анна даже не удивилась тому, что выдра-гигант говорит, так как сильно подозревала, что это ей всё снится.
Выдра раздражённо хмыкнула:
— Зачем мне тебя кусать, если саах приказал встретить, — и добавила, кивая, после каждого второго слова. — Саах — учитель, мастер маг, учитель дипломатии.
— Ню-ню, — неопределённо ответила Анна и протянула выдре пирожок. — Ешь, этот с рисом и сайрой.
Сжевав пирожок, выдра прокомментировала:
— Вкуснотища, но мало.
Теперь абсолютно уверенная, в том что она спит, Анна протянула второй пирожок, сообщив:
— Да уж, лучше тёткиных пирожков не бывает. Держи, этот с мясом и яйцами. Слушай, а ты уверена, что я тебе нужна?
— Конечно, уверена. Высокая, в красной панаме и спокойная, — перечислила выдра и мерзко хихикнула, — как лошадь в упряжи.
— Гадина, — спокойно проговорила Анна и влепила выдре оплеуху, — сама ты лошадь.
Выдра откатилась и, шмыгнув носом, добавила:
— Дура здоровая, ты же ни разу не позвала на помощь.
— А что звать-то, если на этом болоте звук гаснет?
— Это на том болоте. Ты бы выпила настойку-то, а то ведь вечер уже. Что тянуть-то? Да и пить ты хочешь.
— Странно. Откуда она про настойку знает? — подумала Анна, и вслух возразила: — Ну, выпью я и стану жабой.
— О! — выдра была озадачена, — Откуда знаешь? Не жабой, а линквой. Линквы — это болотные феи. Скоро будет охота…
— Ладно-ладно, я поймаю стрелу, и принц на мне женится.
— Не-ет! — кто это из дарнов захочет жениться на линкве. Линквы же нежные, а дарны — здоровые, как лоси, — возразила выдра, увидев выражение лица Анны, пояснила: — Просто он, в смысле принц, от тебя захочет откупиться, и ты потребуешь, чтобы они больше не вторгались в зону отчуждения. Им же хуже. Отсюда, что только не лезет. Сколько говорили, нельзя, нельзя! Так залезли и вспахали. Но! После договора вынуждены будут выполнять его ещё четыреста лет.
Анна, очумев от сообщённого ей, спросила просто так:
— Почему четыреста?
Достала бутылку с травяной настойкой и хлебнула из неё — после пирожков жутко хотелось пить, а в бредни с превращением она не верила.
— Дарны же долго живут. Они же как люди, только без ваших болезней.
— А что будет со мной? — спать хотелось ужасно, Анна удивлялась, надо же во сне хочется спать.
— А ты, свободна. Как вернёшься на Землю — всё забудешь.
— Слушай, а если я не захочу.
Выдра чисто по человечески озадаченно почесала в затылке.
— Что не захочешь?
— Возвращаться на Землю, — Анна ехидно усмехнулась.
Над болотом пронёсся лёгкий ветерок, и раздалось эхо.
— Не возвращаться.
— Странное эхо.
Выдра нервно облизалась, потом погрозила девушке когтём.
— Это не эхо. Ты это прекрати. Что ты здесь делать-то будешь?
— Тебя изучать. Вот скажи, почему, чёрт побери, вы, выдры, не вырабатываете условный рефлекс.
Выдре польстило, что её хотят излучать, кроме того надо было поддержать реноме загадочного существа, она подбоченилась:
— А зачем?
— Ага! Вот и я решила нагадить вам. Возьму и женюсь на вашем принце, — сонно пробормотала девушка.
— Зачем? Даже если поедешь с ним, ты будешь ужасно одинокой. Линквам плохо жить в городах, хотя в портах некоторые живут.
Выдра озадаченно замолчала от того, что ей ответили:
— Чтобы ты понимала в одиночестве?! Мне не привыкать.
Утром Анна проснулась от того, что спящая выдра завалилась ей на ноги и отдавила их. Она столкнула выдру и умылась в ближайшей луже, достала зеркало. Через секунду по болоту разнёсся вой пароходной сирены. Анна обнаружила, что стала вся зелёной с синими губами, а к её чувственным формам добавилась копна зелёных кудрей.
— Что ты орёшь? Я же предупреждал, что линквой станешь.
— Тварь ты, — зло сообщила Анна, ощупывая выросшую за ночь гриву.
Удивительно, но плакать не хотелось. Девушка потратила час, чтобы заплести кудрявые волосы в косу, которую завертела короной на голове. Пока расчёсывалась, она всё обдумала и провозгласила:
— Ну всё! Я вам покажу, где раки зимуют, — повернувшись к выдре приказала: — Вот что, вали к своему сааху и скажи, что я ему все ноги повыдёргиваю.
После чего допила настойку и слопала пирожки, выделив половину выдре, та, сожрав свою порцию, робко спросила:
— Ну так я пойду?
Анна раздражённо махнула ей головой и погрузилась в раздумья, убеждённая, что сошла с ума, но не понимала, находится она уже в дурдоме или до него ещё надо идти. Вспомнив, что все несчастья начались с оговорки, она вскочила, и над болотом пронёсся вопль:
— Кощей, гад, чтобы ты сгорел в своей Турции!
2. Последствия ссоры
Я вам не тут, а здесь вам не все.
Милтон, церемониймейстер Правителя Митарна, лихорадочно отслеживал приготовления к королевской охоте. Он было сунулся за указаниями к Правителю, но тот раздражённо рявкнул, что не хочет даже разговаривать об этом неслухе, а его супруга грозно показала кулак здоровенному чернокудрому красавцу, воровато выглянувшему из дверей, после чего тот немедленно ретировался. Неслухом являлся младший сын правителя — Дарк.
Из-за всего этого Милтон волновался чрезвычайно. В последнюю неделю все старались помогать невысокому толстяку, с блестящей лысиной, окружённой легкомысленными золотыми кудряшками. Дел было невпроворот — надо было оповестить потенциальных принцесс и их магов, вызвать мастера свадебных стрел, подготовить магов-погоды, чтобы в зоне свадебного выбора не было ни дуновения ветерка, вызвать братьев, при этом надо было успеть приготовить свадебные одежды и этих оболтусов одеть.
Милтон служил королевской чете всю свою жизнь, и, когда у них родился сын-дайр, то есть тот, кто способен влиять на судьбу мира, был так горд, как будто сам родил его. Не всякий правитель мог похвастаться рождением сына, владеющим магией земли. Маги-земли были такой редкостью, что верховный совет Элисенваара — Адайт, был вынужден вызвать с юга мастера, мага земли, чтобы научить юного принца пользоваться ей. Тому пришлось нелегко, из-за того, что молодой Дарк, владел ещё и магией огня. Это было не удивительно, так как в Митарне каждый второй мальчик был боевым магом огня, но юный Дарк владел двумя стихиями. Это потребовало более долгих лет обучения. Может поэтому принц был избалован вниманием семьи и вырос неслухом.
Милтон не зря гордился тем, что служит этому королевскому дому. Все старшие сыновья Правителя были магами. Они добились больших успехов в развитии своих навыков.
Клет — старший сын, маг воды, успел прославиться тем, что остановил и погасил гигантские цунами, возникшее в результате враждебных действий Акера.
Акер — маленькое государство, с жестокой диктатурой, было головной болью магов Элисенваара. Маги Адайта запрещали уничтожать Акер, уверяя, что оно поддерживает боевой дух Элисенваара, но молодые маги были уверены, что Адайт в сомнении и чего-то опасается.
Авор — второй по старшинству сын владел зелёной магией. Дома Авор бывал редко, так как для развития навыков вместе с друидами восстанавливал равновесие в зоне Чернобыля в Запределье. Он был не столько друидом, сколько физиком, и его интересовали отдалённые последствия радиации. Он учился в Лондоне и был поражён, что наука Запределья не знает роли влияния растений на физические явления. Именно он был автором нашумевшей в Элисенвааре теории «Опосредованной защиты».
Третий сын — Холт занимался магией льда и был одним из немногих в Элисенвааре магов льда. Он математически доказал отличия магии льда, от магии воды.
Старшие сыновья были похожи на мать — стройные, златокудрые с нежными лицами. О них вздыхали все дочери Правителей соседних земель, но братья не торопились выбрать подругу жизни, полагая, что чем позже потеряют свободу, тем лучше. Младший Дарк пошёл в отца, черноволосый гигант, он вечно встревал в какие-то истории.
Десять королевств Элисенваара жили обычной жизнью, но в Митарне были постоянные проблемы. Это было связано с тем, что это королевство контактировало с болотами-перехода в Запределье, откуда появлялись странные и больные животные, дикие люди.
На болотах жили линквы, с их нежеланием приобщаться к цивилизации. С силой линкв никто не тягался, только Правители Митарна не боялись их, так как несколько тысячелетий назад породнились с линквами. Поэтому все мужчины-маги Митарна обязаны были проходить не только обычное обучение, но и дипломатию у саахов — мудрецов болот-контакта, кроме того Правители Митарна отсылали своих сыновей учиться в Запределье. Адайт смотрел на это благожелательно, так как магами было доказано, что Митарн является основной точкой равновесия в Элисенвааре и, следовательно, чем больше будут знать и уметь маги Митарна, тем лучше.
Старшие братья любили пятидесятилетнего непоседу Дарка и участвовали в его многочисленных проказах. Они поддержали его, когда Дарк попросился у отца в Запределье изучать генетику, напирая на то, что у людей Запределья нет проблем, которые последние двести лет испытывает Элисенваар. Отец согласился сразу, так как понимал, кому как ни магу земли разбираться с проблемами наследственности. Маги земли всегда отвечали за равновесие в мире.
Семь лет Дарк учился в городе с названием Париж. Когда он приезжал на каникулы из своего Парижа почти все молодые маги собирались у него в покоях. Принц привозил какие-то журналы и картинки. Судя по тому, как гоготали его братья и их друзья, слушая рассказы младшего об обычаях Запределья, много умного из своей Сорбонны он не вынес, считал Милтон. Тем не менее, после обучения Дарк сделал серьёзный доклад на Адайте.
О чём был этот доклад Милтон не знал, но Правитель после этого ходил по замку с высоко поднятой головой и гордо шепнул церемониймейстеру, что его мальчик вырос. После доклада Дарка был введён запрет на браки между двоюродными братьями и сёстрами не зависимо от магических способностей родителей.
В отличие от братьев Дарк мотался по всему Элисенваару. Он искал себя, как говорила жена Правителя. Милтон же считал, что молодой принц просто таскался по бабам, на что Правители сопредельных государств смотрели сквозь пальцы, так как наследственность Дарка была такова, что любой рождённый от него ребёнок нёс какой-либо дар Элисенваара. Каждый Правитель, будучи магом, понимал выгоду появления в его владениях ребёнка с врождёнными способностями мага. Однако, хорошее длится не вечно. На одном из очередных балов он познакомился с дочерью Правителя Варинта, после чего зачастил в это государство, и девушка решила, что она захомутает красавца принца.
Милтон, вспоминая это, вздохнул. Уж не известно, что наговорила принцесса, но родители Дарка решили, что пора сынка остепенить. Дарк взбесился и, чтобы всё поставить на своё место, на одном из приёмов при всех громко, но нежно спросил расчётливую красавицу, считает ли она себя племенной коровой или кобылой? Это было таким оскорблением, что взбешённая невеста показала ему на дверь. В результате этого Дарк разлаялся с другом, братом несостоявшейся невесты, и практически лишил себя возможности удачного брака с принцессами-ровесницами, соседних государств, так как красавица, не достигшая желаемого, рассказала подругам о надменном хаме.
Разгневанный отец приказал ему жениться с помощью стрелы по древнему обычаю. Дарк вопил, что он младший, и ему всего пятьдесят лет, но Правитель так посмотрел на своего младшего, что тот понял, что разговор окончен. Милтон, сочувствуя младшенькому, выбрал время и объявил королевскую охоту на болоте.
Дочери Правителей замков ещё ночью выехали на место и чуть не передрались за рассчитанные магами места попадания стрелы. Милтон, проклиная судьбу и комаров, сопровождал свиту принца, который тащился по болотному мареву до заповедного холма.
Всю дорогу братья уговаривали Дарка попросить прощение у отца, но тот рявкнул, что найдёт себе жену по сердцу, хоть и в болоте.
— Дурак ты, Дарк. Помнишь, как наш предок женился на лягушке-царевне, а если и у тебя такая судьба? — возразил ему спокойный Холт.
— Да плевать, пусть судьба решит, но не буду племенным производителем. Предложу благородный отказ, в ответ на её стрелу.
— А если она захочет тебя?
Дарк презрительно фыркнул, он не представлял себе такого, кроме того хрупкие зелёные красавицы уже были наслышаны о скандале и вряд ли бы согласились на брак с ним.
Прибыв на место, братья, как и положено старшим, прочли заклятье удачи, после чего принц выстрелил строго вверх, как и предписывал закон. Милтон слышал, как принц, пробормотал, несмотря на запрет:
— На верность, на любовь, на силу.
Хоть он и сочувствовал мальчику, жалко же пятидесятилетнего пацана, но Милтон не верил в это заклятье. Почти каждая принцесса притащила с собой могучего мага и, конечно, всё болото было так пронизано заклятьями, что теперь только от силы магов, сопровождающих принцесс, зависело куда полетит стрела.
Внезапно по болоту разнёсся жуткий крик:
— Кощей, гад! Чтоб ты сгорел в своей Турции!
После чего стрела в воздухе начала странно вращаться. Один из братьев, усмехнувшись, заметил:
— Смотри-ка, кто-то сбил магическую сеть. Ну, всё, Дарк, жениться тебе на линкве.
Не прошло и минуты, как стрела приняла горизонтальное направление и отправилась в полет к невесте, после чего вскоре услышали второй вопль.
— Ах ты, урод криворукий!! Ты куда же метил, гад?!
Братья в ужасе переглянулись и помчались на вопль, назревал дипломатический конфликт — кричала линква. Через десять минут они достигли дерева, у которого высоченная линква с короной из волос на голове, шипя, вертелась, пытаясь достать из задницы стрелу. Все забыв, что надо поклониться и прочее, что полагалось по правилам свадебного этикета, уставились на эту картину.
— Ну вот, братец, и твоя лягушка-царевна, — заметил вредный Клет.
Дарк решил помочь линкве и, подойдя, пробормотал:
— Она так застряла, что надо по другому. Повернитесь ко мне задом, и я… — он подошёл к линкве и попытался повернуть её, но, вцепившись в зад, рефлекторно его потискал.
— Я те покажу, гад, повернись задом!
Разъярённая линква была невероятно хороша, принц охнул, когда она свирепо ударила его по рукам. Опешив от того, что его не правильно поняли, Дарк икнул и онемел. Красавица в отличие от обычных линкв,
