За тридцатипятилетнюю историю походов мы снова возвращаемся сюда, чтобы жить…
Знатоки отговорили
Советские эстрадные песни меня очень раздражали в детстве. Чего хорошего в затяжных пассажах типа «издалека дооолго» или «кааак молоды мы были»?! То ли дело песня самодеятельная, которой избранная молодёжь тогда отдавалась рьяно и некритично, не вникая в слова и не оценивая музыкальность, – главное, чтобы вместе, чтобы у костра или у свечки зимним вечером в кругу друзей, за чайным столом… Время воспитывает другие взгляды. Когда «первый тайм мы уже отыграли», становится до смешного понятным, как же молоды мы были, в первый раз собравшись в поход на Приполярный Урал в 1990 году, группой из участников от шестнадцати до двадцати лет.
После двух довольно успешных походов по северу Пермской и Свердловской областей захотелось большего. Изучали отчёты, консультировались со знатоками, писали им письма (обычные, бумажные). Бились в очередях в кассы за билеты в Кирове и Котласе, меняли замыслы и ожидания. Впервые прислушивались почти солнечной приполярной ночью к завыванию колёс вагона – только здесь колёса и стучат, и тоскливо воют, пока поезд неспешно крадётся на север. Мы собирались заходить в район через Аранецкие болота, по сырой тропе, за четыре дня пересекающей десятки ручьёв и выводящей туристов в окрестности знаменитой горы Сабля. Но лето было дождливое, выглядели мы, вероятно, довольно несерьёзно, и знатоки по дороге нас отговорили. Направили на Желанную.
Сияющие белые дороги
Точнее, на Желанное – базу (посёлок, предприятие), где занимались шахтной добычей пьезокварца. Кто её так назвал, мне неизвестно. Но, воистину, она желанная. Хоть после пяти-семичасовой дороги от Инты, с трудом преодолеваемой УРАЛом. Хоть после недельного (двух-, трёхнедельного и так далее) похода, когда по остаткам отсыпной дороги подходишь к ней со стороны Народной, высочайшей вершины Урала.
В разные времена на базе по-разному относились к туристам, столь же неизбежным здесь, как и комары. В 1995 году выходили мы из похода и километрах в пяти от базы увидели засевший в плывуне бульдозер. Несколько мужиков с матом и ломами пытались в грязи «обуть» его в спавшую гусеницу и вытащить. Предложили помощь – узнали много новых и интересных слов. Ну, ладно; пошли дальше. По пути один из них, щуплый и невысокий, нас чуть ли ни бегом обогнал. Пришли, сбросили рюкзаки. Сидим у дороги, отсыпанной некондиционным кварцем – практически Изумрудный Город, где такое ещё увидишь, а здесь все дороги такие, белые, сияющие. В посёлке всегда проблема – куда деваться, это же не лес, где и дрова, и вода, и площадка твои: здесь всё чьё-то. Вдруг подбегает этот мужичок… и представляется начальником базы. Что-то неласково буркнул, открыл нам один из пустующих домиков, а когда мы прогулялись в сторону его дома и угостили детей карамельками, даже помог договориться с водителем уходящей утром машины… Всё же как-то человечнее были люди в советские времена.
Вероятность встречи высока
Впрочем, сейчас на турбазе стало лучше, чем было несколько лет назад. Турбаза организована как бы на время простоя рудника, но, судя по состоянию самого рудника, – надолго. Палатку можно ставить бесплатно. А вот за ночлег на озере надо платить нацпарку «Югыд-Ва». Отвертеться от этого платежа довольно трудоёмко, но можно, если быть упорным и долго препираться: буду на базе ночевать, и точка. База ведь по документам выведена из состава национального парка. Каждый день летом ходят машины, на которые туда и обратно можно подсесть, да и цена ночлега в гостинице теперь стала вполне разумной.
Национальный парк в этом году существенно ужесточил доступ. Теперь, даже если ночуешь вне оборудованной стоянки, надо заплатить с каждой человеко-ночи. Так-то в ООПТ нельзя ночевать, где захочется, но ведь стоянки есть на очень небольшой части нацпарка. С этого года ходить можно только по «утверждённым маршрутам», карту которых опубликовал парк. На первый взгляд, примерно один процент территории доступен. Стоянки там оборудованы не везде. И где нет – теперь ночлег тоже стал платным. В прошлом году с нас за это денег ещё не брали.
Кстати, и разрешения парк больше не выписывает, если в составе группы нет аттестованного (внесённого во всероссийский реестр) инструктора-проводника по соответствующему виду туризма. Лайфхак: просите разрешение на маршрут Желанное – Валдик. На него можно без сопровождения инструктора. А дальше… вероятность встречи с инспектором высока на Сана-Воже да на Кожиме, а не где-нибудь в истоке Ломесь-Вожа. Интинские водители не везут в парк людей без разрешений, вчитайтесь внимательно…
Начать с восхождения
Мимо Желанного в походе на Приполярный пройти сложно. Стандартный вариант входа в район — это трансфер сюда из Инты и путь дальше в сторону горы Народной. От базы сначала вдоль восточного берега озера Балбан-Ты, дальше вдоль реки Балбан-Ю на юг уходят и пешеходники, и водники, иногда по несколько групп в день. Водники, как правило, через один-два перевала оказываются на реке Кось-Ю, по которой мимо Манараги, Колокольни и других знаменитых гор сплавляются до железнодорожной станции. У пешеходников возможности шире. Можно начать маршрут с восхождения на Народную. Это же самая высокая гора на Урале, как сюда не зайти. Кстати, сама она находится за пределами нацпарка. После сравнительно несложного подъёма от вершины вдруг открываются жуткие, отвесные южные кары, а около вершинного тура – куча артефактов. Можно и в сторону Кось-Ю перевалить – там множество красивых гор, широко известных и не очень. Можно уйти на юго-восток по малопосещаемой дороге и увидеть «марсианские» пейзажи заброшенных разработок в верховьях ручья Сюрась-Рузь-Вож. Ещё восточнее находятся хорошо сохранившиеся дома базы на Николай-Шоре, а рядом с ними вертикально вырубленные в кварце шахты: добывали здесь и кварц, и золото, и геологическую разведку отсюда вели, до сих пор в домах полно брошенных карт, испещрённых карандашными пометками.
Выглядит величественно
В 2014 году мы спускались к базе с высокого сыпучего хребта Малды-Нырд, расположенного к западу от озера. Шли длинный и нудный перевал от рыбацкой толёвки, крохотного домика, на реке Лимбеко-Ю. Удивительное дело – сколько всего изменилось вокруг, а эта толёвка как стояла двадцать лет назад, так и сейчас стоит, и ничего ей не делается.
Сверху Желанная выглядит величественно. Отсюда видны все многочисленные входы в шахты, действующие и заброшенные, и необъятные кучи мутного, несортового кварца в отвалах рядом с ними. Огромное озеро (южнее базы) слегка рябит под жгучим приполярным солнцем, противоположный склон долины подсвечен им, и тем темнее кажутся скалистые кары с нашей стороны прямо под ногами. Надоедливая извилистая дорога сначала спускается мимо остатков древних домиков, затем по сторонам попадаются следы разведочных бурений, всякие ящики с цилиндрическими кернами и интересными камнями.
В 2017 году по шахтам ещё можно было вдоволь полазить. Они, конечно, были заколочены на входе, но не так, чтоб очень. Примерно до середины штреки заросли льдом, но убрести по ним можно было ещё далеко. И посмотреть всякие детали оборудования кварцевых шахт. К 2021 году лёд в привходовой части поднялся до потолка.
Практически одни
Но и сейчас побродить по окрестностям базы интересно. По кварцевой дороге надо долго-долго подниматься наверх, по пути разглядывая всякие здания и сооружения, пока они не закончатся. Дорога превратится в две глубокие промоины на месте колей и начнет ветвиться. Идите по «главной», она хорошо видна. Слева и справа будут отвалы кварца, всякие интересные развалины. Перед горой Баркова дорога выведет на обширную плоскотину, плавно поднимающуюся на восток. Здесь много развалин, а около одной из них кучами валяется битый кварц, прозрачный и цветной. Направо пойдёшь, на юг – выйдешь на гору Старик, с которой прекрасно смотрятся «зубы» горы Старухи, Народная, Карпинского и многое другое. Прямо пойдёшь – обнаружишь разрушенный триангулятор на вершине Баркова, чуть-чуть возвышающейся над местностью. Налево пойдёшь… там гаражи какие-то бетонные, туда мы ещё не ходили.
Вернувшись к стоянке на озере, не забудьте возвести вокруг палатки укрепление от ветра… Кабы не сдуло. Парк сделал тут что-то вроде насквозь продуваемой беседки человек на шесть да стол с лавками поодаль. Место единственной разрешённой здесь стоянки – на возвышении, которое замечательно продувается ветром со всех сторон. Поверхность не слишком ровная, много палаток удобно не встанут, придётся на буераках спать. Наверное, потому их тут с каждым годом всё меньше. Люди тусуются на турбазе поближе к душу, крыше и возможности договориться о месте в завтрашней машине.
А мы прошлым летом таки провели последнюю походную ночь на озере. Практически одни. Так здорово, что можно просто поклевать ягодок, попить воды, посидеть у примуса и даже кусты посетить по понятной надобности – завтра всё это станет платным, проблемным, сертифицированным и регламентированным. Утром придёт машина, в цену которой парком добавлены наши шестьсот рублей за заезд к озеру, и поход закончится.
Жалко. Мало каждый раз. Хотя и домой уже и надо, и хочется. Походы – это вторая жизнь, а не покорение порогов и перевалов. Мы сюда раз за разом возвращаемся этой жизнью жить, остальное вторично. Ею жить так хорошо – когда многое умеешь и знаешь, можешь сравнивать и предугадывать. Здесь такой же наш дом, как и чум бригады оленеводов Хозяиновых на озере Малом Балбанты – визитная карточка озера, переставшая существовать по инициативе нацпарка. Теперь Наташа с другими женщинами живут в балочке в то время, как мужчины пасут стадо. Но живут пока.
И мы живём. Причём на Приполярном – часто начиная и заканчивая эту желанную жизнь на Желанном…
