Лесное Зауралье стало колыбелью одного из самых загадочных народов Земли – манси. Пересечение меридианной границы Европы и Азии с широтной границей леса и степи предопределило сложную этническую историю Урала.
Человек появился на Урале в эпоху раннего палеолита около 300 тыс. лет тому назад. Тогда, в ледниковый период, территорию современной Свердловской области населяли мамонты, шерстистые носороги, бурые и пещерные медведи, бизоны, лошади, большерогие и северные олени. Первые люди на Урале были охотниками. Они умели делать каменные орудия труда и охоты, добывать огонь, выделывать шкуры и шить одежду.
В эпоху мезолита (8–6-е тысячелетие до н. э.) началось резкое потепление. Вода растаявших ледников затопила все впадины: в лесном Зауралье образовалась масса озёр, а реки стали полноводнее. Исчезли мамонты, шерстистые носороги, большерогие олени. В это время древний человек изобрёл лодку, лыжи, сани, лук со стрелами, многочисленные ловушки на зверя и рыбу. Обилие охотничьей добычи и рыбного промысла способствовало росту населения и привело к его расселению по берегам рек и озёр. По рекам Реж и Нейва древние люди достигли Ницы и освоили мысы невысоких береговых террас.
В середине прошлого века на территории современного Ирбитского района был обнаружен ряд памятников эпохи неолита (6–4-е тысячелетие до н. э.). На берегу озера Осинового – старице реки Ницы археологи обследовали Юдинское селище, служившее временной стоянкой древних охотников и рыболовов. Были найдены наконечники стрел, скребки для обработки шкур, грузила для сетей.
Находки эпохи энеолита свидетельствуют, что основные занятия жителей края оставались прежними: охота, рыболовство, собирательство. В конце 3-го – начале 2-го тысячелетия до н. э. эта территория была заселена носителями аятской и липчинской археологических культур. Эпоха ранней бронзы представлена здесь памятниками коптяковского типа (16–14-е тысячелетие до н. э.). В эпоху бронзы (2-е тысячелетие до н. э.) климат стал более засушливым, вследствие чего граница лесостепи продвинулась на север. В это время на Урале начались миграционные процессы. Первая волна переселенцев пришла с Южного Урала. Мигранты принесли новые формы хозяйства: наряду с охотой и рыболовством в лесном Зауралье появляется скотоводство, основу которого составлял мелкий и крупный рогатый скот.
Во второй половине 2-го тысячелетия до н. э. на территории среднего течения реки Ницы появились группы инородного населения Западной Сибири. К этому времени относятся находки из нижних горизонтов Ирбитского городища. Наиболее известная из них – бронзовое изображение лося. Некоторые исследователи сопоставляют эту фигурку с петроглифами томских писаниц эпохи бронзы. Эпоха развитой бронзы представлена в нашем крае памятниками черкаскульской культуры (XIV–XI века до н. э.).
Эпоха поздней бронзы представлена памятниками межовской культуры (X–VII века до н. э.). Выразительный материал этого времени собран также на Бессоновском селище. Лучше изучены памятники железного века (1-е тысячелетие до н. э. – 1-е тысячелетие н. э.). Раскопки проводились на Ирбитском городище, Юдинском селище и городище, Кашинском селище, Мысовском могильнике. В начале эпохи железа на территории края расселились племена иткульской культуры (VI–IV века до н. э.), о чём свидетельствуют находки на большинстве памятников археологии Ирбитского района.
Население занималось скотоводством, подспорьем служили охота и рыбная ловля. Существовали тесные связи с металлургами Иткульского очага горнолесной зоны Урала. В бассейне реки Ницы нет залежей медной руды, поэтому иткульские металлурги обменивали медные слитки на скот. Постепенно основным металлом как для хозяйственных, так и для военных нужд стало железо. А железную руду в том количестве, которое требовалось в древности, можно было добыть везде, где были болота. Оставшиеся без средств к существованию иткульские металлурги расселились по путям своих торговых связей. Снова берег Осинового озера был освоен на рубеже эпох. Находки железных шлаков свидетельствуют о бытовании кузнечного дела у новых обитателей края.
Сохранялись тесные контакты с лесостепными скотоводами. О проникновении сюда групп кочевников гороховской археологической культуры (V–II века до н. э.) свидетельствуют курганные могильники, появившиеся на берегах Ницы и среднего течения Туры. Органичным продолжением иткульской археологической культуры явилась кашинская (IV–III века до н. э. – IV–VI века н. э.) и близкая ей прыговская керамика (III–V века н. э.). Начало эпохи позднего железного века (III–V века н. э.) совпало с Великим переселением народов. В лесное Зауралье проникли угры-коневоды. Местное население и пришлое были близки по языку (финно-угорская языковая группа), но различались по образу жизни. Лесной ландшафт не способствовал кочеванию, и коневоды вынуждены были перейти к оседлому образу жизни. Произошла ассимиляция кочевников-скотоводов и таёжных охотников и рыболовов.
На основе вышеперечисленных археологических культур к VI веку н. э. сформировалась единая молчановская культура (VI–IX века н. э.), содержащая в себе все основные черты сложившегося позднее мансийского этноса. Молчановская культура органически трансформировалась в юдинскую культуру (X–XIII века н. э.), получившую своё название по Юдинскому городищу. Именно в это время на берегах Ницы появились городища. Охранять стада и богатства приходилось не столько от хищных зверей, сколько от своих соплеменников, которые тоже стремились утвердиться на новой земле. В течение VI–IX веков в лесном Зауралье сложилось три племенных образования: в горнолесной полосе, в верховьях Тавды и Туры, на территории среднего и нижнего течения этих рек.
В X–XIII веках на их основе в Центральном Зауралье сформировалась древнемансийская общность. Все основные черты культуры этой общности хорошо просматриваются в памятниках Ирбитского края – в верхних горизонтах Ирбитского и Юдинского городищ и материалах с Мысовского могильника.
Наиболее полное обоснование связи памятников юдинской культуры с предками манси сделала уральский археолог В.Д. Викторова. Хозяйство представителей юдинской культуры было многоотраслевым и, по-видимому, неодинаковым в разных её районах. В южной части, в бассейне реки Туры, в пограничье с лесостепью, вероятно, заметную роль играло производящее хозяйство. На севере, в бассейне реки Тавды, таёжной зоне, ведущее место принадлежало охоте и рыболовству. Прямых свидетельств занятия земледелием не имеется. Население юдинской культуры было знакомо с коневодством, лошадь была самым важным животным в стаде. Это подтверждают находки её костей на поселениях, культ коня в ритуале погребения, а также изображение лошади в бронзовом литье.
Важное место в хозяйстве занимали охота и рыболовство. Рыбу ловили при помощи сетей, крючковой снасти и стрел с гарпунными наконечниками. На важное значение охоты в жизни манси указывает преобладание промысловой фауны (медведя, косули, зайца, глухаря, гуся) среди бронзовых зооморфных изображений. В основном охотились при помощи лука, а при охоте на медведя использовали копья.
О существовании металлургии свидетельствуют находки на поселениях железных и медных шлаков. На Юдинском городище найдена глиняная литейная формочка. О бронзолитейном производстве свидетельствуют специфичные для лесной полосы Зауралья и Западной Сибири предметы (например, зооморфные изображения, отлитые из белых сплавов). Существовали также различные домашние производства: изготовление глиняной посуды, изделий из кости, выделка кожи, меха, ткачество и шитьё одежды. Ткань, по-видимому, изготавливалась из крапивного волокна.
На основании глиняных антропоморфных изображений можно предположить, что население лесного Зауралья и Нижнего Приобья второй половины 1-го – начала 2-го тысячелетия н. э. носило глухую одежду типа парки, пышно украшенную орнаментом и напоминающую современные парки обских угров. Материал для характеристики общественного строя ограничен. Большинство населения жило в небольших укреплённых посёлках –местах проживания нескольких родственных семей или большой патриархальной семьи. Подобные им посёлки – «юрты» существовали в лесном Зауралье у аборигенного мансийского населения до XVII века.
Русский полярный исследователь, этнограф и писатель К.Д. Носилов писал в своей книге «У вогулов» в самом начале XX века: «Ещё недавно воинственный, бодрый, знавший, как топить, добывать из руд Урала железо, медь, серебро, имевший торговые сношения с соседями, войны, – народ этот теперь совсем упал, совсем превратился в первобытного дикаря и так далеко ушёл от нашествия цивилизации в свои непроходимые леса, так забился в глушь своей тайги, так изолировался, что, кажется, уже больше не покажется на мировой сцене, а, тихо вымирая, сойдёт вовсе с лица нашей планеты. Откуда он пришёл в эту тайгу, какие великие передвижения народов его вдвинули сюда, он не говорит, он забыл даже своё недавнее прошлое; но его типичные черты, – хотя вогулы уже слились давно с монгольскими племенами, заимствовали от них обычаи, верования, – ещё до сих пор напоминают Юг, другое солнце: кудрявые чёрные волосы, римский профиль лица, тонкий выдающийся нос, благородное открытое лицо, осанка, смуглый цвет лица, горячий смелый взгляд – ясно говорят, что не здесь их родина, что они только втиснуты сюда необходимостью, историческими событиями, передвижениями в великой Азии народов. Такие лица скорее напоминают венгерца, цыгана, болгарина…
Сжатые соседями, загнанные в глушь лесов, они стараются всеми силами отстаивать свою самобытность, для них чуждо всё на свете, им не нужна ни цивилизация, которую они презирают, ни соседи, в которых они изверились, и, живя весь свой век среди природы своей новой родины, они берут от неё то, что она может дать им в своих непроходимых, в полном смысле слова, девственных лесах, в своих реках, озёрах. Но даже и тут они пользуются ею только для поддержания своей жизни, словно познав всю тщету богатства…
Но весь их интерес, вся их пытливая, чуткая душа ушла в тот неведомый мир духов, в ту сферу их верований, которыми они живут, который их занимает. Они ничто так не любят слушать по зимним долгим вечерам от своих шаманов, посвящённых в этот мир людей, как рассказы о том, как когда-то существовали духи, жили на земле, сражались за их обладание, руководили ими, делали чудеса, оставляли памятники и населяли собой мир. И этот таинственный мир для них лучше всего, что они знают о земле, что составляет уже второстепенные, хотя сильные удовольствия, как то: охота, музыка, пение, былины и сказки».
Древние манси были язычниками. Большое значение в их верованиях имели промысловые культы. Охотничий промысел всегда сопряжен с риском неудачи, поэтому у них существовали различные суеверия и запреты. На почве промыслового хозяйства держалась и вера в духов природы. Посредниками между людьми и духами считались шаманы (колдуны), которым приписывалась способность предсказывать будущее, лечить больных, провожать умерших в загробный мир.
Верховным богом манси, а также родственные им ханты считали Нуми-Торума (т. е. «Верхнего бога»). Согласно мифологии древних финно-угров, Нуми-Торум создал мир и ниспосылает на землю дневной свет. Он научил людей охоте, рыболовству, изготовлению одежды, установил религиозный культ и моральные нормы. От него зависит и погода, и удача в человеческой жизни. Обустроив мир, Нуми-Торум передоверил земные дела своей жене и семи сыновьям. Самым популярным среди его сыновей являлся младший из них – Мир-сусне-хум («Смотрящий за миром»). Согласно верованиям манси каждую ночь Мир-сусне-хум объезжал землю на крылатом коне. Он проверял, всё ли в порядке в мире людей, и передавал им наказы своего отца. Выслушивал камлания (обрядовые действия) шаманов и помогал людям излечиться от болезней. Поэтому Мир-сусне-хуму приносили жертвы при вступлении в брак, рождении ребенка, во время болезни или перед долгим путешествием.
В представлении древних финно-угров на земле обитали многочисленные добрые и злые духи. Они были покровителями тех мест (лесов, полей, родников и жилищ), где обитали. Их могли видеть только шаманы, но иногда они показывались людям в виде призраков, чудесных предметов или явлений. В отличие от богов духи постоянно вмешивались в дела людей, поэтому они пользовались ежедневным почитанием. Согласно мифологии манси, первые люди были сделаны из глины, в которых богиня земли вдохнула души. Из-за непрочности глины люди подвержены болезням, тонут в воде, а в жару из них выступает влага – пот.
Чтобы люди не умерли с голоду, Нуми-Торум пустил в тайгу оленей, создал съедобные ягоды. Он показал людям, как разводить огонь, дал им котлы и научил варить пищу. Согласно преданиям манси, творцами животных были разные духи: так, дух неба создал северного оленя, а лесной дух – белку и других лесных зверей. Самый грозный зверь уральских лесов – медведь считался сыном Нуми-Торума. Бог отпустил его на землю, но запретил ему разорять амбары, отбирать у охотников добычу и пугать женщин и детей. Однако медведь нарушил запрет бога – стал нападать на людей. Тогда охотники убили его. Но чтобы медведь мог вернуться обратно на небо к своему отцу, манси с той поры устраивали в его честь медвежий праздник.
Небесное происхождение приписывают также лосю. Когда-то он имел шесть ног и так быстро мчался по небу, что никто не мог его догнать. Тогда на охоту отправился первопредок финно-угров на лыжах из священного дерева. Охотнику удалось согнать лося с неба на землю и посреди озера на краю мира догнать его. Здесь он отрубил ему лишние две ноги, чтобы лось уставал и давал возможность обычному охотнику догнать себя на второй день преследования. Следы первой великой охоты навсегда остались на небе: Млечный Путь – это лыжня охотника, а Большая Медведица – сам лось. Небесный же охотник с тех пор поселился на земле, где было много дичи. Так одновременно с происхождением лося родилась и охота. Для мировоззрения манси характерно также почитание коня. Некоторые исследователи видят в культе коня влияние татар, другие связывают это с тем, что манси являются наследниками древних степняков-коневодов.
В.Д. Викторова считает, что в IV–VI веках в уральской лесостепи и у южной границы тайги произошло становление угорского ядра воинов-коневодов. Их проникновение в лесное Зауралье привело к появлению новых мифов. Викторова пишет: «Постепенно исчез сакральный смысл образа медведя в «жертвенной позе” на широких браслетах и на крупных пряжках… Медведь – ведущий образ мифологии местного угорского населения – сменил образ коня, и появился новый знак соединения угорского населения в единое целое – юдинскую культуру – шнуровая орнаментация на сосудах».
Юдинская культура этнически считается древнемансийской. О проживании в далёком прошлом в лесном Зауралье манси говорят и данные топонимики. Границей распространения древнемансийской топонимии на юге служит река Пышма, которая является и южной границей юдинской культуры. Это позволяет считать её колыбелью мансийского этноса. Проникновение в XIII–XV веках в бассейны рек Ницы и Туры тюрок привело к вытеснению основной массы мансийского населения в горно-лесную зону Урала и северное Зауралье, а оставшиеся манси были ассимилированы пришельцами.
