Идеи носятся в воздухе. Особенно если это напоённый запахом степных трав вольный воздух Зауралья. В это легко поверить, если вспомнить, что уже дважды в этих местах неведомая мыслеформа преобразовывалась в явления, разные по сути, но схожие по форме выражения.
Первый раз это вылилось в появление укреплённого поселения Аркаим, а второй раз – рождение Георгия Петровича Марсакова. Несмотря на то, что оба эти события разнесены на 40 веков во времени и город древних мастеров, где были найдены останки древнейшей в мире колесницы, и талантливый инженер, сделавший себе имя в хлебопекарной промышленности – явления разного плана и порядка, их всё же объединяет нечто общее, а именно – древнейший символ, замкнутая окружность, сиречь кольцо.
Аркаим представляет собой два круга глинобитных крепостных стен, к каждой из которых пристроены «квартиры», а также третий круг – огромный загон для скота, сплошным кольцом обвивающий стену. Подобные же круглые в плане здания, которые далеко не частый случай в современной градостроительной практике, – стали визитной карточкой Георгия Петровича.
«Кусок социализма» конструкции Марсакова
В июньском номере УС за 2022 год уже рассказывалось о становлении выдающегося уральского инженера-конструктора Георгия Марсакова. В этом очерке мы продолжаем знакомить читателей с его идеями и свершениями.
В конце 1920-х годов в города на стройки первой пятилетки из разорённой деревни хлынул поток крестьян, и перед новой властью встал непростой вопрос: как накормить всех этих строителей социализма? Оставить существующий порядок, когда практически весь хлеб, а именно он составлял тогда основу рациона, пёкся дома или в полукустарных пекарнях, для большевиков было решительно невозможно, так как означило отвлечение значительной части рабочих рук от производительного труда.
Поэтому понятна та патетика, с которой С.М. Киров, после посещения в 1927 г. в Ленинграде первого в СССР механизированного хлебозавода, воскликнул: «Если хотите увидеть кусок социализма – идите на хлебозавод».
Возникшая тут же в головах руководителей страны идея скопировать применявшееся на этом заводе зарубежное оборудование и на его основе наладить собственное производство на поверку оказалась мертворождённой: слишком многое для её реализации пришлось бы создавать с нуля.
В этих условиях молодой инженер Г.П. Марсаков со своим успешным опытом строительства и проектирования хлебозавода не мог не обратить на себя внимание. Вполне ожидаемо, что в 1925–1927 годы ему было предложено применить свои умения при строительстве Иваново-Вознесенского хлебозавода, для чего в городе Днепропетровске (Украинская ССР) были созданы конструкторское бюро и мастерские. Здесь Г.П. Марсаков в короткие сроки создаёт проект хлебозавода и изготавливает оборудование для него и ещё для трёх хлебозаводов, в том числе и для города Свердловска (первого не только в городе, но и на всём Урале).
«Закон бутерброда» по-уральски
Для строительства завода было определено место на 1-й Мельковской улице (ныне ул. Лермонтова) на территории Привокзального района. Здесь в пятницу 14 мая 1936 года председателем правления Центрального рабочего кооператива (ЦРК) при торжественной закладке была выложена первая лопата щебня с цементом для бетонной подушки под фундамент. Для постройки и оборудования было выделено полмиллиона рублей, которые были успешно освоены, и уже 15 мая 1927 года с хлебозавода была отгружена первая партия продукции.
При торжественной закладке было анонсировано, что производительность завода будет 2500–3000 пудов хлеба при трёхсменной работе. В 1930-е годы на заводе работало четыре печи и 46 человек обслуживающего персонала (36 мужчин и 10 женщин). В сутки из ворот завода выходило до 50 тонн хлебобулочных изделий, хотя оборудование, спроектированное и поставленное Марсаковым, позволяло довести производительность до 60 тонн. Выйти на проектную производительность не позволяло отсутствие вспомогательного оборудования: машин для просеивания муки, аппаратов для замеса теста и установок для формирования выпечки. Вот почему поначалу в личном составе хлебозавода преобладали мужчины – все подготовительные операции производились вручную.
Не понятно, почему так произошло, ведь монтаж оборудования производился под личным руководством Георгия Петровича (наверное, вышестоящее начальство опять решило сэкономить), а конструкция хлебозаводов, подобных Свердловскому, позволяла довести механизацию процессов до 25–27% против 13% у немецких заводов. В идеале, на некоторых из них удавалось довести уровень механизации до 74%. Только позднее, когда уровень механизации достиг проектной отметки одновременно с широчайшим применением электричества, стало возможным создать такие условия труда, когда рабочий, прежде чем попасть в цех, должен был принять душ и переодеться в чистую спецодежду, завод стал по преимуществу женским коллективом, что сегодня воспринимается нами как само собой разумеющееся.
За всю историю существования, как бы тяжело ни было, но «Свердловский хлебозавод № 1» не останавливался ни на один день. Согласно проекту к заводу подходили железнодорожные пути, что поначалу казалось избыточным – с транспортировкой всего объёма продукции в пределах города вполне справлялся гужевой транспорт. Всё изменилось с началом войны, когда появившуюся в 1930-х годах фабрику-кухню, что появилась рядом с заводом у кромки улицы, в декабре 1941 года переоборудовали в макаронный цех. Тогда по железнодорожным путям, прямо со станции «Свердловск – Товарный» составы заходили прямо на территорию, где на них быстро и без задержки грузились сухари и вермишель для сухпайков. За это время для фронта и победы на заводе испекли 134 тыс. тонн хлеба и булочек и изготовили более 8 тыс. тонн лапши. В этом достижении немалая заслуга Марсакова, создавшего такое надёжное, производительное оборудование.
В настоящее время это предприятие известно как хлебомакаронный комбинат СМАК – признанный лидер отрасли в Свердловской области, чья продукция известна далеко за её пределами. Но такое стало возможно не только благодаря современному оборудованию, а также ещё и потому, что все работники комбината твёрдо уверены: бутерброд шмякается маслом на пол, а хлеб остаётся не замаранным не в силу неведомых физических причин, а лишь потому, что он является наиболее ценным продуктом.
Хлебная круговерть
При анализе производственной деятельности хлебозаводов, подобных Свердловскому, Г.П. Марсакову стало ясно, что дальнейшее увеличение их производительности без снижения качества продукции невозможно. Схема, на которых все они были построены, была заимствована из зарубежных образцов и на тот момент себя уже исчерпала. В 1927 году ему пришло гениальное по простоте решение этой проблемы: вместо возвратно-поступательного конвейера с неподвижными рельсами (направляющими), по которым перемещались тележки на роликах, применить конвейер с неподвижными, установленными по окружности роликами, по которым перемещаются кольцевые направляющие. Это позволило упростить конструкцию и, как следствие, уменьшить себестоимость её изготовления и повысить надёжность, а также уменьшить занимаемую площадь и энергопотребление с одновременным значительным увеличением грузоподъёмности.
Руководствуясь этой идеей, Марсаков сконструировал хлебозавод совершенно нового типа, в котором кольцевое движение конвейера сочеталось с вертикальными связями, работавшими сверху вниз. На верхний этаж подавали муку, а затем с верхнего на расположенный ниже этаж, по мере готовности, опускались заготовленная опара, тесто и сформированные хлебобулочные изделия, пока на первом этаже не получали готовые, с пылу-жару, калачи и булки. Наружным стенам главного корпуса, для более экономного использования производственной площади, была придана цилиндрическая форма.
Всего по этой схеме было построено семь хлебозаводов-автоматов: пять в Москве и ещё два в Ленинграде. Годы эксплуатации только подтвердили преимущества данной конструкции. Во-первых, эти хлебозаводы имели феноменальную производительность: один такой завод мог накормить хлебом до 400 тыс. человек в сутки, что позволило на долгие годы снять остроту проблемы обеспечения хлебом двух самых крупных городов Советского Союза. Во-вторых, им была присуща предельная простота и надёжность конструкции, в связи с чем «эти хлебозаводы <…> на отлично выдержали войну, работая четыре года без ремонта» (Г.П.Марсаков). Причём оба ленинградских завода с честью выстояли в адских условиях блокады, за что один из них (Кушелевский) был награждён в 1985 году орденом Отечественной войны I степени.
Всё могло быть иначе
Не вдруг, а преодолев множество препонов, пришёл Георгий Петрович к осуществлению своей революционной идеи. Долгое время приходилось терпеть всяческие бытовые неудобства, мыкаясь по всей Москве без собственного жилья и поэтому не имея возможности воссоединиться с семьёй. На долгое время его домом стали возводимые им объекты, а спать приходилось на мешках из-под муки.
Было и противодействие его идеям, причём на самом высоком уровне, со стороны руководителей Центросоюза и Машиностроительного объединения, лоббировавших закупку импортного оборудования или производство его в СССР по иностранным лицензиям. Его противники не ограничивались традиционной критикой, которая, по сути, сводилась к одному: «было бы так просто – мировая техника давно дошла бы до этого». Всё чаще от них стали исходить намёки о вредительстве, и было бы перспективное дело зарублено на корню (известно, к каким печальным последствиям такое обвинение могло привести в те годы), но нашлись и те, кто не побоялся встать на сторону молодого и талантливого конструктора.
Одним из таких честных и неравнодушных людей стал наш земляк, уроженец села Мостовское, Курганской губернии, Герман Борисович Красин, – младший брат известного наркома Леонида Красина, который в то время возглавлял Институт гражданского строительства, сказавший: «Если бы Форд узнал об этой системе кольцевого конвейера, он ухватился бы за неё».
И можно было бы не принимать эту фразу, как рождённую в пылу полемики, но уже наш современник, человек, знающий суть вопроса не понаслышке – генеральный директор булочно-кондитерского комбината «Москворечье» Вадим Вадимович Завьялов свидетельствует: «Нам немецкие коллеги говорили, что, знай они в своё время про систему Марсакова, европейское хлебопечение развивалось совсем иначе».
Кроме Г.Б. Красина нашлись и другие здравые силы, например, в ЦК профсоюзов пищевиков и в Совете труда и обороны, благодаря которым в газете «Экономическая жизнь» появилась статья в защиту Марсакова, после чего открытые нападки на него прекратились, и дело по строительству кольцевых хлебозаводов наконец-то сдвинулось с мёртвой точки.
В 1933 году, после успешного введения хлебозаводов в эксплуатацию, он был награждён орденом Ленина, и в этом же году вышло в свет первое издание прославляющей его книги «Идеи и дела инженера Марсакова» (в то время подобного не удостоился ни один из его коллег по инженерному цеху). После чего он стал надёжно защищён от дальнейших нападок.
Билимбайский провидец
Дотошный читатель может задаться вопросом: почему, несмотря на все преимущества хлебозаводов Марсакова, они так и не стали частью архитектурного ансамбля всех крупных городов СССР? Дело в том, что, не дав ему довести до конца проект хлебозавода № 9 (запущен в 1934 году). Он был направлен в далёкий уральский город Билимбай, чтобы на базе местного чугунно-литейного завода воплотить свою идею кольцевого конвейера в металлургическом производстве, тем более что в Царицыне у него уже имелся опыт работы в этой отрасли.
Без Георгия Петровича дело кольцевых хлебозаводов быстро захирело: создать собственную инженерную школу и воспитать приемника, равного себе, он не успел. Последним, построенным по его проекту, стал московский хлебозавод № 11 им. А.И. Микояна (1937 год). Завод этот до сих пор обеспечивает москвичей хлебобулочными изделиями. Кольцевое оборудование исправно прослужило вплоть до 1992 года, и было списано в утиль лишь по причине его морального износа, что лишний раз подтверждает надёжность разработанной им конструкции.
Трудно однозначно сказать, чем было вызвано это перемещение, более похожее на ссылку. Однако не исключено, что свою лепту здесь внесли противники Марсакова, воспользовавшиеся удобным случаем, чтобы наконец-то избавиться от него. В немалой степени поспособствовал этому неуёмный характер Георгия Петровича. Кроме того, похоже, он и сам не сильно противился отъезду из столицы, в которой столько сил уходило не на живое дело, а на пустые интриги.
Завод, на который был направлен Марсаков, был основан ещё в 1734 году при графе Строганове и представлял собой безрадостное в техническом плане зрелище. Воздуходувная машина имела деревянные поршни, обитые войлоком и кожей (только цилиндры чугунные), которые приводились в движение первобытной паровой машиной. Подъёмные краны в литейном зале, которые считались «новыми», были изготовлены ещё в 1869 году. В 1933 году металлургическое производство было прекращено, демонтирована последняя доменная печь, и завод переключился на литьё трубных изделий, причём по весьма архаичной технологии – литьё в земляные формы.
В этих условиях новоприбывший технорук тщетно пытался организовать какие-то нововведения, одновременно проклиная «свой жалкий жребий», забросивший его сюда, когда все его товарищи завоёвывали славу и почести на гигантских новостройках страны.
Отчаявшись приложить свой творческий пыл в конкретные дела, он сосредотачивается на теоретических вопросах, пытаясь найти решение проблемы по переводу периодического технологического потока на непрерывный производственный процесс.
В это время из-под его руки выходят проекты, где он, как и прежде, пытается применить принцип кольцевого конвейера. В их числе: хлебозавод малой и средней мощности с широким ассортиментом продукции, завод огнеупоров, завод черепицы и дырчатого кирпича, сухарный агрегат, тестомесильный агрегат, овощехранилища и склады высокой пропускной способности, паровые котлы высоких температур и сверхвысокого давления, нашедшие применение в печах непрерывного действия и многое другое.
Особо хотелось бы рассказать о проекте, ставшим альтернативой тому, по которому в то время возводился металлургический комбинат «Азовсталь» в городе Мариуполе. Выполненный в двух ассиметричных конвейерных колец, между которыми располагались круглые в плане производственные цеха, завод получился в два раза меньше по площади, а железная дорога, проходившая по внешнему кольцу, увеличила свой погрузочно-разгрузочный фронт на 40%.
Выполненный по традиционной схеме производства металлургического цикла, комбинат «Азовсталь» представлял собой весьма агрессивную среду, недружественную человеку и окружающей природе. Проект, выполненный Марсаковым, наполнял пространство зеленью до такой степени, что казалось, конвейер полуфабриката, по внешнему краю которого тянутся цветники и физкультурные площадки, несёт оседлавшего его наблюдателя не по заводу, а по какому-то невиданному парку.
Жаль, что ему не было суждено осуществиться.
В ходе недавних боевых действий на территории «Азовстали» комбинат был так сильно разрушен, что в прессе даже была высказана мысль: было бы разумнее не тратить на его восстановление время и деньги, а разбить на территории комбината парк. Если это предложение будет реализовано, можно только подивиться провидческому дару Георгия Петровича, которому на месте царства огня и стали, более 80 лет тому назад – вдруг привидился парк!
Венцом же полёта его творческой фантазии стал выполненный по заданию Кагановича проект нового социалистического города. В нём он обобщил весь накопленный на ту пору опыт и не удивительно, что город в нём предстал в виде излюбленного им кольцевого конвейера. В этом городе, как мечталось Марсакову, можно было добиться, «чтобы посланное из зоны пригородных хозяйств по конвейеру молоко в один и тот же час останавливалось у дверей всех домов города». В концентрическом мире этого города люди ходили по концентрическим улицам, заходили отобедать в фабрики-кухни, где столы и стулья тоже двигались по кругу, даже театр, куда они потом заходили отдохнуть, функционировал по кольцевой схеме.
Но особую оторопь испытываешь, когда смотришь на схему этого города и понимаешь, что это всё тот же, пробившийся сквозь толщу веков Аркаим, его дух и стиль, но только на другой, более совершенной ступени развития. И застываешь в недоумении: ну как Георгий Петрович мог прозреть эту форму древнего города, которая была явлена миру только спустя добрый десяток лет после его кончины?!
Какие времена – такие и памятники
В 1940 году судьба подарила Георгию Петровичу ещё одни шанс заняться живым делом. Он был назначен руководителем конструкторской группы при ЦНИИ сахарной промышленности. Перед группой была поставлена задача по конструированию и отработке свёклоуборочного комбайна.
Первые полтора года дела шли достаточно успешно. Было сделано пять моделей свёклоуборочного комбайна, основанных на принципе кольцевого конвейера, из них четыре было испытано на полях Кубани. Из девяти операций по уборке свёклы, подлежащих механизации, для семи были отработаны механизмы, а для двух оставшихся – определены принципы, на которых эти механизмы можно было бы реализовать.
Дальнейшее развитие проекта потребовало создания специализированной организации по производству сложных механизмов, входящих в состав этого комбайна, а также организации отдельного проектного института для последующей отработки идеи. С началом Великой Отечественной войны решение данного вопроса было отложено. В день занятия немцами Ростова-на-Дону конструкторская группа была эвакуирована на Ново-Троицкий сахарный завод (Фрунзенская область), где и оставалась вплоть до мая 1944 года (не считая кратковременного возвращения на Кубань с марта по сентябрь 1942 года).
Как сложилась жизнь Георгия Петровича Марсакова после войны – не известно. Очень вероятно, что его с почётом проводили на пенсию, тем более что в 1946 году ему как раз исполнилось 60 лет. Не известна также судьба его свёклоуборочного комбайна. Но если судить по тому, что в конструкции первых отечественных свёклоуборочных комбайнов СПГ-1 (запущен в серию в 1948 году) и СКЕМ-3 (1950 год) элементов кольцевого конвейера не наблюдалось, идея свёклоуборочного комбайна конструкции Марсакова повторила судьбу хлебозаводов его конструкции, когда с уходом создателя перспективная идея предавалась забвению. Как бы там ни было, но кроме конструкции свёклоуборочного комбайна он обогатил сахарную промышленность разработкой агрегата по переработке «глубинной» свёклы на сахар промышленного значения и изобретением непрерывной диффузии для извлечения сахара, содержащегося в свёкле.
Возможно, Георгий Петрович на каких-то неформальных началах продолжил работать в хлебопекарной промышленности, так как известно, что с 1946 года он был членом Комиссии по содействию рабочему изобретательству при ЦК работников союза хлебопекарной промышленности. В пользу этой версии говорит и прочувствованный некролог, опубликованный в журнале «Хлебопекарная и кондитерская промышленность» по случаю кончины Г.П. Марсакова 13 марта 1963 года.
С тех пор много воды утекло, в омывающих посёлок Наслединский реках Бирсуат и Скуба, но как-то так получилось, что в честь Георгия Петровича Марсакова так и не было названо не то что посёлка, но даже самого захудалого переулочка. Хотя нет, по крайней мере, один случай увековечивания его памяти всё же имеется, правда, в несколько своеобразном, в духе современных времён, виде. В здании на улице Новодмитровской в Москве, в котором ранее размещался Хлебозавод № 9, открыт одноимённый торгово-офисный центр, где нашлось место и универмагу концептуальных марок, поименованному «Марсаков».
Ну, хотя бы так…
