Эту огромную столообразную гору, «кабан», как называют её башкиры, с резким уступом и обширным плато сбоку, ни с чем не перепутаешь. Однажды увидев и запомнив профиль, всякий раз будешь искать его среди хаоса сгрудившихся гор, как бессознательно пытаешься найти в ночном небе Большую Медведицу.
Гора эта – одна из самых высоких и представительных вершин Южного Урала. 1427 метров над уровнем моря. И если брать по высоте абсолютной, то это пятое место в страте южноуральских тысячников. Однако, если мы станем рассматривать массивы Иремеля и Яманту как одно целое, то в этом случае Шелом переместится и вовсе на третье место. Но прежде всего, Большой Шелом – главная вершина мощного и протяжённого горного хребта, венца южноуральского среднегорья Зигальги.
Тайна имени
А ещё это дремлющий Великан. Именно таким я его вижу, когда прихожу в гости. Огромный Великан, дремлющий среди тайги многие миллионы лет. Первый среди равных. Многие из туристов, кто впервые сталкивается с названием, не разобравшись с фонетикой, в названии горы находят семитские нотки. Что-то там от «шалом алейхем». И очень по этому поводу удивляются. Но где гора Сион, а где Шелом! Название своё Великан получил за схожесть профиля с богатырским шлемом. И в появлении такого необычного оронима поучаствовали русские переселенцы.
Горнозаводская топонимика Южного Урала весьма интересна и полна выдающихся перлов. При этом в названии вершины ударение падает на последний слог, поскольку практически все топонимы Южного Урала тюркоизированы. А в тюркских языках, как и во французском языке, ударения падают исключительно на последний слог. Имейте это в виду и никогда не ошибетесь в правильности произношения южноуральских названий.
К слову, Большой Шелом – это всего лишь старший среди своих братьев. Кроме него, на хребте Зигальга представлены Малый Шелом, Третий, Четвёртый и даже Пятый шеломы! И все они выстроились в ряд на линии хребта, придавая ему такой редкий для Южного Урала альпийский остроконечный вид. Ну разве только Пятый шеломчик примкнул отрогом к общей линии. И, как здесь принято говорить, является одним из пасынков хребта.
Про конокрада
Истории, байки и легенды горнозаводского Южного Урала о многочисленных конокрадах – неотъемлемая часть его прошлой культуры. С одной стороны, на горных заводах массово использовали лошадей, как тягловую силу. С другой же, совсем рядом обитали башкиры, ведущие полукочевой образ жизни. И без лошади их быт представить было невозможно. Много кто занимался конокрадством.
Воровали, угоняли, перепродавали, прятали. Жизнь конокрада была опасна, и ошибиться, как и сапёр, он мог всего лишь один раз. Ибо незавидная судьба ждала его, попадись он под горячую руку. Воспоминания об этом отнюдь небогоугодном промысле закрепились в многочисленных легендах и названиях. Можно книгу написать. Если бы кто только взялся.
Есть такое воспоминание, отразившиеся в названии местности, и в пределах нашего Великана. Большой и Малый Шеломы разделяет обширное понижение, носящее название Прогон. Почему Прогон? Вряд ли сейчас кто ответит. Но слышал я такую легенду, что через седловину перегонял один из конокрадов ворованных лошадей, предварительно укрыв дерюгами камни. Дабы лошади копыт не сбили. Пути воровские вели всё больше в зауральские степи, к башкирам. На пути вставали мощные хребты Среднегорья, при этом ни о каком передвижении по дорогам речь не шла. Вот и перегоняли лихие люди лошадок там, где нога человеческая почти не ступала.
Двойниши
Путь в гости к Великану начинается обычно с обширной поляны, на которой когда-то стоял посёлок Двойниши. Двойниши – это потому что две речки, две рассохи сходятся здесь.
Большой и Малый Катавы, сливаясь воедино, образуют речку Катав, что течёт дальше, разделяя хребет Нары и Зигальга. Вполне возможно, что ещё давно-давно, в незапамятные времена по этой удобной долине проходила дорога. Древние финноязычные охотники-собиратели, видя плавный гребень хребта, сходящий на нет у берега реки, называли того носом или мысом, что в финских языках звучит как «ныр» или «нер».
По-видимому, потом название перешло на весь хребет. О чём косвенно говорит топонимическая калька в южной части хребта – Нары Мурун. Слово мурун в башкирском языке – это всё тот же нос, клюв, и где-то даже морда. Очень похоже на иранизм. Но об этом как нибудь в другой раз, а сегодня герой нашего небольшого романа – Большой Шелом, что находится на другом берегу Катава.
В начале прошлого века, используя этот древний удобный путь, вдоль реки Катав, немецкие инженеры проложили трассу Белорецкой узкоколейной железной дороги, соединившей через несколько горных перевалов Белорецкие заводы с Большой землёй, где уже была проложена Самаро-Златоустовская железная дорога широкой колеи. Откуда в этой глуши появились немецкие инженеры? А приехали они из Германии приехали по приглашению немцев Вогау, владевших всем кустом Белорецких заводов. Паровозики тащили через перевалы грузы. Карабкались, дымили, будя сонную вековую тайгу гудками. Звук разносился по лесу и тонул в глухих распадках.
Быть может, в это время просыпался на минуту и наш Великан. И какое же это было зрелище для пассажиров того времени увидеть грандиозную громадину Шелома с серыми языками курумов, заслонившую полнеба! Особенно с соседнего перевала на хребте Машак, где находилась одноименная станция. Поезд же, минуя маленький перончик Двойнишей, уходил дальше, в Большой мир, а здесь снова наступала тишина, которую лишь иногда нарушали сборщики ягод.
Ягодные поляны
Когда поднимаешься по лесной тропе к Шелому, весь путь составляет всего-то вроде четыре километра. Но при этом и набор высоты на этот отрезок практически километр! Особенно подъём становится крутым и трудным, когда лес редеет, и вершина уже совсем рядом.
Обессиленный и обезвоженный, ты преодолеваешь последние метры редколесья и выходишь на огромное предвершинное плато. То самое, благодаря профилю которого Большой Шелом не спутать ни с одной другой вершиной. Налетает ветерок, приносящий с прогретых полуденных распадков пихтовый настой. А Шелом вдруг дарит тебе синие от спелой ягоды поляны. Голубика, конобой, как её здесь называют. Голубика – ягода не такая сладкая, как черника. Но зато как же её здесь много! Да и крупнее черники будет.
А когда пить хочется, то в ход идёт всё. Даже чёрные бусины шикши-водяники, что как на маленьких еловых веточках стелются по земле. Наберёшь пригоршню, закинешь в рот. И, о чудо, как будто целый глоток воды! Очень хорошо в жаркий летний день.
Лучшие виды
Отдышавшись и утолив жажду, начинаешь движение далее. А вершина – вот она, совсем рядом, прямо за плато.
Ещё немного по курумам, и ты на самой макушке Великана. И хорошо, если стоит ясный день, никакой облачности.
Поскольку, когда случайное облако, откуда ни возьмись, наплывает на вершину, то в мгновение ока всё укутывает молоком. Становится холодно и промозгло, как в погребе. А видимость – не дальше вытянутой руки. В это время лучше никуда не идти, а дождаться окончания этого неожиданного аттракциона.
В хорошую же погоду, особенно утром, пока ещё вечная наша южноуральская дымка не поднялась из леса и не застила всё вокруг, с вершины Шелома есть на что посмотреть!
Находясь в центральной части Южного Урала, Большой Шелом представляет собой природную, но при этом идеальную смотровую площадку, вокруг которой на все четыре стороны сгрудились горы. Большой Ямантау и Иремель, выглядывающий из-за линии хребта Бакты, Нары, Машак, Сухие горы… И далее, далее, складки и волны застывшего моря. Однажды, в самом начале осени, мы поднимались к Шелому в полнейшей темноте.
Стояла глухая зябкая сентябрьская росная ночь. Тьма, хоть глаз коли. И только где-то высоко-высоко в небе мигали редкие звезды. В предвершинных дебрях тьма стала потихоньку расступаться. А когда вышли на плато, взору нашему явилось огромное, затопленное туманом пространство. Из которого, как острова, выглядывали вершины хребта Сухих гор.
Архипелаг Сухих гор – закрепилось в сознании. И до сих, спустя много лет, увиденное – для меня одно из самых ярких воспоминаний! Да, безусловно, за лучшими видами надо к Великану в гости.
Во владениях Великана
Когда достигаешь самой вершины Большого Шелома, преодолев небольшое нагромождение курума, попадаешь на плоскую каменистую площадку. Сотня метров в длину, сотня в ширину.
Валуны, горная тундра с чахлой растительностью. И два скальных останца в противоположенных краях площадки. Один из них и является высшей точкой горы. А вокруг – много-много воздуха и неба. И ни с чем не сравнимое чувство свободы и полёта.
А ещё, бывая в гостях у Великана, я всякий раз ловил себя на мысли, что именно здесь, как нигде, ощущаешь вековечность Уральских гор. Это не описать словами. Это идёт, словно бы через камни. Совсем рядом любимый многими Иремель, куда идут многие и многие. За прочищением чакр, за связью с космосом, за здоровьем, и бог знает еще за чем.
Для меня именно он, это добрый старый Великан, является воплощением Урала. Великан, к которому так здорово приходить в гости! Здесь не ходят толпы случайных людей. Пусть некто и успел уже намазать о «себе любимом» краской на память. Стихает ветер, становится тихо и безлюдно.
Дремлет Великан, и снятся ему сны длиною в миллионы лет. Когда-то он был куда моложе и выше. Мы улавливаем значение этих снов в эмоциях, образах и чувствах, уносимых с собой. А он остаётся вершиной волшебного места, где выше лишь вечное небо и облако снов…
Вернуться в Содержание журнала
