Холл института украшало мозаичное панно. Мы вышли со стороны столовой, не встретив сопротивления. Центральный вход оказался завален брошенным имуществом и техникой – словно служители научной магии собирались куда-то ехать, а потом в спешке всё бросили. На полу валялись упавшие люстры и осколки от витражей. Фонтанчик не работал, растения высохли, но в целом для заброшенного здания неплохо.
Помещение подавляло размером. Тролли в среднем вдвое выше нас и в общественном строительстве любили высокие потолки и обилие воздуха. Мы смотрелись, словно мухи на обеденном столе. Кучка до зубов вооружённых карликов сгрудилась в центре, возле фонтана, подавленная величием ушедшей цивилизации. Солнечный свет из разбитых окон падал прямо на мозаику, и грубоватое изображение казалось эпической картиной, прославляющей триумф труда и знания. А также величие высоких существ, её сотворивших. Самим себе тролли казались красивыми. Для нас настоящими уродами, непомерно вытянутыми вверх, волосатыми, с грубыми лицами и голосами. Пожалуй, только дети немного напоминали нас.
Бородатый познаватель держит в руках символ многомирья – кажется, такой назывался «атомное ядро». Точно не помню. А Натиэ, чтобы расспросить, рядом нет.
– Какие у них… глаза огромные! – мечтательно произнёс Хорь.
Он плотоядно разглядывал изображения гигантских женщин. Все засмеялись.
Несмотря на разруху и запустение, панно неплохо сохранилось. Мы бесцельно переминались, топча разбитые стёкла, пока капитан Епанча искал теневые проходы. Как мне кажется, совершенно напрасно. Но это дело его капитанской милости. Каждый думал о своём.
Вид разрушенных строений должен тяготить «домового». Но я не чувствую ничего. И хотя мои предки тысячи лет жили рядом с троллями, ностальгия не гложет моё маленькое сердце. Для молодёжи, выросшей в тенях, старый мир почти чужой. Мы привыкли жить в иной обстановке –красивой, сказочной. Первая реальность здорово угнетает.
…Я всё время думаю о каких-то пустяках. Плохо.
– Лапти! – вдруг заорал Таракан, давая очередь из игломёта.
Секундой позже пульки зацокали по полу, мы мгновенно рассыпались по залу и повели ответную стрельбу. В паузах между залпами я короткими перебежками двинулся к лестнице, с которой вёлся огонь. Но опоздал: Таракан добрался первым. Бах! Бах! Сверху посыпались куски облицовки и обрывки лаптей. С той стороны донеслась ругань, потом всё стихло.
– Таракан, зараза, береги гранаты!
– Не боись, ц-ца, прорвёмся!
Щербатая физиономия лучится безмятежной улыбкой. Вот кого ничем не смутить! Когда пыль осела, мы осторожно проверили: чисто. Капитан махнул рукой. Один за другим бойцы преодолевали лестничный пролёт и рассредоточивались по коридору. Мы двигались не спеша, вжимаясь в подножие высоких стен. Пока остальные осматривали второй этаж, мы с Тараканом и Дедом проверили путь наверх: глухо. Обвалившиеся перекрытия не дадут подняться. Хорошо, что лешие не знают о нашей цели. Но впереди несколько корпусов, которые ещё нужно пройти. Вокруг всё больше жмуров – лапотники бьются отчаянно. Мне становится страшно – не за себя, за нашу расу.
Начали неплохо, противник явно не ждал нас. Преодолев коридор, мы поднялись по другой лестнице. Пролёт за пролётом, шаг за шагом, медленно двигаясь вперёд и проверяя каждую комнату. Без хозяев помещения быстро приходят в упадок, даже без учёта идущей войны. Внутри копятся пыль и мелкий мусор; стёкла без отопления лопаются.
Вскоре обнаружились и чугорские схроны: незаметные дверцы, узкие лазы и комнатки в подклети. Но там ничего интересного: лешие давно прошерстили их. Крохотные кухоньки и душевые; те из наших, кто жил при институте, обустраивались с комфортом. Верзилы и не догадывались, какая бурная жизнь велась по соседству. Кстати, вода из кранов течёт и сейчас. Противник активно использовал альтернативное жильё под свои нужды – мы находим остатки еды, лапти и туеса, аккуратно составленные на полочки, но сражаться лешие предпочитают на чужой территории.
…С нами идут трое специалистов из штаба, относительно хорошо разбирающиеся в тролличьей магии. Ну, или как там у них это всё называлось: высшая механика? Вызнавание? Неважно. Они должны сказать нам, когда найдётся То Самое. Один из них Вурч, которого я ненавижу больше, чем всех лешаков.
Особенно тщательно мы обыскиваем лаборатории, которые тянутся рядами, занимая целые этажи. Сохранилось немного, потому что лешие тщательно уничтожают всё, что уцелело после троллей. Под ногами хрустят стёкла разбитых реторт, валяются обломки приборов –ничего целого, пригодного к использованию. Хорошо, хоть без сюрпризов.
Одно большое помещение лешаки переоборудовали под полевую типографию. Некоторые представляют наших противников как совсем примитивных существ, далёких от технологий и производства. Это неверно. Несмотря на общую тягу назад, к природе, лешие активно пользуются необходимыми знаниями: у них есть фабрики и шахты; големы и дринолёты; мастерские и оружейни. Иначе войну не выиграть. А лешие ребята серьёзные, трясина их побери. Учитывая нашу склонность к бессмертию, противника нужно не только победить на поле боя и вытеснить из основных точек, но и, по возможности, переубедить. Иначе мы будем бодаться до скончания времён. Поэтому обе стороны занимаются пропагандой.
Выглядело всё так примитивно, будто создавалось пять тысяч лет назад. На столах лежали пачки свежеотпечатанной продукции. Видать, пришлось бежать второпях. «Разобьём сады на месте Новой Равники!» – гласил заголовок верхней газетёнки. Ха! Шишку вам в печёнку!
– Вот они косорукие! – возмущался Хорь, потрясая агиткой. – Даже бумагу толком сделать не могут: вон какая, серая да рыхлая, буквы расплываются!
– Лешие помешаны на экологии, оттого и бумага такая. Зато ей подтираться безопасно, –хмыкнул Дед.
С этим не поспоришь. Часть бумаг забрали под свои нужды, остальное сожгли. Тяжёлые станки подорвали. Таков закон войны: что не можешь унести уничтожь.
…Очередной поворот открыл новую засаду. Сухо затявкали газовые винтовки. Простуженно тарахтел пулемёт. Настоящий, пороховой. Пуля из него пробивает насквозь таких существ, как мы, вместе с бронежилетом. Порох сегодня в дефиците, война сильно опустошила запасы. Газовое и паровое оружие позволяют держать плотность стрельбы с меньшими расходами дорогого порошка.
Когда всё стихло, мы осмотрелись – куча жмуриков. У нас никто даже серьёзно не ранен. Ну, так, кто работал! Мы же не просто бойцы, а спецназ, «Чёрная рука». Военная элита. Мастера пробивать любую оборону. Снаружи периодически слышны звуки боя: ещё две группы поддерживают нас, отвлекая внимание. Вряд ли многие из них вернутся на базу. А значит необходимо, кровь из носу, выполнить задачу. Пройти всё здание насквозь, и найти, что прячут треклятые лешаки.
Все убитые в лаптях. После троллей осталось много детской обувки, которая нам впору, но эти упорно ходят в самоделках. Лешие помешаны на естественных материалах. Пёс с ними. Бывал я в их лесу: тоска зелёная! Кругом стволы, ветки, кусты. Сухой валежник и колючие заросли, сквозь которые не продраться. Комары, пауки. Приходится то отмахиваться от кровососов, то смахивать паутину с лица. Высоченные стволы, ничего не видно. Куда идти, непонятно. Вокруг никого нет, но, кажется, что на тебя постоянно кто-то смотрит. А ещё всякие зверюги опасные. Деревья хороши, когда растут в парках, ровными рядами вдоль дорожек, аккуратно подстриженные.
Мы всех осмотрели и отложили в сторонку: через несколько часов, как всегда ночью, они исчезнут, отправившись к новому воплощению. Пройдут месяцы, а может годы, прежде чем они вернутся. Но даже пусть так… всё равно, странно. Ради чего они так отчаянно сражаются? Чтобы не допустить возвращения прежних «хозяев»? Оно того стоит? А мы? Вопросы, вопросы…
Один «убитый» зашевелился. Подошли, осмотрели. Бородища лопатой, руки, как грабли.
–Ну, что, дядька: отвоевался?
–Да вот, зацепило маленько, – степенно ответил пленник.
Лешаки всегда такие. Дерутся как черти, умирают спокойно, словно и не на войне, а на празднике урожая. Смотрим: весь бок разворочен, но жить будет. Связывать не стали, потому что самостоятельно не побегает.
–Полежи тихо, тебя заберёт другая наша группа, а нам некогда, – немного дезы не помешает: война всё-таки. Пусть думает, что к нам идёт подмога.
–Ладно.
Перевязали и оттащили в сторону. У нас строгие правила: раненых добивать нельзя. Либо тащи с собой, либо оставляй на месте. Война войной, но мы же не звери. Это тролли добивали пленных. Да и то, наверно, не всегда. А мы цивилизованные существа. Жаль, что не можем между собой договориться. Чугори не боятся умереть, но никогда не знаешь, куда тебя выбросит снова. И сможешь ли потом найти друзей. Но как бы мы не жалели наших братьев, разногласия слишком велики. Мы считаем, что войну начали они. Лешие – наоборот. Так и воюем.
Я ещё раз бросил взгляд назад: в коридоре всё чисто. Если не считать жмуров. И вдруг из-за угла появилась небольшая фигура. Я рефлекторно вскинул винтовку, но выстрелить не успел: незнакомец спокойно посмотрел на меня, и я увидел, что это ребёнок. Или очень маленький человечек. А потом на свет вышел его спутник – огромный пёс, с длиннющей шерстью, в которой терялись глаза. Из густой шерсти виднелся только большой розовый язык. Алканда. Я оцепенело замер. А мифологическая парочка неторопливо прошествовала мимо, исчезнув за поворотом.
Октябрьские ночи тоскливы и холодны. Отряд расположился в теневом кармане: отдых необходим даже таким существам, как мы. Кто-то спал, другие готовились к бою.
Таракан рядом со мной жевал бутерброд, завёрнутый в трофейную газету. Дожевал, потом развернул промасленный листок, начал читать, старательно шевеля губами. Надо же, он ещё и читать умеет. Не знал. Я мельком глянул: «Боевая шишка». Издание украшало грубое изображение сосновых веток. «Загоним всех домовых в трубу! Только там им и место!! Рябиновый удел за нами! Так держать, идём дальше!!! Закидаем супостатов шишками. Осталось немного, наши доблестные армии теснят противника!» – вещал безвестный гений лешачьего отдела пропаганды. Впрочем, наши работают также топорно. Пропагандисты, наверное, думают, что вокруг одни идиоты.
– Вот они забрехались, ц-ца! Мы же только неделю как из Рябины! Удел наш.
Я неловко отвернулся: кто-то ещё не в курсе главной новости последних дней.
– Граф, что не так?
Дед вздохнул. Тишина неловко пыталась повеситься между нами.
– Три дня назад нам пришлось оставить Рябину, – сухо нарушил молчание Епанча. – Мы отошли на лучшие позиции.
Ага. Все так говорят, когда драпают. Таракан выглядел так, словно только что вылупился из яйца и сразу оказался на сковороде.
– Как оставили? Мы же столько корячились, забирая её!
– Оперативная обстановка… необходимость спрямить фронт… – я не слушал.
Главное не терять веру в победу.
– Наша стратегия основана на когерентной оптимизации инклюзивных ресурсов противника, –выдал Вурч.
Эк загнул. Но, в общем, правильно.
– Но ведь это: мы побеждаем?!
– Конечно! – с наигранной бодростью согласился Епанча.
И уже более серьёзно добавил:
– Если мы найдём то, что ищем, шансы победить резко возрастут.
…Убежище походит на доисторическую пещеру. Загадочно мерцает фонарь, гоняя тени по углам. Недавно вступившая в отряд огневушка тренируется, пуская пламя вверх. Свет от огненных струй терялся в глухой тьме.
– Хватит, Мира, –остановил капитан. – Побереги ману.
Мира послушно прекратила свои опыты. Вчерашняя ученица, которую забрали на войну, лет тридцати, не больше. Бойцы, которых нам дают, всё моложе. Рисунок магических линий грубоват, но талант у девчонки есть. Ей бы доучиться. Огневушка собрала вещи в рюкзачок и легла, сделав вид, что спит.
Мы с Вурчем сидели в разных углах импровизированного бивуака, старательно не глядя друг на друга. Пока что удавалось сдерживать желание вцепиться в глотку сопернику. Не знаю, чего добивался генерал, посылая его в поход, но решение оказалось рискованным. Старые обиды, гремучая смесь, не знаешь, когда рванёт. Тем более, если в деле замешана женщина.
Когда-то мы любили одну девушку, но она погибла на дурацкой войне. Точнее, где-то возродилась, но мы так и не нашли её. И каждый уверен, что именно другой виноват в случившемся. Хватит малейшей искры и дело может закончиться дракой. А то и хуже. Мне кажется, что мы научились у троллей не только воевать, но и драться из-за самок.
– Граф, что такой смурной? – спросил Дед.
– Алканду видел, – нехотя признался я, оторвавшись от записей.
Отмолчаться не удастся, Дед товарищ въедливый не отстанет, пока всё не выведает.
– С собакой?
– С собакой.
Кто-то присвистнул: алканда считается вестником смерти. Начались уточняющие расспросы: где, когда, в какую сторону шёл.
– Ну, если от тебя, то это ИХ смерть! – авторитетно заявил Дед, и успокаивающе похлопал по плечу. Народ оживился, все начали вспоминать, кто и когда видел вестника. Вурч слушал с нескрываемым презрением. Наконец встал:
– Никакого алканды не существует. Это миф. Маги давно доказали отсутствие вестников. Увидеть такое можно только со страху или в подпитии. Ферторис, ты же учился, хоть и недолго!
Наши мушкетёрские прозвища он упорно не признаёт. А ещё Вурч как никто умеет вызывать неприязнь собеседников, выставив их в дурном свете. Терпеть не могу, когда меня тыкают носом в неоконченное образование. Как-никак, был лучшим на курсе. Но ведь я не просто так бросил учёбу: когда случился мятеж Гарамаля, пытавшегося захватить власть над тенями, пришлось идти воевать. А потом исчезли тролли, начался конфликт с лешими… с тех пор в строю. Вурч задел больное место: кто я? Маг-недоучка, самопальный литератор, элитный боец? Пока я дрался, другие отсиживались по тылам и заучивали устаревшую науку. Ребята неодобрительно молчали: штабистов недолюбливают все, кто рискует здоровьем на передке.
– Ну, ты ещё меня учить будешь, Раззява!
Я тоже знал, чем его уязвить. Но в подобном споре, как и в конфликте с лешими, нет позитивного решения.
– Я, между прочим, офицер штаба! – выпятил пузо Вурч.
Недомерок.
–Да пошёл ты!
Я бил без размаха и вполсилы, так, чтобы поучить вежливости. Он взвыл и вслепую замахал кулаками. Дрался штабной не очень. Немедленно возле нас нарисовался капитан Епанча.
– Отставить драку! Мы на задании. Все разборки оставьте до возвращения, а лучше до окончания войны.
– Есть.
– Так точно.
Мы понимали, что он прав, но остановится тяжело. Особенно, когда знаешь, какое ничтожество перед тобой.
Кто-то застонал во сне, но не проснулся. После скандала все молчали, даже Таракан притих. Спать совершенно не хотелось. Я снова взялся за свои заметки. Вурч тоже что-то писал. Не без труда, но удалось отвлечься.
Тролли с трудом могли нас видеть и решили, что перед ними волшебные существа. К сожалению, это не так. Хотя сегодня мы уже наполовину принадлежим вероятностным мирам. Ходить по отражениям, теням, дополнительным измерениям, мохо – называйте, как хотите. Соседи по планете так не могли, и наши способности казались им чудом. Хотя, наверно, в конце всё-таки разнюхали, в чём дело. Куда-то же они делись, вызвав своим исчезновением нешуточную войну?
На тени тоже обрушилась катастрофа. Никто не помнит, как это произошло: кажется, мы все разом умерли, чтобы потом воскреснуть в пустынях. Дома ещё хуже, чем здесь. Наши прекрасные миры потеряли всё, что их наполняло, и сейчас стоят пустые, как в день творения. Нати говорила: «Словно заставка на свежекупленном компе». Девушка частенько совершала вылазки в старый мир.
Вокруг вроде бы что-то есть, какие-то пространства и воды, но они девственно пусты. Только пыль наполняет долины. Ничто не растёт, не радует глаз буйством красок. Наш мир словно сгорел. Многие думают, что тролли взорвали вероятности, погубив и себя, и нас. Нам пришлось вернуться в изначальный мир. Здесь, конечно, не так мрачно. Но что делать, если всё вокруг заброшено? Поселения оставлены, производства остановлены. Энергии нет, транспорт стоит, связь отключена. Мы маленькие, и нас не так много, как исчезнувших троллей, но однажды запасы закончатся и где взять новые?
…Нати рассказывала, что у троллей имелось подобие теневого мира, в виде игр, фильмов, сказок, а теперь ничего этого нет, потому что рухнула какая-то сеть. Вот странно: их цивилизация техническая, основанная на прагматическом знании, но при этом невероятно развитая фантазия. Настолько, что оказалась способна влиять на тени. Наша механика основана на других принципах, можно сказать, что мы живём в сказке. Но с фантазией проблематично. А уж с тем, чтобы менять под себя вероятности… совсем плохо.
…Мы осматривали зачищенный участок, когда сзади раздался непонятный шум.
– Хорь, Дед, разведайте.
Через минуту вернулся растерянный Хорь, а вместе с ним двое гражданских. Капитан удивлённо присвистнул. Перед нами стояли самые настоящие проходяги, о существовании которых мы почти забыли за годы войны. Парень с девушкой держатся уверенно, снаряжены по-походному – рюкзачки, кеды; растаманские шапочки. От них веяло забытым очарованием мирной жизни.
– Откуда?
– Муррандиб.
Далеко забрались. Когда-то тролли поделили землю «границами», которые им самим казались незыблемыми. Ну а мы хотели свободно перемещаться, невзирая на эфемерные государства. Некоторым так нравилось путешествовать, что они нигде надолго не останавливались: таких и прозвали «проходягами».
Воюющим кажется, что весь мир сосредоточен на их вражде. Но, нет: большой мир продолжает жить своей жизнью. Чугори работают и отдыхают, путешествуют по единственному миру, раз других больше не осталось. Обустраивают жилища. Женятся. Медитируют, наконец. М-да. Судьба сделала нам подленький подарочек: проходяжек нельзя отпустить дальше, потому что они могут встретиться с лешими и рассказать о нас. И совсем не с руки таскаться с ними. Капитан завис, барабаня пальцами по стене.
– А где здесь проход на Ганделез? – без тени смущения спросил путешественник.
Ага, сейчас, всё бросим и станем искать тебе проход в северную обитель. Кто-то не удержался и спросил:
– Ну и как там сейчас в дальних тенях?
Сами мы далеко не заходим. Некогда.
– Ужасно. Но пройти можно, – с готовностью поделилась девушка. – А здесь вроде как теневой узел…
Проходяги стараются не злить местных.
– О, чернорукие, – равнодушно удивился гость, разглядев, наконец, татуировки, украшающие наши предплечья.
Ну, да: слава об удалых бойцах гремит повсюду.
– А нет ли среди вас некоего Графена?
Взгляды товарищей скрестились на мне.
– Ну, допустим, это я.
То, что я услышал дальше, не могло случиться и походило на чудо.
– Вам передаёт привет Натиэ Чари. Помните такую?
Я мог только кивнуть.
– Она возродилась у нас и в ближайшее время не сможет покинуть город; но просила найти её, если сможете.
Вот это новость! Я попытался сохранить лицо бывалого вояки, но внутри был готов прыгать от счастья, как мальчишка. Рядом стоял Вурч. Пока он слушал проходягу, в его глазах отображалось всё: радость, за то, что Нати жива; и огорчение, оттого, что она всё-таки выбрала меня; что именно мне адресовано послание. Но облегчение всё-таки перевесило. Даже жаль парня. Поняв, что больше ничего не светит, он отошёл в сторону. Значит, она в Муррандибе. Что ж, по крайней мере, я теперь знаю, куда стремиться. Южный порт находится на другом конце субконтинента, но вот эти же добрались, верно?
Тем временем, капитан Епанча принял решение:
– Ладно, мы проводим вас до нужного прохода. Тут, знаете ли, война, просто так шастать нельзя.
Не нравится мне его тон, но южане наши невольные союзники, так что беды ждать не стоит. Они строят планы по восстановлению теней, а пока плотно занимаются оставшимся от троллей городом. Ссориться с ними не желательно.
И мы двинулись дальше.
Я шёл в дозоре, когда на грани слышимости прошелестело: «Обноски рядом!» Так, значит? Мы вышибли соседнюю дверь и заскочили туда, беспрерывно стреляя. Лешие тоже не жалели зарядов – кто-то сзади сдержанно вскрикнул. Но вскоре наши враги не выдержали натиска и сбежали через запасной ход. Комнатка осталась за нами, но взамен в нашу сторону ударил маг.
По коридору вереницей побежали зелёные пауки, размером с ладонь. Ладонь тролля. Я помню, что это морок, но подсознание твердит: опасность! Да и опыт подсказывает, что такой «морок» может больно цапнуть. Это не обычные порождения тени, а конструкты, «скрутки», на некоторое время. Маги лапотников любят «картинку», создавая из такой скрутки что-нибудь похожее на реальный объект. Наши просто палят чистыми энергиями. Экономя заряды, мы стреляли по ним исключительно из игольниц и газовых ружей. Капитан поставил пару ловушек. Но пауки всё ползли и ползли. Наконец, огневушка рассвирепела, и, глотнув маны из синей бутылки, выпустила широкую струю огня. Потом ещё и ещё. Последний залп прошёл далеко и, судя по короткому вскрику, захватил кого-то из леших, похоже, самого вызывателя. Пока мы отвлеклись на магию, лапти обошли нас с тыла. Таракан дал очередь, но это не помогло. Бой получился скоротечным и очень кровавым: мы потеряли троих. Под конец в ход пошли гранаты.
…В месиве тел и обрубков мы опознавали своих в основном по чёрным, полностью татуированным предплечьям. Лешие против татуировок. В чём-то я их понимаю: после возрождения наколки приходится делать заново. А умирать приходится часто. По оторванному пальцу определили Деда. Вот гадство! Деда все любили.
Мельком глянув на проходяг, я подивился откровенно зелёному цвету их лиц. Тут же паренька вырвало. Девица хлопнулась в обморок. Вурч занялся бедолагами: оттащил в сторону, подбодрил, дал попить. Потом мы собирали трупы. Я снова вспомнил о гражданских, когда Вурч подошёл к Епанче:
– Там это, гости, уснули.
– Я твой дом труба шатал!
Хм! Страшнее только слово «аккаунта», значения которого уже никто не помнит. Как-никак, мы считаемся «домовыми». К дому у нас отношение уважительное. Я взглянул: проходяги мирно лежали у стенки, свернувшись калачиками. Ладно, могло быть и хуже. Спячка – второй священный принцип войны. Лешие их не тронут. И нам теперь не надо думать, что делать с гражданскими. Мы перенесли южан в ближайший схрон, где магичка немного поколдовала, делая их сон крепче. Проспят, как миленькие, не меньше недели! Потом двинулись дальше.
Все, кого мы встречаем в своей жизни, даются нам только на время. Каким-то утратам мы придаём больше значения, другим меньше. Но всё уходит. Таков закон жизни. Совсем не знакомые мне чугори принесли чудесную весть. Но я не успел с ними толком пообщаться, как нужно бежать дальше. Вот так.
Ещё один привал. Скучающий Таракан взял несколько лешачьих листовок и, старательно пыхтя, писал на обратной стороне разные обидные для противника вещи, вроде: «Что, урки брехливые, не ждали нас? Шишкари драные! Уд вам, а не Рябиновую волость!» Я не вижу смысла во взаимных оскорблениях, но солдаты попроще отводят так душу.
Урки-чурки. Они тоже любят в запале пригреть нас тёплым словом. Лешаки зовут нас «обносками», а ещё «отпечатками», считая, что мы перестали быть самостоятельными существами и только повторяем достигнутое троллями: пользуемся их техникой, живём в чужих домах. Подражаем во всём. На самом деле, мы все вторичны. Даже в стремлении вернуться назад, к природе, лешие не оригинальны: последние века два тролли бредили этой идеей. Мы настолько пропитались чужой культурой, что никто уже не представляет себе, что значит быть истинным чугори. Наш вид пластичен и податлив –мы легко становимся теми, кем нас хотят видеть. Привыкли к чужим названиям: «лешие», «домовые». На самом деле, никаких домовых, водяных, часовых или леших нет. Есть только один народ, говорящий на общем языке.
От размышлений оторвал голос Таракана.
– А ты, Граф? Черканешь чё-нить?
– Зачем?
– Не, ну ты ваще странный, ц-ца! Чтобы дурни с той стороны прочли, конечно. Лешачуры офигеют.
Я попытался объяснить. Он не понял.
– Скучный ты, ц-ца! Больно сложный.
– Какой есть. А ты не боишься, что однажды возродишься у них?
На самом деле, существует процедура обмена. Таракан обдумал мои слова, комично наморщив лоб.
– Не, я помирать не собираюсь, ц-ца! – гордо объявил он.
Таракан у нас совсем дикий малый из какой-то далёкой тени. Ему плевать на все идеологические различия. Но воюет хорошо, такими бойцами не разбрасываются. На самом деле, я много пишу, втайне лелея надежду добиться успеха в этой области… когда-нибудь потом. Потому и прозвали «Графом».
Я снова видел Вестника. Точнее, вестницу: девочку со змеёй. Вот же тролличья задница! И когда только это прекратится? Змея распахнула пасть, неожиданно достигшую размеров комнаты. Меня неудержимо потянуло внутрь. Я помотал головой, и морок пропал. Напоследок девочка погрозила пальчиком и пропала в тенях. Мы идём в ловушку? Вроде бы змея к богатству. Но это не точно. Знаки, знаки. А Дед, который мог бы их объяснить, уже не с нами.
…Усталость моё второе имя. Или третье? Сжимая в руках штурмовую винтовку, я бегу с этажа на этаж, из здания в здание. А другая часть меня ведёт неспешную беседу, прогуливаясь по теневой академии. Словно и не случилось никакой катастрофы.
Когда-то «людьми» назывались мы. Именно чугори первыми создали цивилизацию, построили города, достигли бессмертия. Научились жить в тенях основного мира. Тысячи лет мы правили Землёй, пока не начали деградировать, постепенно превращаясь в сибаритствующих элоев.
А потом пришли другие. Высокие, неуклюжие, драчливые. Но с богатой фантазией. Обе расы относились друг к другу покровительственно. Мы считали их безобидными дикарями; они нас –сказочными существами. И спокойно жили рядом. Чугори продолжали деградировать. Древние знания оказались утрачены, артефакты теряли силу один за другим. А наши соседи-тролли потихоньку развивались: появились города, они научились читать, стали хорошо одеваться. Правда, ещё много воевали.
Соседи даже нашли древние следы нашей расы на забытом миром острове Флорес. Значит, священный материк затонул не полностью… Это стало первым щелчком по носу. А потом выяснилось, что кто-то ещё, кроме нас, разбирается в сложной механике многомирья. Болезненное открытие! В один прекрасный день вчерашние тролли сами стали «людьми», уверенно забрав почётный титул главной расы планеты. А мы превратились в безобидных комменсалов, подбирающих крошки со стола хозяев. К тому же, как оказалось, их неуёмная фантазия здорово украшала наши теневые миры. Уж не знаю, с чем это связано.
До катастрофы мы жили в разных мирах. Я, например, в Равнике – это такой город от края до края мира. Что может быть лучше для домового? Море самых разных домов вокруг. Окна, крыши, трубы. Лешие предпочитали миры, где никаких городов не строилось в принципе. Ну, что делать: нравились им густые и дикие леса с уютными пещерками. У троллей тоже имелся период противостояния города и села…
Последнее время мы почти не выходили из тени – зачем, если там хорошо и уютно? Но прекрасный мир вдруг обрушился. А когда мы выползли наружу, то обнаружили, что людей, то есть троллей, нигде нет. Ни живых, ни мёртвых. В один недобрый миг они исчезли, оставив нам всё своё добро. И зло тоже. Без троллей теневой мир в одночасье превратился в унылый бетонный подвал, в котором можно прятаться, хранить вещи, но нельзя жить, как раньше.
Вот тогда и пошло разделение: лешие, и прочие лапотники, решили, что все беды от «человеков». Они хотят начать всё сначала, вернуть величие чугори. Построить новый мир на экологических началах. Звучит, конечно, красиво, но далеко от реальности. Когда-то мы сами являлись обществом, бросающим вызов природе, иного пути нет. К тому же мы все слишком плотно подсели на продукт наших сожителей и хозяев. Надежды почвенников на то, что удастся справиться самим, слишком беспочвенны. Такой вот каламбур. В общем, лапотники не хотят возвращения людей, и если найдут где-то заветный портал, через который те исчезли, то постараются его уничтожить. Уж не знаю, на что они решатся, найдя хранилище человеческих тел. Те, кто примкнул к нам, понимают всю степень зависимости от ушедших и хотят их вернуть. Хотя бы парочку.
Мы выбрались на крышу, чтобы забрать припасы. Отсюда весь институт хорошо просматривался. Он состоит из нескольких корпусов разной высоты. Массивные фасады украшают крепостные зубцы и декоративные башенки. Нелепый, но символичный декор. Сверху также хорошо видны теневые проходы, со всех сторон подходящие к этому месту. Тролличья постройка стоит на теневом узле, не просто так. И не случайно сюда забрались проходяги с юга. Интересно: тролли знали о значении этого места? Неважно. Три корпуса пройдено, остался четвёртый, куда мы перебрались по высотному переходу.
Последний дринолёт подбили, но воздухоплан упал прямо на крышу, и мы всё подобрали. Летяги тоже присоединились к нам. Пахнуло аппетитным дымком: кто-то жарит мясо? или запах исходит от разбитой техники? Перед глазами сразу встали улицы Равники, затянутые ароматным дымом. Для домового нет роднее этого запаха. Когда-нибудь, в шесть часов вечера после войны, я смогу надеть свой парадный цилиндр с гоглами и пройтись по улице Новой Равники, вдыхая дым и смог. Под руку с Натиэ, конечно.
Ах, мечты! Почему людям так нравится запах дыма? Я имею в виду не только чугори, но и троллей и всех остальных. Потому что наши предки долго жили в пещерах, прокопчённых кострами; ели мясо, жаренное на костре. Думаете, почему так популярен шашлык? Всё потому же.
И тут на нас снова напали. И когда они уже угомонятся?
– Валите отседова, пеньки замшелые!
Ещё трупы, трупы. Мы идём, словно старинный комбайн по полю. Вот интересно: а возрождение всегда срабатывает?
– Вот странно, ц-ца, почему лешачуры прячут свой секрет здесь, а не в лесу? – спросил Таракан, пиная гильзы.
Капитан досадливо поморщился.
– Потому, что это не их секрет, а троллей. И они не смогли его унести в свой дремучий лес, –снизошёл до пояснения Вурч.
Раньше здесь наверняка находилась секретная лаборатория. Или выход маны. Ну, той «атомной силы», про которую тролли всегда твердили. А может, лапти пустили нас по ложному следу? Не может быть, чтобы всё оказалось зря!
Теперь мы спускались вниз. Сопротивление возрастало с каждым пройденным шагом. На четвёртом этаже, в просторной рекреации, нас встретил паровой голем. Лешие большие мастера по части големов. Мастера придали ему человеческие черты. Металлический воин, вооружённый паропулемётом и арбалетами; окутанный паром, в сияющей броне… Не голем – сказка! Сочетание понятной нам паровой механики и магии. Не то, что техника троллей, слишком сложная и мёртвая. Но его нужно убить, сломать, пока он не сделал это с нами. Жаль. Мы попытались обойти его с разных сторон, и так, и эдак. Но голем казался неприступным. Железный человек двигался удивительно быстро, перетекая с места на место, словно ртутный шарик. Стрелял скупо, но точно, многих зацепил. Таракан и Хорь попытались обойти его по тени. Зря. Одного разорвало на куски, другого размазало по стенке. Зрелище малоприятное. А у голема, по ходу, ещё и гранаты! Сзади маячили лешие, ведя беспокоящую стрельбу. Если срочно ничего не предпринять, мы тут все поляжем.
– Урряя! – огневушка кинулась вперёд, не обращая внимания на свистящие пули.
– Куда?! Стой, дура!
Бесполезно. На той стороне грохнуло, этаж заволокло дымом, волна жара докатилась до нас. Потом всё стихло. Мы осторожно выдвинулись и осмотрелись: чисто. Ни тел, ни вездесущих лаптей, ни самой Миры. Только обгорелые стены вдоль всего коридора. Ладно, она сделала это –можно идти дальше. Только что так гадко на душе? Мы же вроде бессмертные.
Несмотря на возможность возрождения, никто не хочет проходить через мучительное испытание. Таких как мы с Тараканом, кто ещё не умирал, совсем немного. Меня часто называют счастливчиком. Не знаю. Дед вот умирал не меньше восьми раз. Сегодня будет девятый. У Таракана первый. Что ж, как говорится, до встречи в тенях!
– Достойный лорд Графен, как вы смотрите на то, чтобы бросить свою писанину и пожрать?
Давненько меня не называли «достойным лордом». Последнее время мы совсем забыли старые благородные манеры. Жаль. Вспоминаем, только чтобы пошутить.
– Исключительно.
Чем туманнее ответ, тем лучше. Всё равно, собеседник подумает то, что ему ближе. Мне протянули вскрытую банку консервов. Сегодня у нас не распаренный концентрат? Ну, что ж, пируем! На десерт выдали чай со сгущёнкой отчётливо напомнивший детство. Лет сто назад тролли массово производили сладкое молоко, и стыренные у соседей продукты широко поставлялись в тени. Догадывались ли они, куда теряются произведённые товары? Жить за чужой счёт приятно, но ставит тебя в зависимость от хозяев.
Облизав пальцы, я снова открыл блокнот, пытаясь втиснуть запись на последнюю страницу. Вот и всё. Места больше не осталось. Полистал, потом отложил в сторону. Странное чувство: как будто с последней строчкой что-то закончилось и во мне. Если судьбе будет угодно, кто-нибудь их найдёт. Может, я сам.
А потом лешие ненадолго кончились, словно все дружно отправились в ад. Или на обед. Мы вообще туда идём? Ладно. Я пошёл за огненной крысой, остальные за мной. Трёххвостая обещает находку. Или утрату. Нет, правда: передо мной явственно бежал такой крупный зверёк, под стать взрослому чугори. С красными глазами и переливающейся шерстью. Но стоило отвлечься на шатающуюся половицу, как вестница исчезла. Коридор лежал в руинах: вырванные доски, провода, кирпичи, куски стен. Лапотников не видно. Так раскурочить внутренности дома! Глядя на бардак вокруг, хотелось настучать кому-нибудь по башке, да так, чтобы лапотная тыква совсем отвалилась. Мы лениво бродили среди мусора, когда Вурч сдавленно вскрикнул. Всё потянулись к нему. Вот оно! След. Отпечаток человеческой ступни. Мне вдруг стало жарко. Судя по магической инверсии – довольно свежий, не больше года. Мы посмотрели друг на друга: значит, нас не зря сюда послали. И все потери оказались не напрасны. Не случайно институт так охраняли! По кругу пошла фляжка с чачей. Я рассказал о виденной крысе.
– Да ты становишься Видящим! – уважительно сказал Морс.
Вурч для разнообразия промолчал. Видящие у нас в контрах с магической наукой. Ну и ладно. Все смотрели на меня как на пророка. Странно. Нашёл отпечаток ведь не я. Капитан немедленно послал короткую шифровку с синеголубем. Завтра, нет, уже сегодня прибудут подкрепления. Новые бойцы вырвут тайну из лешаков. Но дело ещё не закончено. Минут пять-десять мы наслаждались покоем.
– Надо идти дальше, – просто сказал Епанча.
И мы поднялись с импровизированного привала. Больше, правда, ничего не нашлось. Лапотники старательно прошерстили этаж.
По одной версии, люди ушли в другие измерения. Ушли все. Книги они уничтожили заранее. Нати говорила – перевели в свои «компатерры». Но эти хранилища информации умерли после ухода хозяев и мы ничего не можем с ними поделать. По другой – гуляют несколько виртуально, сложив свои тела в одном большом хранилище. Есть и такая версия, что тролли ушли в Игру. Обрели, наконец, красивый мир, о котором долго мечтали. Правда, верится в неё не больше, чем в мир-голограмму. В любом случае, мы не нашли тел, ни одного. Значит, это вряд ли обычная война или эпидемия. Найденный след как будто подтверждает первую версию. Будем искать дальше!
Плохо, что мы не понимаем картину мира ушедших. Их технологии. С чем-то попроще, вроде ружей нет проблем. Но сложные устройства нам не доступны. Наши механики выполнили точную копию самолёта, а маги накачали маной так, что тот стал светиться, но аппарат всё равно не взлетел. Неверное, имелся неведомый секрет, тайное знание, что наделяло эти игрушки жизнью и которое тролли боялись даже записать. Когда-то люди печатали книги, которые удобно читать, заглядывая верзилам через плечо. Потом, наверное, что-то почувствовали и стали лучше хранить свои секреты.
Наши академические маги носят точно такие же шапочки и мантии, как познаватели троллей; скрупулёзно повторяют все магические формулы, которые удалось подслушать во времена оны, но всё без толку. Аркан, мой учитель, позже изгнанный из академии за еретические взгляды, утверждал, что знание людей должно быть проще, функциональнее, чем мы думаем. Но его смелые догадки не приблизили нас к пониманию. Вот потому мы и хотим найти треклятых троллей, – что б им жилось и здравствовалось! – и расспросить с пристрастием.
Конечно, летать можно и на дринолётах. Но предметы и повозки людей сильнее, оружие эффективнее. И, боюсь, познания глубже. Сколько бы лешие не глумились над ушедшими, они знали о мире больше нас. И нам бы хотелось хорошенько откусить от пирога человеческого знания. Живя рядом, мы вошли во вкус, привыкли пользоваться чужими изобретениями и продуктами. Даже незаметно летали на самолётах.
В воздухе словно прозвенел колокольчик, тоненько и грустно. Вот оно и случилось. И почему-то именно со мной. Живот обожгло болью, в голове пронёсся рой мыслей. По куртке моментально стало расползаться пятно крови. Все мы верим, что смерть случается с кем-то другим. Меня уложили, сделали перевязку. По лицам вижу, что безнадёга.
– Уходите… я прикрою, – слова давались с трудом.
Капитан кивнул и, закинув автомат на плечо, пошёл дальше. А что делать? Рана серьёзная, лучше не задерживать отряд. Вурч потоптался рядом, словно хотел извиниться, потом неловко сунул последнюю гранату. И на том спасибо…
Значит, всё. Скоро я отправлюсь к Нати. Непомерная усталость последних дней навалилась на меня. Перед глазами поплыло. Я лежал и ждал, периодически впадая в забытье. Лешие всё не появлялись. Теперь понятно, почему лапотники так цепляются за эти здания. Что мне остаётся? Ждать. Кого только я не встретил в этом рейде. Но, кажется, всё.
Накатила волна покоя. Захотелось спать. Руки с трудом слушались. Осталось немного. Ну, что ж: главное сделано. Мы нашли свежие следы людей, пусть это всего лишь один отпечаток. И, может быть, самое главное: я нашёл Нати. Ладно, всё к лучшему. Как ни фальшиво это прозвучит. Вот интересно: о чём думали тролли перед смертью? И как часто возрождались?
…Я ждал леших, людей, вестников, но только не его: из теневого прохода передо мной явился миндарог. Огромный, могучий зверь с царственными рогами. Диковинный охотник, способный легко разорвать любого противника. Зверь теней, наверно, последний из всех. Как он уцелел? Может, ушёл за людьми в другое измерение? Мелькнула мысль: может, это мой проводник? Появилась и пропала: в отличие от вестников, миндарог реальное существо, хотя и жил в тенях. Как и мы. Копыта глухо стучали по полу. Миндарог ступал медленно и явственно хромал. Приглядевшись, я увидел, что он ранен. Глубокий зигзаг раны пересекал могучее плечо. Интересно, кто его так? Гигант, намного выше любого тролля, подошёл ко мне, спокойно остановился. Вспомнив, что удалось, из лечебной магии, я немного поколдовал над раной – края заметно затянулись. Миндарог понюхал мой живот, аккуратно стащил повязку и несколько раз лизнул. Боль уменьшилась, в голове немного прояснилось. Потом зверь шумно вздохнул и лёг рядом, положив тяжёлую голову мне на колени.
Так мы лежали и ждали.
