В Малой Цитадели магии произошло несчастье. Скоропостижно скончался старый Архимаг. Заслуженный учёный, светоч магической мысли поскользнулся, не заметив перевёрнутой таблички «Осторожно, мокрый пол!» и сломал себе шею. Такая вот беда…
И вот уже из столицы прибыл новый Архимаг. Осмотрелся на новом месте и стал наводить в Малой Цитадели свои порядки. Под раздачу попали: ученики, задолжавшие за обучение, прекрасные витражные окна («Это же какие траты на моющие средства»!), зимний сад, вазон с вечно горящим огнём, пруд с нетающим льдом, где летом рассекали на коньках, а также невероятно раздутый, по мнению нового Архимага, штат преподавателей, библиотекарей и прислуги. Но больше всего начальство разозлили и вывели из себя портреты некоего Друза Браншберриса.
Выцветшие, потрескавшиеся, местами осыпавшиеся изображения стародавнего колдуна висели в Цитадели буквально на каждом шагу, на каждой стене, иногда по три-четыре в ряд. На них был изображен пожилой мужчина с неприветливым серо-зелёным лицом, колючим взглядом и торчащими наружу зубами, сильно смахивающими на вампирские клыки. Одной рукой он держал за хвост дохлую крысу, а второй – поглаживал череп пятиглазого тролля. На некоторых портретах крысу заменяла кочерга, а череп тролля – чёрный кот-циклоп, похожий на паука.
– Ну и рожа! – откровенно высказался новый Архимаг, рассматривая портрет Браншберриса. – Может мне кто-то объяснить, почему ЭТО тут висит и почему они все одинаковые? Зачем, я вас спрашиваю, нам полтыщи одинаковых портретов?
Объяснить никто ничего не смог, лишь стосорокалетний библиотекарь Химеш прошамкал нечто бессмысленное: «крышши… мышши… наполжут», но кто же его слушал?
– Снять и убрать в чулан! – брезгливо велел новый Архимаг.
Поручено сие действо было полотёру Толстомышу. Невысокий лысоватый толстячок с сонными чёрными глазками спокойно себе мыл полы в конце коридора и попался новому начальству под горячую руку. Пришлось бедолаге обойти все этажи и закутки Малой Цитадели, а ведь мало того, что лифт для персонала отключили, так ещё и лестницы не освещались! Кристаллы дневного света, выкрученные из глаз статуй драконов и грифонов, теперь хранились на складе и никому на руки не выдавались. У Толстомыша болела спина и коротенькие ручки-ножки, он проклинал новую администрацию и искренне не понимал, почему нельзя было всё оставить так, как оно было?! Ну, кому мешают портреты старого чудика, висевшие в Малой Цитадели с незапамятных времен? Может, они дырки в стенах закрывают.
Толстомыш искренне скорбел по покойному Архимагу, который относился к незаметному полотёру более чем лояльно: охотно отпускал побродить по окрестным лесам («Иди, иди, чтоб ты в болото провалился»!), не напрягал с работой («Криворукий, косоглазый, тупой – три пол и ни к чему больше не прикасайся»!) и разрешал жить в уютном тёплом сарайчике, где хранилось душистое сено («Живи, где хочешь, просто не попадайся мне на глаза»!).
Новый же Архимаг времени зря не терял. Оптимизация в Малой Цитадели прошла с размахом! По каменным полам больше не стучали сотни каблуков: количество учеников сократили на треть («Ходят и ходят, только работать мешают, сколько мы ещё будем учить их в долг»?!), обслугу в десять раз («Махнул тряпкой раз, махнул тряпкой два, и что? Деньги ему теперь плати?»). Из преподавателей оставили только тех, кто согласился работать во вторую смену уборщиком без доплаты («Вот так хорошо!»).
Зелень ковров и красочность гобеленов сменилась унылой серостью пустых стен – некому стало их чистить и посыпать алхимическим порошком от моли. Заложенные окна больше не пропускали тёплый солнечный свет – его заменили масляные лампы и подсвечники со свечами, которые каждый желающий мог приобрести в лавке, принадлежавшей сыну нового Архимага – успешному негоцианту, который по слухам «всего добился в жизни сам».
Толстомыша не выгнали с работы по удачному стечению обстоятельств: чистку рядов обслуги новый Архимаг начал не с уборщиков, а с библиотекарей. А из библиотекарей больше всех ему не угодил самый старший из них – Химеш. Оказалось, что у Архимага на старика аллергия.
– Вы не можете меня уволить!
От страха потерять работу, на которой он провёл более столетия, Химеш даже шамкать перестал.
– Ещё как могу! – заявил Архимаг. – У меня справка есть, что вы мне мешаете работать. Апчхи!
– Я единственный в Малой Цитадели, кто умеет читать анфантидские иероглифы! – сообщил старик, нервно потирая левый глаз, в котором виднелось бельмо.
– И что?
– И то! – по-молодому сверкнув правым глазом, выкрикнул Химеш, решивший бороться за свои права. – В штате Малой Цитадели должен быть хоть один человек, кто умеет их читать. Так записано в Уставе! Параграф две тысячи двадцать один дробь восемь! Как-то так!
– Апчхи-апчхи! – Архимаг открыл окованный железом пыльный том Устава на нужной странице. – Действительно, есть такой пункт, а к нему ремарочка, написанная ещё прежним Архимагом: данное правило является данью уважения к погибшей во тьме веков цивилизации великой Анфантиды, ибо Малая Цитадель была когда-то последним оплотом… бла-бла-бла… Ага! Вот ещё кое-что интересное написано. В Цитадели вы не единственный, кто знает, как читать анфантидские иероглифы.
– Не может быть! – искренне удивился старик, а потом, расхохотавшись, как ребёнок, спросил: – Толстомыш, верно?
– Апчхи!
Архимаг велел позвать Толстомыша и принести какую-нибудь книгу, написанную анфантидскими иероглифами. Такая книга в библиотеке Малой Цитадели была одна: «Тысяча и один способ магического уничтожения крыс и мышей». Толстомыш пришёл, развернул анфантидскую книжку-гармошку, пробежался глазами по ярким иероглифам, каждый из которых мог означать как отдельный звук, так и отдельный слог или целое слово, и имел с десяток разных толкований и принялся читать, на удивление легко и быстро:
– Если в доме мага заведутся мыши, крысы, либо другие грызуны, то знайте: извести обычным способом их вряд ли удастся, а магических способов известно тысяча и один. Способ первый: найти глухого музыканта, выдать ему флейту, сделанную из кости русалки, чтобы мелодией оных грызунов заворожить да утопить в козлином молоке. Способ второй: вымочить тапки молодого орка в эльфийском вине или уксусе, пожарить их на сковороде и оным дымом окуривать чертоги три дня подряд. Способ третий: вызвать демона Котопушиста и пожертвовать ему душу, можно две…
– Достаточно! Убедились, что Малая Цитадель в ваших услугах более не нуждается? – спросил Архимаг библиотекаря.
– Убедился, – зловеще ухмыльнулся Химеш, обнажив стёртые зубные пеньки. – Пойду вещи собирать. Не болейте!
– И вам не хворать! Апчхи, да что ж такое!
Химеш уехал, но перед отъездом заглянул в сарайчик Толстомыша и оставил ему «на почитать» две книги: анфантидский трактат «Тысяча и один способ магического уничтожения крыс и мышей» и «Краткую историю Малой Цитадели магии» собственного сочинения.
– Завёл на тебя бессрочную читательскую карточку, – сказал он полотёру. – Просвещайся!
– Спасибо, конечно, – сказал Толстомыш опальному библиотекарю, – но только зачем вы мне книги даёте? Читать я не люблю, да и могу я читать только иероглифы, а буковки, которыми вторая книга написана, я так и не выучил.
– А иероглифы ты, где выучить сподобился? – нервно хихикнул старик.
– Не помню.
– А как давно ты в Малой Цитадели?
– Не помню.
– А ты вспомни!
Вспоминать Толстомыш ничего не стал, а, забросив книжки в сено, в это же сено упал и заснул, так как притомило его чтение, больше, чем мытьё полов. Спал плохо, мучили кошмары. В них полотёр бегал на четвереньках по коридорам и старался кого-то укусить, но натыкался то на невидимую стену, то на раскаленную кочергу. Разбудил его прилетевший ни свет, ни заря ученый ворон, работавший в Малой Цитадели курьером.
– Кар! Велено освободить сарай! Срочно!
– С каких таких делов?
– С таких, что здесь будет лавка для кар… кан… канцелярских принадлежностей. Дочка Архимага бумагу будет продавать, чернила и кар… кар… карандаши.
– А мне куда? – расстроился Толстомыш.
– В чулан!
– Там же портреты Друза Браншберриса, – удивился полотёр. – Забито ими всё до потолка.
– Велено сжечь!
– Ладно, – не стал спорить Толстомыш. – Сжечь, так сжечь, в чулан, так в чулан. Передай, что всё будет исполнено.
– Сам передавай, а я с обеда увольняюсь.
– Что так?
– Мне жалование сократили с десяти монет до семи!
– А я три получаю…
Толстомыш отправился в чулан, находившийся в цокольном этаже, вытащил портреты Друза и сложил их горкой на заднем дворе. Сложил и стал думать, чем бы поджечь? Спичек не было, денег, чтоб купить их в лавке сына Архимага, тоже – почти всё жалование полотёра списывалось на еду и одежду, а огненных заклинаний он не знал.
– Помо-о-оч-ч-ч-чь?
Рядом с будущим кострищем стояла, зябко потирая лапки, учёная саламандра, преподававшая на старших курсах магию огня.
– Помогите, пожалуйста.
Саламандра плюнула огненной слюной прямо на темечко Друза на ближайшем портрете. Пламя разгорелось, и когда оранжевый столб взметнулся ввысь, саламандра запрыгнула в огонь.
– Фу-ух-х-х… ну хоть погреюсь. Увольняться, наверное, буду, – грустно заметила огненная ящерица, натирая бока угольками, словно мыльцем. – Представляете, вазон вечногорящий опечатали, и дрова теперь за свой счёт, то есть за мой, а мне зарплату сократили со ста монет до семидесяти.
– А я три получаю…
Толстомыш сжёг все портреты, кроме одного. Один оставил, чтоб прикрыть дырку в стене, из которой сильно дуло. Когда в диком танце серого пепла улетели последние следы портретов, Толстомыш забрал из сарая свои пожитки, библиотечные книги и пошёл заселяться в чулан. В чулане было как в чулане: маленькое и тёмное помещение с окном, затянутым бычьим пузырём. Сыро, а из мебели лишь трёхногий стул, вместо кровати – тюфяк с гнилой трухой, вдоль стены, напротив портрета Друза, с десяток мышиных ходов, которые никто никогда не заделывал.
– Жить можно, – сказал Толстомыш, оглядев своё новое жилище, а, заметив краник со сломанным вентилем, откуда холодненькая водичка сочилась в ржавый тазик, так и совсем повеселел.
И вправду, зажил Толстомыш в чулане ненамного хуже прежнего, а вот в Малой Цитадели дела, с тех пор как сожгли портреты Друза Браншберриса, шли неважно. Впервые за века в ней завелись и мыши, и крысы.
Это было ЧП местного вселенского масштаба! Проклятые серые вторженцы грызли свечи, мыло, алхимические ингридиенты, портили бумагу и даже нагло, в открытую гадили на головы учеников с прикроватных этажерок. На стол Архимага один за другим ложились доклады о бесчинствах грызунов, по голубиной почте прибывали записки с просьбой о помощи, а самые нетерпеливые просители отправляли свои мыслезаявления прямо в благостные сны нового руководителя.
По Малой Цитадели поползли нездоровые слухи. Кто-то клялся-божился, что видел, как мыши проводили турнир по крикету, кто-то уверял, что столкнулся с крысой величиной с барашка: она стояла на двух лапках, курила трубку из ячменного колоса и настойчиво интересовалась, как пройти в библиотеку? А кто-то бился в истерике, рассказывая всем желающим и не желающим, как грызуны его поймали, пытали и заставляли писать на стенах и на заборе пошлости и непристойности в адрес нового Архимага.
Также наглые грызуны нанесли ощутимый материальный ущерб сыну Архимага: прогрызли в бочке с лампадным маслом дыру, после чего весело купались в лужах энергоносителя, пока весь ценный товар окончательно не впитался в землю и не исчез. Это стало для семейного кармана сильнейшим ударом, заставившим Архимага задуматься о крайних полумерах. Правда, он пока не знал о каких, но тут и случай подходящий скоро представился…
– А у тебя крысы-мыши бегают? – поинтересовался у Толстомыша уставший, валящийся с ног, повар – мускулистый орк, обладатель внушительного пуза и не менее внушительного поварского колпака.
Бывший наёмник, вспомнив боевую молодость, всю ночь отбивался половником от серых агрессоров, защищая продуктовый склад.
– Да вроде нет, – ответил Толстомыш, получая полную миску бобовой похлёбки и озадаченно принюхиваясь к красным кругам, расползавшимся по поверхности густого варева. – Хотя знаешь, каждое утро я выбрасываю из своего чулана пару-тройку трупиков.
– Хм? И от чего это они у тебя там дохнут?
– Понятия не имею.
Слухи о том, что в чулане Толстомыша дохнут грызуны, дошла и до Архимага, он так заинтересовался этим феноменом, что сам к полотёру заглянул. На ночь глядя.
– Трактат анфантидский у тебя? – спросил он, с порога поморщившись на портрет Друза.
– У меня, – не стал отпираться Толстомыш. – Хотите забрать? Забирайте.
– Нет, хочу, чтоб ты ещё почитал. Вот я тебе свечек и спичек принёс. Зажги и читай. На чём мы в прошлый раз остановились? На вызове демона Котопушиста?
– Да, – кивнул Толстомыш, пригласил Архимага присесть на колченогий стульчик, сам умостился на тюфяке и принялся читать: – «…Можно две, а лучше три или даже десять…».
– Пожертвовать демону Котопушисту десять душ? – задумался Архимаг. – Да не проблема! Выберем из учеников-задолжников. Читай, как вызывать!
– Не могу – к Трактату полагается Приложение номер один, но его нет.
На самом деле Приложение имелось, но Толстомышу было лень искать.
– Плохо. Читай дальше.
– Способ четыре: в Приложении номер два вы найдёте простой и лёгкий способ уничтожить грызунов точечным землетрясением, так же этот способ подходит для выведения клопов и тараканов.
– Приложение номер два есть?
– Нету, – соврал, не моргнув глазом Толстомыш, и продолжил: – Способ пять: расчешите частым гребнем оборотня, наловите блох и натравите их на крыс. Покусанные крысы обернуться крысолаками. Наймите их на службу, организуйте из них банду и завоюйте с ними мир…
И снова после чтения анфантидской книги Толстомышу приснился страшный сон. Будто прямо из стены вышел зубастый старикашка и ну, кошмарить, стыдить и изводить попрёками.
«Вы уничтожили обо мне память! Вам не стыдно?» – «Да не особо», – отмахнулся во сне Толстомыш. – «А вы кто?» – «Я кто?!! – возмутился старик. – Я знаменитый волшебник и охотник на монстров Друз Браншберрис. Я тот, чьи портреты вы сожгли». – «А-а-а… ну, извините, не признал. Вы волшебник, а я уборщик. Мне приказал Архимаг, я и сжёг».
«Так это не вы явились инициатором данного варварства, а Архимаг? Хм… А вообще, как дела?» – внезапно изменил тон Друз. – «Слышал, вас мыши-крысы одолели?» – «Да, есть такое. Но меня больше замучил Архимаг», – решил пожаловаться на жизнь Толстомыш. – «А что так?» – «Читать заставлял, глаза теперь болят, будто в песке». – «Это с непривычки, а вообще читать полезно», – заговорщицким голосом прошептал Друз. – «Только Трактат нужно не сначала читать, а с конца».
«Не хочу читать!» – заупрямился Толстомыш. – «А чего хочешь?» – «Пяткой за ухом почесать!» – «Ну и почеши!», – разозлился Друз.
Проснулся Толстомыш оттого, что чесал себя шершавой пяткой за ухом.
Работать в тот день он не смог – очень болело всё тело, особенно аккурат посерёдке между ухом и пяткой. Толстомыш остался в своём чуланчике, заскучал и, от нечего делать, решил заглянуть в конец трактата, и прочёл там такое: «Способ тысяча первый. Медитируйте». И далее:
«Я – Химеш, младший библиотекарь Малой Цитадели пишу это на чистых листах, собственноручно мной подклеенных к анфантидской рукописи с целью потренироваться в написании иероглифов погибшего народа, утонувшего в пучине времён, а также с желанием оставить ценный совет по борьбе с мышами и крысами следующим поколениям.
Способ тысяча второй. Все способы, перечисленные в данной книге, есть плод измышлений древних мошенников, противоречащий здравому смыслу, и ничего более. Единственный действенный способ магически извести мышей и крыс такой: повесить в каждой комнате, коридоре и башнях-нужниках портрет нашего благодетеля Друза Браншберриса, завещавшего своё имение гильдии магов и основавшего в нём Малую Цитадель магии. Оный портрет крыс и мышей, на него посмотревших, убивает, умирают они от сердечного разрыва быстро и безболезненно. А ежели портреты уберут, сожгут или потеряют…».
Дальше Толстомыш не читал. Его одолела задумчивость, чего раньше с ним, насколько он помнил, никогда не приключалось. Он оторвал последнюю страницу Трактата, скомкал, сунул в рот, пожевал, запил водичкой из ржавого тазика и проглотил. Потом, превозмогая боль, доковылял до столовой и попросил себе еды на неделю сухим пайком.
– Увольняться буду, – заявил ему с порога повар, промывая уксусом раны. – На такое я не подписывался! Опять порченые корнеплоды, опять мышиный горошек в крупе и руки-ноги все искусаны! И ещё требуют от меня хорошей стряпни! Мне в армии за день такой работы платили тысячу монет!
– А мне три платят… в год, – грустно сказал Толстомыш.
– …кошечек моих всех извёл. Изверг! Паразит! – плакался повар полотёру. – Аллергия у него говорит. Собрал моих пушистиков и…
Действительно кошек, коих в Малой Цитадели магии испокон веку привечали, новый Архимаг велел всех собрать в магическую сеть, заложить в катапульту и отправить сей вопящий и шипящий комок шерсти, когтей и зубов на историческую родину – за речку, в болота, поросшие камышом.
– Химеш тоже там теперь живёт. Рыбку им ловит, такие дела, – вздыхал повар. – Чего хотел-то, Толстомыш?
– Я же говорю, продуктов бы мне на недельку или хотя бы на денёк.
– Что же тебе дать, бедолага? – почесал голову под колпаком повар. – Почти всё проклятые грызуны испоганили, что не съели, так понадкусывали… – задумался он. – О! Наш маг-траволог вывел новое растение. Ни вкуса, ни запаха, сорняк бесполезный, одним словом. Перетёр я жёлтые зерна в муку, но мыши и туда нагадили. Я муку просеял, сделал тесто, но получились комки и хлопья. Пережарил с маслом и… м-м-м… объедение!
Повар сунул в руки Толстомышу красное ведро с чем-то сладко пахнущим и золотистым, и пошёл собирать вещи. Полотёр направился к себе в чулан, но по дороге увидел, как мыши и крысы пытаются запустить лифт…
Тут нужно вернуться немного назад и вспомнить, что одним из первых распоряжений нового Архимага было увольнение бригады лифтёров – троллей-воротовращателей, обеспечивающих бесперебойную работу цитадельного лифта. Сутулые пятиглазые здоровяки с бугристыми мышцами зло фыркали, получая свой последний расчёт у казначея, уволенного вслед за ними. Освободившиеся средства тут же были потрачены Архимагом на магический лифт для руководства – то есть для себя любимого. Была проложена длинная прозрачная труба из кишки редкого вида виверны и использована магия воздуха. Сосредоточенная в мешке с морскими ветрами, она возила единственного пользователя вверх-вниз, заодно освежая одежду и поправляя причёску.
А теперь: мешки прогрызены, ветра освобождены из заточения – беснуются в вышине, создав над Малой Цитаделью чёрную воронку, а добрый десяток рослых чёрно-бурых крыс, размером не меньше годовалого барашка, впряглись в ярмо, тянущее за собой ворот с перемещающим лифт тросом.
Когти крыс царапали пол с пугающим скрежетом, от натуги глаза грызунов и без того красные, наливались сияющим алым цветом крови. Слаженности их действий могла бы позавидовать имперская гвардия: пока одни тянули на себя ремень, другие натужно пища и скалясь, двигали части механизма. Лопоухий мышонок хвостом выбивал ритм по импровизированному барабану из старой тарелки, перевёрнутой вверх дном. От этого удивительного зрелища узкие глазки Толстомыша раскрылись так широко, что на какое-то мгновение он мог сойти за эльфа. Полотёр не заметил, как зажевал треть ведра хлопьев, ведь ничто так не захватывает внимание как чужая работа!
Толстомыш подносил ко рту всё новую и новую порцию, не замечая, что некоторые золотистые чешуйки сыплются у него изо рта и падают на пол. Молоденькие белые крыски подбирали упавшие хлопья, складывали их в аккуратный холмик у ног полотёра, каждый раз при этом приседая и делая красивый книксен.
Крысы дёргали ворот раз за разом, пока несмазанная конструкция со скрипом не повернулась, и лифт для персонала не ожил! Толстомыш как раз одолел полведёрка хлопьев, размышляя на тему: «А зачем же им лифт? Крысы-мыши и так прекрасно бегают по своим ходам в стенах и полах!». Также ему вспомнилось, что главным назначением лифта было помогать персоналу и учащимся быстренько добираться до башенок-нужников.
Ах, как же давно Толстомыш не делал свои дела чинно, задумчиво, разглядывая бескрайние леса вокруг Цитадели, слушая пение пташек, залетавших иногда на балкон башенки. Неплохо было бы там посидеть в тишине и покое, возможно, даже почитать книгу, записанную анфантидскими иероглифами, ибо, чем же ещё заниматься в подобном благословенном месте? И тут в животе полотёра предательски булькнуло, а мигом позже налилось такой тяжестью, что стало кристально ясно – нужно бегом бежать либо к своему горшку в чулан, либо в башенку-нужник. Верно оценив обстановку и оставив мышино-крысиную аналитику нервно курить в сторонке, Толстомыш со всех ног кинулся к лифту, не замечая и не задумываясь о том, почему все – от маленького мышонка до гигантской крысы с шерстью, утыканной ядовитыми иглами, почтительно расступаются перед ним в элегантных поклонах.
Тем временем в Малой Цитадели объявили осадное положение, а заодно и эвакуацию. И очень вовремя! Крысы в латах ломились во все двери, иногда помогая себе тараном из выворотня, мыши били стёкла из арбалетов, люди тянули на себе всякий ценный скарб, разбегаясь, кто куда. И среди всего этого хаоса существовал всего лишь один островок безмятежного покоя.
Измученный спасением имущества, вытирая со лба обильно текущий из-под высокой конусообразной шляпы пот, Архимаг взглянул вверх. Там, между шпилей, молниеотводов, флюгеров, щитов дальновидения и всё ещё извергавших сизый дым печных труб, находилась смотровая площадка астрологической башни. Прямиком из башенки-нужника на неё проследовал довольный, не пойми чем, полотёр Толстомыш с красным ведёрком подмышкой. Поправив на свисающем животе широкие серые штаны, он уселся на скамеечку и с превеликим интересом принялся следить как горит огонь факелов крыс-латников, течёт вода вперемешку с финиками и котлетами из выроненного кем-то рога изобилия, как сражаются между собой люди и грызуны. На всё это бессовестный уборщик взирал, будто зритель в театре, сидящий в уютной ложе, с аппетитом поедая при этом что-то из ведёрка – по-босяцки, без ножа и вилки. Возмущённый Архимаг знаками велел Толстомышу спуститься вниз, пинками загнал в чулан и стал на него орать:
– Я знаю, что хитрый Химеш решил мне отомстить! Натравил на мою Цитадель грызунов, и только тебе открыл секрет, как с ними бороться! Не смей жевать, когда я с тобой говорю!
– Всё, всё, уже доедаю, – с досадой сказал Толстомыш, вытряхивая остатки хлопьев из ведёрка прямо себе в рот.
– Доставай анфантидский трактат и читай!
– Нет, – заупрямился Толстомыш, понимая, что у него опять будут болеть глаза, а потом ночью сниться кошмары. – Лучше… лучше вы мне почитайте! – сказал он, и сунул в руки Архимага фолиант в кожаном переплёте.
– Ах, ты ж нахальный полотёришка! – воскликнул Архимаг, но потом рассмотрел на книге название: «Краткая история Малой Цитадели», а самое главное – имя автора – Химеш. Он решил не ругаться с единственным человеком, который, вероятно, знал тайну борьбы с грызунами, а уважить его просьбу. А вдруг и в этой книге найдется что-то полезное?
– Ладно, с какого места тебе почитать?
– Э-эм… с начала.
Первые страницы книги были не разрезаны. Ученики, бравшие книги для подготовки занятий, читали только заданные им параграфы, так что никто не удосужился разрезать страницы там, где было Предисловие от автора. Ловко разделив страницы острым холёным ногтем, Архимаг раскрыл книгу на самой первой странице и принялся читать:
«Как известно всем образованным людям, основателем Малой Цитадели магии (далее МЦМ – прим Х.) является Друз Браншберрис – великий волшебник, ценитель искусства и охотник на монстров.
В молодости, когда его коллеги-маги развлекались и шалили по трактирам и тавернам, Друз Браншберрис с почётом был принят в состав военно-научной экспедиции. Впервые за долгие годы существования коллегии маги-археологи, лингвисты-окультисты, онейроманты, натурфилософы, астрологи, алхимики и охотники за древностями объединились и проникли на земли пятиглазых троллей, кочевавших по мёртвым городам Анфантиды.
На развалинах некогда величественной столицы погибшей цивилизации – Эльфиниума, на руинах каменных дворцов, среди обломков статуй, Друз подобрал маленького демонёнка – шестилапого, двухвостого котёнка-циклопа, который был ранен и напуган. Друз выходил котёнка-демона, тот привязался к своему спасителю и рассказал историю своей жизни, а заодно и тайну гибели Анфантиды…
Всё началось с несоблюдения санитарных правил и норм гигиены, а также с экономии на обслуживающем персонале. Как следствие, в королевском дворце и в прочих важных учреждениях расплодились мыши и крысы. А так как король, как и вся знать Анфантиды были магами, то обычные способы борьбы с грызунами оказались бесполезны.
Из королевской казны выделили немалые средства на борьбу с грызунами и потратили их на поездку тысячи и одного мага-учёного на тёплый остров, где была проведена научно-магическая конференция. По материалам конференции был написан трактат «Тысяча и один способ борьбы с крысами и мышами (далее КИМ – прим Х.)». Из трактата методом научного тыка был выбран способ номер три: вызов демона Котопушиста. В жертву демону был выбран молодой переписчик книг, безродный сирота, по имени Химеш; которого взяли на работу по объявлению. Стоит ли удивляться, что вместо взрослого демона-кота у анфантидских магов получилось вызвать лишь котёнка?
Сначала Котопушист худо-бедно справлялся со своими обязанностями, но КИМ решили, что они ничем не хуже людей и вызвали своего демона. КИМ провели чемпионат по крикету, после которого команда, занявшая второе почётное место, в полном составе была принесена в жертву. Грызуны присели на задние лапки и, подняв головки вверх завыли: «Ыыыыыыыыыыыыы», после чего схлопнулись и превратились в пыль, а крыса-судья пропищала: «Мы посвящаем эту жертву тебе, Крысозавр!». Да, изначально грызуны хотели вызвать демона Крысозавра, но Толстомыш – демон-хомяк, гроза библиотек, тоже всех устроил. Под его предводительством грызуны за одно поколение лишили анфантидцев достижений науки и культуры, цивилизация захирела, быстро докатилась до невыноса мусора, курения полыни и паслёна прямо в общественных местах и прочих мерзостей, и была вскоре добита ордами троллей.
С троллями Толстомышу делить было нечего. Он отдал им всю Анфантиду и распустил армию по норам. Сам демон-хомяк обосновался в королевском дворце в разрушенном Эльфиниуме, где предавался безделью и доедал книги из запасников. Он съел всё. Трактат уцелел лишь потому, что кто-то из учёных мужей забыл его в нужнике, а Толстомыш по причине врожденного бескультурья нужником не пользовался, а гадил в ржавый тазик.
Друз с помощью простейших заклинаний, а также знаний стратегии, тактики и теории шахмат, захватил Толстомыша в плен, превратив в слугу-полотёра, и сделал захваченный дворец своей резиденцией. Трудов особых это Друзу не доставило: демон-хомяк, хоть и был силён, как вол и сильно зубаст, но при этом глуп, как пробка, ленив, рассеян и совершенно необразован. Обнаружился забавный факт: съев книги, написанные анфантидскими магами, демон-хомяк чудесным образом приобрёл способность читать иероглифы. (Ха-ха-ха – Прим. Х.). Войска грызунов, узнав, что их вождь порабощён, предпринимали неоднократные попытки его освободить, но пока был жив Друз Браншберрис, сие оставалось невозможно.
Когда пришло время умирать, Друз всю свою магию вложил в собственные портреты и завещал устроить в бывшем королевском дворце в центре столицы Анфантиды, а ныне – в замке, стоящем в глухом лесу, учебное заведение для юных магов из провинций.
После смерти Друза, я – демон Котопушист, принял облик человека, принесённого мне в жертву, и взял его имя. Возвращаться в демонический мир у меня нет никакого желания. В мир людей я попал, потому что ближе всех стоял к порталу, а дорогие родственнички взяли меня за шесть лапок и два хвостика и просто туда зашвырнули, чтоб он закрылся. Видите ли, им оттуда дуло!
Итак, после смерти моего друга и благодетеля, я остался в Цитадели в людском обличии для того, чтобы оберегать книги, вспоминать старые времена и приятно проводить время в обители, давно ставшей мне домом. Единственным родным домом, что я знаю.
Выполняя наказ покойного друга Друза, я написал «Краткую историю МЦМ» и склеил первые страницы, дабы Предисловие не было прочитано раньше срока.
Добавлю, что последней просьбой Друза Браншберриса было следующее: «Ежели главой МЦМ станет человек недостойный, думающий лишь о себе и о своих детях, а более ни о чём и ни о ком, то прошу тебя – Котопушист, помоги Толстомышу всё вспомнить и обрести себя. Ведь тот ни в чём, в сущности, не виноват. Он также вырван из своего мира, как и ты, только тебя в твоём обижали, а он крутил колесо, от которого зажигались звёзды. Уничтожь все мои портреты и увидишь, какое начнётся веселье».
Стены не затряслись, и небеса не упали на землю, но Архимаг выронил из рук книгу и кинулся к стене, на которой висел портрет Друза. Он даже успел снять его и, выставив на манер щита, попятился к двери. Толстомыш же сделал то, чего никто, в том числе и он сам, не ожидал. Вытянув вперед руки, он бросил своё тело вперёд, пробивая головой холст.
Как известно, искусство меняет людей, но стоит отметить, что не всегда в хорошую сторону! Последний портрет Друза, прорванный демоном-хомяком, изменил последнего до неузнаваемости: Толстомыш стал ниже в два раза, и в два раза толще, на место скромного животика пришло окладистое пузо, ногти вытянулись и загнулись, двухдневная щетина подросла, оформившись длинными усами-вибриссами, а серая форма сменилась роскошным персиковым мехом. Маленькие чёрные глазки гигантского хомяка налились огнём, уши заострились на манер эльфийских, а рот расширился: чуть глуповатая улыбка мелкозубого полотёра стала акульей пастью острых, как кинжал, зубов ряда в три. А ещё он застрял в раме…
Толстомыш клацнул зубами в сторону Архимага. Он и не думал его пугать, просто хотел попросить, чтоб тот помог снять с толстого брюшка раму от портрета. Но Архимаг этого не понял и с криком бросился бежать.
Путь Архимага пролегал по пустому коридору – мимо погасших изгрызенных свечей в подсвечниках, площадок для мышиных игр в крикет и крысиных – в салочки. Далее была лестничная развилка и путь либо вверх, либо вниз. Можно было подумать, что Архимаг побежит вниз, к выходу, но он рванул вверх! Пробежав восемь лестничных пролётов, Архимаг осознал, что в правом боку предательски колет, во рту появилась горечь, а недавно уволенная вампирша-медичка была абсолютно права, когда говорила, что даже при кабинетной работе не стоит пренебрегать физическими нагрузками.
Но он продолжил бежать, в отчаянной попытке добраться до потайной комнаты, откуда шёл потайной тоннель, где бегала волшебная тележка, способная увезти Архимага прямиком в столицу, а может и заграницу. И вот беглец уже добежал до потайной двери и даже дёрнул её за ручку, благоразумно замаскированную под подсвечник, но дверь не поддалась. Предательски молчали несмазанные петли, ибо дёготь для них новый руководитель цитадели перестал оплачивать, ведь кому нужны какие-то там тайные ходы, когда и так кругом необоснованные траты?
За спиной Архимага дико верещал демон: «Помогитя! Пузо застряло!» В чулан со всех концов устремлялись бригады крыс, тащивших ящики с инструментами. Всё это прибавило Архимагу прыти: в три прыжка одолел он добрых двадцать ярдов, выбил плечом дверь на астрологическую площадку и… «пошёл на повышение», в том смысле, то там его ждали морские ветра, ранее пленённые в персональном лифте. «Эксплуататор! – слышалось среди рёва и свиста. – Знаешь, сколько нам платили за такую работу демиурги?! Долой преступную власть! Кто не дует, тот зефир!».
Ветра схватили Архимага за руки-ноги и полы бархатного халата и зашвырнули и центр портала, образовавшегося в «чёрном глазу» циклона. Портал сразу же исчез, тучи разбежались, и небо стало индиговым с лёгким белым кружевом у горизонта.
Толстомыш поблагодарил свою армию за помощь, раздал награды и распустил по норам, оставив небольшой гарнизон из крысолаков, мышеобразов и грызофилов, а также летучий отряд почётных крыс – голубей.
А потом Толстомыш отправился в библиотеку, но книги, по своему обыкновению, он не тронул. Задумчиво постоял, посмотрел на огромные стеллажи, теряющиеся во тьме старинных сводов, вспоминая слова своего покойного врага Друза Браншберриса: «…глуп, как пробка, ленив, рассеян и совершенно необразован…», а также «…крутил колесо, от которого зажигались звёзды». Присел за столик. Велел мышеобразам и грызофилам принести всю документацию из бухгалтерии. Позавтракал хорошей переплетённой бумагой, заодно и пообедал. Попросил грамотного крысолака найти ему в библиотеке «Букварь» и книги, где есть картинки звёзд и колёс, а голубей послал на болота за Котопушистом.
