Однажды ей приснилось, что она умеет летать, и Клевер шагнула из окна. Папа говорил, что именно тогда пропала память и появились эти уродские шрамы на спине. Папа говорил, что они очень красивые, и любил смотреть на них.
Уродские.
– Клевер, девочка, иди ко мне.
Она ненавидела идти. Получалось всегда так медленно, вместо ноги вечно поднималась рука. А ещё эти вездесущие углы, все плечи в синяках. Больно.
Сначала всегда стоило пошевелить мизинцем на правой ступне, так легче начать. Потом на левой, снова на правой… Не запутаться в подоле.
– Иду, – Клевер понадеялась, что папа услышит её хрип.
После утреннего чая язык приклеивался к нёбу намертво. Почему папа улыбался, когда пил чай? Она едва сдерживала рвоту от горечи. Гадский чай.
– Вот так, моя счастливая девочка, молодец! – Папа поднялся навстречу.
Дверной косяк не дал ей попятиться. Клевер больно стукнулась затылком.
Папа приблизился, погладил по щеке двумя пальцами.
Кожа на его руках была бледно-розовой, как ветчина, которую он за завтраком клал на тост. Клевер иногда представляла, будто он случайно откусывает себе палец. Бледно-розовый. Совсем не такой, как её собственные – смуглые, отдающие зеленцой. Папа не был похож на неё настолько сильно, насколько вообще могут быть непохожи люди.
Он резко развернул её спиной к себе так, что лоб звонко ударился о стену. Бам! И ещё несколько «бам» раскатилось внутри головы. Но стоять так, с опорой, стало легче, серый узор на обоях почти не плыл. Клевер упёрлась ещё и ладонями. А потом в нос ударил мускусный запах его духов и лопатки свело судорогой. Папа её коснулся.
Это было легко, просто дёрнуть завязки широкой шнуровки на сорочке, и его ладони легли на спину. Безошибочно нашли длинные шрамы.
– Какая ты красивая, дай на тебя посмотреть.
Он прижимался и отстранялся, дышал тяжело в спину. Клевер привыкла терпеть это. Противно, когда касаются эти ветчинные пальцы, и тягуче от чего-то несбывшегося, что должно быть не так и не с ним. И не здесь.
Папа раздел её и уложил на кушетку лицом вниз. Клевер повернула голову и вяло отметила, что он уже успел снять штаны, и короткий член дурацко болтается между ногами.
– Отвернись!
Она не хотела, там было нечем дышать, но папа без усилий вжал её лицо в тощую подушку.
– Вот так, руки сюда. Не шевелись. – Клевер услышала медленно отдаляющиеся шаги. Слишком медленные, будто он в любой момент был готов подскочить и поправить плохо лежащий палец, – не шевелись, не шевелись, вот так.
Сопение. Шорох. В голове так мутно, что даже лёжа кажется, будто кушетка под грудью куда-то уплывает…
– Я кому сказал, не шевелись!
Держать руки за головой совершенно невозможно.
– Не шевелись, дрянь!
Клевер слышала, как папа сорвался с места. Он оказался близко слишком быстро и почему-то – с чайником. Чай уже был холодный. Холодный и оттого мерзкий вдвойне. Папа схватил за волосы, задрал ей голову.
– Почему ты не можешь просто замереть? – Едкая дрянь полилась в горло до захлёба. – Разве это сложно? Просто не шевелиться.
«Хватит, хватит, хва…» – у Клевер не получалось кричать, она только булькала через кашель. Попыталась отстраниться, вырваться, но даже одной рукой он держал её легко, как тряпичную куклу. От вязкой горечи желудок скакнул к горлу.
Её вырвало фонтаном. И снова – до рези в животе, до боли в груди. Она залила и пол из старого дерева, и рубашку папы. Чудом не попала на него самого. Пусть подавится своим чаем!
– Сука, дрянь! Всё испортила!
Он растопырил руки – наверное, чтобы не коснуться блевотины – и вылетел из комнаты. У Клевер не осталось сил, чтобы бояться его возвращения.
Почему-то в голове стало так светло и ясно, будто солнце разогнало густой и душный туман. И как легко было поднять руку и пошевелить каждым пальцем в нужном порядке. Словно та на-самом-деле принадлежала ей.
Клевер вся принадлежала себе.
Она поднялась, шатаясь, но теперь – от слабости, а не от мути в мозгах. Комната такая чёткая, почти острая. С мозаикой книжных переплётов на полках, рассеянным голубоватым светом, огромным шкафом с тонированным стеклом. За ним чернело что-то – высокое, до самого потолка.
Ноги снова стали ватными, и сердце заколотилось под самым горлом.
В этой комнате, в этом месте – больше быть нельзя! Клевер бросила быстрый взгляд на жуткий шкаф – будто кто-то вот-вот выпрыгнет оттуда. Пока голова может думать, пока руки и ноги подчиняются, пока нет больше чая. Пока папа не вернулся.
В глубине коридора слышался шум воды. Сколько времени надо, чтобы отмыть блевотину? Не настолько много, чтобы искать карточку, которой папа открывал входную дверь. А пытаться выбить десять сантиметров металла – конечно, глупость. Хотя сейчас даже расколоть о них голову казалось лучшей идеей, чем просто остаться.
Окно.
Его не было смысла запирать, ведь за ним только облака. Клевер иногда смотрела через стекло на город – яркие точки аэромобилей, нитки улиц, заплетённые в мерцающую сеть. Всё это настолько далеко внизу, что даже падать будешь целых две вечности.
Чтобы выжить, понадобится слишком много удачи, даже у папы столько не найдëтся. А он был чертовски везучий ублюдок.
Клевер вцепилась в тонкую ручку, дёрнула изо всех сил вверх. У окна открывалась только маленькая секция, в которую и ребёнок бы едва пролез, но Клевер была тонкой и, оказывается, гибкой. Она выбралась на узкий, в четверть стопы карниз, и ледяной ветер хлестнул пощёчиной. Внизу не было ничего, только блестящие стёкла, отвесно уходящие в бесконечность.
Клевер шагнула.
***
В ушах засвистело, холод уколол кожу. Падение слишком быстрое – вниз, вниз, вниз.
Но страха почему-то не было. Наоборот. Слишком уж хорошо для той, кого сейчас размажет о землю. Или ещё быстрей – о крышу аэромобиля. Стёкла, стёкла, стёкла. Стёкла с отражением неба.
Вдруг ветер сменился. Вместо холодного, рвущего во все стороны – горячая, мощная тяга. Будто включили огромный пылесос.
Клевер резко втянуло в широкий зазор в стене.
Она упала боком на что-то шершавое. Панели на стене закрылись обратно и стало темно. Только вдали перемигивались красные и зелёные огоньки.
То, на чём лежала Клевер, неожиданно пришло в движение и потащило её к огонькам. Она испугалась, только когда услышала металлический лязг, будто сотни ножей клацали друг об друга. И звук этот неумолимо приближался. Клац, клац. Что там? Переработка брошенного из окна мусора? Но она не мусор!
Клевер дёрнулась в сторону, ударилась обо что-то плечом и головой. Поползла, спотыкаясь, в другую сторону. По её телу скользнул кислотно-зелёный луч.
– Я живая!
Она крикнула, ни на что не надеясь – если бы здесь были люди, сами бы уже заметили ошибку. И тут раздался протяжный сигнал, движение прекратилось. Зажёгся свет.
Клевер увидела ту чудовищную махину, которая перестала наконец клацать. Внутри не оказалось ножей – только здоровый пресс, за которым уходили вдаль чёрные недра трубы.
Сама Клевер лежала на широкой ленте, а ударилась, видимо, о высокую раму сзади. Там же, где по ней скользнул луч.
Она резво соскочила на каменный пол. Ещё не хватало, чтобы кто-то пришёл сюда, стал спрашивать, почему откуда-то свалилась голая девица. Только куда идти? Клевер огляделась – почти всё длинное помещение занимали трубы, механизмы… А потом она заметила лестницу в углу. Над ней – крохотная комнатка, освещённая жёлтым светом. А внутри – экраны, стул… Клевер метнулась туда.
Дальняя дверь в комнатке наверняка вела наружу, но пришлось задержаться на минуту. На крючках висели засаленные рабочие комбинезоны. Грязно-жёлтые, огромные, но это была одежда. Лучше, чем ничего. Клевер влезла в самый маленький комбинезон из трёх, а потом дёрнулась к двери.
За ней был коридор. И свобода.
***
Клевер долго бежала, не разбирая дороги, почти не глядя. Город слился в месиво звуков, красок, огней. Она хотела спрятаться, забиться куда-нибудь, где папа точно её не найдёт. Но улицы казались выпиленными из цельного блестящего куска. Витрины магазинов сплавлялись с широкими окнами кафе, дверями гостиниц, кинотеатров, а потом обрывались на широкие проспекты с бешеным током аэромобилей на много ярусов вверх.
В одну из дверей Клевер даже попыталась войти, но на неё обернулись решительно все, даже камеры. Наверное, голой она бы привлекала и то меньше внимания, чем в этой стрёмной робе.
И снова бежать, пока лёгкие не начали гореть. Дом папы был уже так далеко, но Клевер не могла заставить себя остановиться, перестать видеть в каждом бледном лице – его. Эти глаза навыкате, вечно блестящий лоб, тонкогубый широкий рот.
К ночи она могла только упрямо брести, останавливаясь после каждого шага. Город уже переменился почти до неузнаваемости, а Клевер всё равно оглядывалась, выискивая огромный стеклянный дом, из окна которого шагнула.
Здесь торговали мясом прямо на улице, и запах шёл такой, что казалось, можно откусить воздух и наесться. Живот заурчал, напоминая, что в нём нет даже чая. Но лучше уж сдохнуть от голода, чем вернуться.
Клевер тихо скользнула в тёмный проулок – там-то папа точно не будет искать. Шаг за шагом двигалась вглубь. Вдалеке над крыльцом тускло светила грязная лампа. А между крыльцом и Клевер, на границе света, кто-то возился. Кто-то небольшой, так что можно было не убегать. Даже подойти чуть ближе.
Девушка. Она сидела на корточках, отчего длинная майка задралась до задницы. Ботинки на платформе, зелёные гольфы выше колен, чёрная куртка. Клевер хотела бы носить что-то подобное, а не бесформенную робу, в которой она напоминала тощую курицу в мешке.
Девушка что-то сосредоточенно вертела в пальцах, унизанных кольцами на все фаланги. Кошелёк? Только теперь Клевер разглядела, что тёмная куча под ногами девушки была человеком. Мужчиной, валявшимся на боку в странной позе.
Клевер молча наблюдала. На девушке была забавная вязаная шапка зелёного цвета. Когда она съезжала на глаза, та поправляла её сгибом запястья.
Наверное, Клевер смотрела слишком громко. Девушка вдруг резко, как зверёк, обернулась. Мгновение ярко накрашенные глаза смотрели с ужасом, а потом девушка прищурилась и скривила губы:
– Чего смотришь? Это не я его грохнула, он тут уже валялся, когда я пришла.
– Мне вообще без разницы.
– Ну и вали тогда отсюда. – Она отвернулась и продолжила рыться в очевидно пустом кошельке.
Клевер осталась на месте. Не из упрямства, просто, остановившись, она поняла, что больше не может сделать и шага. Ноги снова чужие и непослушные, почти как дома, только теперь голова оставалась ясной. Да и эта девушка не казалась опасной, следить за ней было даже интересно. Она отбросила кошелёк и полезла в задний карман штанов мужчины. Снова оглянулась:
– Так и будешь пялиться?
– Ага, – кивнула Клевер. – Валить мне всë равно некуда.
Девушка посмотрела на неё внимательнее.
– Тогда хоть помоги, эта туша капец тяжёлая.
Она начала переворачивать мужика, демонстративно пыхтя. Клевер приблизилась, чуть приостановившись в паре шагов – ещё можно убежать, если что. Хотя кого она обманывала.
Девушка с силой пихнула тело, Клевер встала рядом и тоже принялась толкать. Вместе они быстро перевернули мужика, и тот с протяжным храпом шлëпнулся спиной на асфальт. Живой всë же… Девушка стала шарить в его нагрудных карманах и, не глядя на Клевер, спросила:
– Ты какая-то странная, из выродков что ли?
– Нет, – отозвалась Клевер, хотя и не знала, кто это такие. Наверное.
– А откуда здесь?
– Не знаю.
Девушка оставила карманы мужика в покое:
– Гадство, похоже, уже обобрали… Деньги есть?
– Нет.
– Хреново. Хоть как зовут тебя, знаешь?
Клевер засомневалась, стоит ли называть имя, но мужик совсем притих, а эта девушка… Кажется, у неё хватает своих проблем, раз уж пытается ограбить уже ограбленных людей.
– Клевер.
– Это чë, имя такое? Потому что ты зелёная? Ну хоть не Морковь. Ладно, меня Карп зовут. – Она с силой дунула на чёлку и закатила глаза. – Не смей это комментировать, поняла? Мои родители – идиоты. Верующие идиоты, которые трахаются в пост. Но сама-то я нормальная! А вот ты по-любому странная. И уши острые. Хотя для выродка и правда слишком красивая.
Клевер не любила, когда её называли красивой. Когда папа называл. Но от этой девчонки, Карп, слышать было приятно. Она сказала это так просто, будто ей ничего не надо. Клевер почти собралась улыбнуться, как вдруг…
Незаметное движение. Только успела дрогнуть мышца плеча. Но Клевер прочитала, что дальше. Рывок руки, тусклый блик далёкой лампы на лезвии. Она метнулась вперёд. Перехватила руку мужчины в сантиметре от горла Карп.
Он оказался сильным. Почти как папа. Клевер едва удерживала его запястье, не давая нанести удар. Карп несколько мгновений тупо пялилась на нож. А потом вдруг очнулась, тоже схватила руку мужчины и толкнула. Тот попытался дожать второй рукой, но они уже налегли вместе, отвернули от себя лезвие.
Возня на асфальте. Клевер не поняла, кто из них это сделал. Может, она, может – обе, но лезвие ткнуло что-то мягкое. И бороться стало легко.
Они разом отстранились, Карп закрыла лицо руками. Ненадолго. Когда она убрала ладони, то казалась спокойной, даже слишком.
– Мы ведь не хотели, так? – спросила она. Голос почти не дрожал. – Он… Он напал сам. И нас никто не видел, да? Надо просто уходить отсюда и всё. Никто никогда не узнает, что это мы, верно? Ты ведь никому не расскажешь, подруга?
Подруга… У Клевер никогда их не было, кажется. А кто у неё вообще был, кроме папы? Она решительно помотала головой. Не расскажет.
– Ну у тебя и реакция, – продолжала болтать Карп, поднимаясь на ноги. – Ты ведь меня спасла, да? Как ты его! Валим отсюда! Ох, чёрт!
Она споткнулась о ногу мужика, едва удержалась, со свистом втянула воздух. Его ботинок отлетел в сторону, и из него что-то выпало на асфальт.
– Твою ж мать! – восторженно выругалась Карп. – Зацени!
Она подняла с земли тонкую пачку купюр. Пересчитала, подскочила к Клевер и изо всех сил хлопнула её по плечу.
– Ни хрена себе! Ха! Немного воняют потнярой, да и насрать! Знаешь, мне никогда не везло. Ни с парнями, ни с чем, даже с именем, а тут два раза подряд! Ладно, давай же, теперь точно валим отсюда!
Ещё минут пять назад Клевер казалось, что её ноги больше не способны на подвиги, но Карп дёрнула её за руку, и она снова бежала, бежала, бежала.
***
Ей нравилось, как сидели новые джинсы, на которых дыр было больше, чем ткани. Нравилось, как Мик, или как там звали этого рыжего парня, стягивал их вместе с трусами до середины бёдер. Тёрся о её задницу. Шептал в затылок:
– Какая ты классная, Клэр.
Карп сказала, чтобы она не представлялась как Клевер. «Во-первых, это странно! А странное запоминают». Она была права, и всё же во время секса хотелось слышать своё настоящее имя. «Во-вторых, ты же ни хрена не помнишь, может, это вообще не твоё настоящее имя? Вдруг старый пердун наврал?»
Горячие руки забрались под полосатую футболку, гладили везде, добрались до лопаток. Рыжий на несколько секунд замер. Наткнулся на шрамы.
Клевер тоже застыла, стало холодно и страшно до тошноты. Но Мик не стал их щупать, отправился дальше, крепко обхватил грудь.
Снова горячо и хотелось по-кошачьи похотливо тереться о его готовый член.
Секс – это отлично. Секс – это лучшее, что бывает в жизни.
Секс и магазины. Да.
Да, да, да. Она глухо вскрикнула, сцепив зубы. Натянула джинсы, едва рыжий успел высунуть из неё своё солидное хозяйство.
– Эй, а пообниматься? – возмутился он, поправляя форму крупье.
– В кабинке туалета? Шутник. – Клевер усмехнулась, застёгивая ширинку. Она и так сказала Карп, что просто пошла пописать, а сама застряла тут минут на двадцать. – Ну всё, давай уже! Если ещё надумаешь, мы тут с подругой постоянно бываем.
На прощанье Клевер прихватила Рыжего за промежность и убежала в зал казино.
Карп уже заметно нервничала.
– Эй, ты куда пропала, я уже спустила половину вчерашнего выигрыша! Без тебя вообще непруха, – возмутилась она. – И чего это ты такая… Такая!
– Я? Обычная я. Давай уже, запускай! Нам нужны деньги!
Карп дёрнула рычаг однорукого бандита.
Это казино им подходило. Не слишком пафосное, скорее даже задрипанное какое-то. Официантки – из выродков. Теперь-то Клевер знала, кто это такие и почему Карп всё же отказалась от мысли, что Клевер – одна из них.
Низкорослые уродцы – кто во что горазд. Горбы, кривые острые зубы, болезненно-зелёная кожа. В приличные места их не пускали даже мойщиками посуды. Карп говорила, что они даже живут в своём выродочном гетто.
Официантка с разноцветными глазами – один больше, другой меньше – уже третий раз проходила мимо, оглядывалась.
– Ты чего тут трёшься? – Карп отвлеклась от мелькания цветных картинок в окошечках.
Девка из выродков тут же исчезла за рядами автоматов. Клевер проводила её взглядом и принялась скучающе рассматривать посетителей. Пялиться на однорукого бандита давно надоело. Они с Карп уже играли тут сто раз, и всегда выпадали три одинаковых картинки. Но только если крутила Карп. И только если рядом была Клевер.
Папе тоже всегда везло.
– Хобба! – от торжествующего выкрика Карп Клевер чуть не подскочила.
«Бандит» остановился на трёх лимонах. Звонко посыпались монеты.
Они играли осторожно, не лезли в рулетку или покер с большими ставками, чтобы им мягко не намекнули, что пора свалить и больше не показываться. Или чтоб тупо не прибили за углом. Но на тряпки, жратву и веселье – хватало.
– Ну что, ещё разок?
Клевер предложила сама. Ей иногда казалось, что Карп, вот эта хамка и оторва – стесняется. Будто за каждую маленькую и большую удачу, что ей перепала, Клевер вырывала из себя по куску мяса. Но ведь ей это ничего не стоило. Даже усилий. Точнее, она вообще ничего для этого не делала, да и забрать везение не могла, даже если бы захотела. Они и выяснили-то это вместе с Карп, когда удача стала слишком уж подозрительной.
– Давай последний и хватит на сегодня.
Пока крутились барабаны, Клевер скучающе оглядывала зал. Какие всё же разные тут люди… Тётки с засаленными волосами, проводящие ритуал над каждой опущенной в аппарат монеткой, пьяные, малолетки и пьяные малолетки. Какого-то приличного народу тут и быть не могло, поэтому трое широкоплечих мужчин в тёмно-серых костюмах Клевер насторожили. А ещё у них были зелёные галстуки.
Откуда-то появилась официантка-выродок и показала пальцем в зал. Прямо туда, на тот автомат, где сидели они с Карп. Или прямо на них?
– Сваливаем! – Клевер резко дёрнула подругу за руку, так что та едва не свалилась со стула.
Карп не спрашивала. У неё была звериная чуйка. Под звон выигранных монет они, не оглядываясь, кинулись к боковому выходу для персонала. Возня позади подсказала, что побег заметили. Только бы успеть первыми выскочить на улицу… Там подворотни, знакомые до последнего дрянного граффити на стене.
Дверь была заперта.
Клевер дёрнула изо всех сил – не поддаётся. Они обернулись. Их нагоняли, и только хаотично рассыпанные по залу столы и автоматы мешали настигнуть их за пару секунд.
– Отойди, – кто-то вдруг оказался рядом.
Клевер не рванула в сторону, только потому, что узнала голос. Так же – из-за спины. Только обстоятельства в прошлый раз были куда приятнее.
Рыжий приложил карту сотрудника, и дверь мгновенно открылась. Они вывалились на улицу – почему-то все трое.
– Прыгайте, подвезу, – резко, по-деловому велел Мик.
Выбирать и раздумывать им на самом-то деле не приходилось. Теперь уже и знакомые проулки не спасут, когда никакой форы нет.
Рыжий завёл свою развалюху с третьего раза. Их не схватили лишь потому, что зелёным галстукам пришлось соображать, куда делись беглянки.
– Ну и кто это ещё такие, вашу мать, – выругалась Карп, откидываясь на обтрёпанное сиденье.
– Эй, дамы, не выражайтесь в моём авто.
Карп только сейчас вгляделась в лицо рыжего и принялась нервно поправлять свою вязаную шапочку.
– Это люди папы, – отозвалась Клевер. – Он… Как-то нашёл меня.
***
Аэромобиль с открытой крышей – это чистый кайф. Почти как магазины, как секс. Почти то же самое, что лететь.
За рулём сидела Карп и управляла сама – не доверяла автопилоту. А Клевер не до конца доверяла ей, потому что на взлёте они чуть не снесли рекламный щит, но потом расслабилась. Ветер трепал волосы, бился о стёкла новеньких солнечных очков, которые стоили как половина всей машины рыжего.
Клевер почти забыла про тот случай в казино. Они и правда откровенно рисковали – постоянно зависали в одном и том же месте, сама Клевер даже не пыталась прикрыть заострённые уши, намазаться автозагаром или на худой конец пройтись по лицу тональником. Расслабилась.
– Знаешь, что я думаю? – Клевер опустила очки на кончик носа и зажмурилась, когда ветер резанул по глазам. – Нам надо уже перестать играть по мелочи. Мы как те воры профи, которые вместо того, чтобы ограбить банк, шмонают карманы.
Карп резко потянула руль, и аэромобиль рванул вверх, к последним этажам высоток.
– Слишком опасно, – отозвалась она. – Никому мы не сдались, пока выигрываем по мелочи. Да и то, разве это мелочь? Купили тачку, живём по-королевски. А полезем выше – будут проблемы, нафиг оно надо.
– «Нафиг»? Серьёзно? – Клевер ухмыльнулась, и только тычок от Карп заставил её спрятать улыбочку. – Ладно, слушай, ну сколько мы так будем? Я подумала, что можно сделать всё быстро. Один день – собрать джекпоты в нескольких казино и свалить из города.
Здесь, в верхних ярусах воздушных трасс, почти никого не было. И уж точно никого – в открытых аэромобилях. Холодно до икоты. Но почему-то даже приятно, хотя Карп, коротко стукнув зубами, сразу закрыла крышу.
– Давай ещё выше? – в порыве неожиданного азарта попросила Клевер.
– Нельзя.
Они добрались до крыш небоскрёбов. Клевер никогда не видела ничего выше папиного окна. А ей вдруг захотелось. Так сильно, как ничего и никогда.
– Почему? Думаешь, машина не выдержит? Да брось, нам же везёт!
– Нет, не поэтому. Там территория крылатых. Если к ним хоть на краешек сунуться, потом костей не соберёшь. Короче, ну нафиг это проверять.
Опять это «нафиг», чего это она стала такая приличная? Но про крылатых было интереснее.
– Они чо, прям правда с крыльями? – Клевер прянула к лобовому стеклу, будто сейчас на капот приземлится одно из этих существ.
– Ну да, блин, как бы они ещё летали.
– Ну, типа, как мы? – хихикнула Клевер.
– Дурочка! Они реально летают. На крыльях. Я близко их, конечно, не видала, да никто почти не видал, но… А-а-а!
– Что?
– Смотри, летит, вон! Чёрт… или это птица просто? Короче полетели отсюда, вот вообще не хочу с ними встречаться, мало у нас геморроя.
Карп развернула аэромобиль и полетела вниз, к мельтешащему потоку машин. Лишь бы не вышло, как с тем рекламным щитом… Но они на удивление плавно влились в струю.
– Не знаю, я бы посмотрела, – мечтательно сказала Клевер, жадно вдыхая воздух, рванувшийся через зазор в крыше.
– Иди да посмотри, – хмыкнула Карп. – Вон на выродков. Говорят, они такие уроды, потому что их мамки ложились под крылатых.
– Понятно…
Нет, выродки ей совсем не нравились. Если крылатые хоть немного походили на них, то… Жаль, Клевер всё чаще снилось, будто она летает. И настоящие летающие существа были бы красивой мечтой, но…
– Так ты подумала насчёт большого куша? – перевела она тему.
– Мне это не нравится, хотя… Может, я правда слишком привыкла жить, как грязь? Мне даже в этих шмотках, этой машине как-то… Не знаю, будто я преступница и дышу в долг. А то, что предлагаешь ты – это вот прям сразу стать… Такой же, как этот твой папочка, хозяйничать в пентхаусе… Но ведь мне ничто не помешает выкинуть бабки и снова пойти грабить алкашей? Ну, если вдруг станет как-то слишком неловко?
– Тогда отдашь всё мне!
– Ладно, чёрт с тобой! Всегда думала, что это я тебя втягиваю во всякое дерьмо… – Карп покачала головой. – Ладно, и когда идём, куда?
– Да хоть сейчас, а что? Мы же не грабить отправляемся. Две честные девушки имеют право просто прийти в казино и сорвать джекпот, разве нет?
Клевер невинно похлопала ресницами. Карп рассмеялась и поставила наконец машину на автопилот.
– Так, ладно, давай посмотрим, где у нас самые сочные призы…
Она уткнулась в телефон. Клевер показалось, что на экране мелькнула фотка рыжего, но чего бы ему там делать? В ожидании она откинулась на сиденье, выкрутила громкость радио и принялась во весь голос подпевать.
– Во, смотри! Офигеть джекпот, это ж точно полжизни можно жить, как короли. Правда, вот прям столько дают? Казино «Талисман удачи», и угадай, что там у них за лого?!
Клевер усмехнулась. Интересно, два клевера притянут ещё больше удачи или оттолкнут?
– Это судьба, я считаю! – Карп приобняла Клевер за плечи. Это было… приятно и тепло. – Ну что, тогда туда отправляемся?
– Давай оставим его напоследок, раз судьба?
***
Вообще, выигрыша из первых трëх казино хватило бы за глаза, но разгоревшийся азарт невозможно было потушить. Тем более они уже настроились на «Талисман удачи».
– Всë, он точно последний! – пообещала за обеих Карп.
Больно он был клёвый, ну ещё бы, такое бабло в вонючей конуре не выдают. Клевер накинула на голову капюшон мешковатой толстовки, чтобы ушки и кожа не притягивали лишних взглядов. Карп, верная своей майке чуть ниже задницы и зелёным гольфам, шагала рядом.
Последний. Прийти, выиграть, наслаждаться жизнью где-нибудь подальше отсюда.
– Вам нельзя, – грубо остановил их охранник в лоснящемся костюме и рубашке настолько белой, что аж глаза слепило.
– В смысле? – возмутилась Карп. – Мы, может, и малышки-милашки, но нам уже есть восемнадцать. Документы показать?
Клевер понадеялась, что хотя бы у самой Карп они есть.
– Одежда, – охранник коротко указал взглядом на их прикиды. – Это приличное место, наши гости не будут рады видеть вас. Их это обеспокоит. А мы бы не хотели, чтобы они беспокоились.
– А… м-м… – Карп глянула на себя, будто впервые видела.
Вообще-то им ничего не стоило буквально перейти дорогу – шикарный «Барбара и Ральф» сверкал витринами прямо напротив – и перестать огорчать нежных гостей «Талисмана». Но сама Клевер упрямо не хотела избавляться от джинс, из дыр на которых сияли коленки. И подруга, кажется, считала так же.
– Так жаль, что вам не нравится мой наряд, – непривычно милым девчачьим тоном проговорила она. – Может, без него понравится больше?
Карп беззастенчиво задрала майку до подбородка, лифчики она принципиально не носила. Охранники дружно уставились на её почти мальчишескую грудь. Сиськи-то они наверняка видели, так что скорее от удивления – от дамочек в бриллиантовых колье не дождёшься стриптиза. Вот в дешёвых барах, где Клевер и Карп любили прогуливать мелкие выигрыши, охрану не проймёшь, даже если снимешь трусы.
Один из охранников перевёл взгляд на Клевер, всмотрелся в затенённое капюшоном лицо. Вторую что ли порцию просит? Она тоже нахально потянула вверх толстовку.
– Ну что, нравится? – бросила с напускным вызовом, а сама понадеялась, что её кожа в сумерках не такая уж зелёная.
Клевер подняла глаза вверх, чтобы не смотреть в лицо охранника. Половину неба закрывали стволы небоскрёбов, а вторую – рой аэромобилей. Но всё равно там, наверху, было хорошо…
– Идём, блин! – Карп дёрнула её за рукав. От неожиданности Клевер выпустила толстовку, и та снова накрыла тело. – Уснула что ли? Пошли, а то передумают.
Всё ещё удивляясь, что их пустили благодаря такому дешёвому трюку, Клевер вошла в казино вслед за Карп.
Огромный зал напоминал здоровенный изумрудный аквариум с драгоценными рыбами. На фоне дамочек в струящихся блестящих платьях они с Карп и правда смотрелись как ржавые гайки на прилавке с золотыми кольцами. В отличие от дешёвых казино, тут никто не торопился сбегать с деньгами после выигрыша, все движения неспешны, будто сквозь толщу воды.
Зелёные стёкла множили искры света от спускающихся каскадом люстр, и кожа всех до единого посетителей отливала зеленцой. Клевер могла бы не бояться разгуливать тут даже голышом. Она с облегчением стянула капюшон и тряхнула волосами.
– Ну что, по-быстрому, в рулетку? – спросила Карп, сгребая купленные фишки.
Они прошли мимо покерных столов с красивым зелёным сукном – аж погладить захотелось. В покер они не играли. Клевер и вовсе не умела, а Карп говорила, что одной удачи мало. Так что остановились на рулетке.
– На чёрное или на красное? – спросила Клевер.
– Не, если быстро, надо на число. – Карп крепко стиснула её ладонь. Шепнула: – На удачу! – А потом громко объявила: – Всё на семёрку.
Крупье и те гости, что оказались поблизости, уставились на них. Ещё бы, две непонятные девицы с кучей фишек делают самоубийственную ставку. Через сплетённые пальцы Клевер чувствовала, что в этот раз даже Карп волнуется. Сомневается. Они рисковали всем, что заработали до этого…
Колесо рулетки закрутилось. Быстро разнёсшиеся по залу слухи собрали вокруг толпу, и все, как приклеенные, следили, как бешено мелькают красные и чёрные клетки. Сливаются в одну бесконечную полосу…
– Мне вчера приснился странный сон.
– Ты вот прям сейчас хочешь мне об этом рассказать? – Карп напряжённо следила за тем, как белый шарик летит по кругу.
– Да. Я боюсь забыть, и сейчас-то случайно вспомнила. Но это что-то очень важное! Там было такое странное место, и тоже зеленоватый свет, и были люди. А ещё – какие-то… другие люди. Они носили большие плащи.
Вращение рулетки стало замедляться. Шарик запрыгал по ячейкам. Прыг, прыг…
– И во сне я увидела слово «Инфинити». Ты когда-нибудь слышала о таком месте?
Карп не ответила. Только неопределённо мотнула головой. Всё её внимание занимал шарик, который прыгал всё медленнее и медленнее. Она почти легла на стол, чтобы быть ближе к колесу. До заветной семёрки ещё было так далеко. Слишком далеко. Некоторые зрители уже начали расходиться, посчитав шоу оконченным.
Прыг. Двадцать девять. Совсем рядом, остался малюсенький прыжок в соседнюю ячейку… Но шарик замер. Карп стиснула пальцы Клевер так, что та аж пискнула от боли. Колесо едва заметно качнулось…
Прыг.
И шарик оказался на семёрке. Несколько секунд было так тихо, что Клевер слышала собственное частое дыхание. А потом поднялся шёпот – сначала неверящий, потом удивлённый. Вырос до возгласов, которые перекрыл дикий восторженный визг Карп.
Пока они принимали поздравления и завистливые взгляды, через толпу пробрался невысокий мужчина в смокинге. Он был бы почти красивым, если бы не съехавший набок нос, будто этого человека часто били по лицу. И вообще выглядел он таким строгим, что Клевер решила – сейчас точно выставит их обеих из казино. Грязных оборванок, которые и выиграли-то наверняка благодаря мошенничеству. Хотя тут-то он был бы прав, конечно. Однако мужчина сказал совсем другое:
– Поздравляю вас, леди. В нашем казино есть небольшая традиция, надеюсь, вы не будете против её поддержать?
Голос у него оказался приятным, каким-то даже умиротворяющим. Клевер и Карп дружно молчали. Ни одну из них ещё никогда не называли «леди», да и вообще… Они-то планировали свалить побыстрей, а тут столько внимания.
– О, не волнуйтесь, ничего такого, всего лишь мелочь. Наш хозяин всегда лично поздравляет тех, кто сорвал банк. Это ненадолго, а мы пока подготовим ваш выигрыш.
– Ага, и многие от вашего хозяина возвращались? – фыркнула Карп.
– Вы слишком плохо о нас думаете, леди. – Мужчина усмехнулся, будто она была ребёнком, брякнувшим глупость. – Посмотрите вокруг: этому казино уже полвека, сюда приходят знаменитости. Позвольте себе порадоваться от души.
Карп вопросительно глянула на Клевер. Будто она не удачу приносила, а предвидела будущее. Ей тоже казалось стрёмным куда-то там идти, с другой стороны, было бы куда проще проследить и грохнуть их за углом, чем на глазах у кучи посетителей приглашать к хозяину. И Клевер кивнула.
Их провели через весь зал к стеклянному лифту такого же изумрудно-зелёного цвета, как всё вокруг.
– Надеюсь, там в кабинете не огромная живая голова, – пробормотала Карп еле слышно.
Она глазела по сторонам, явно впечатлённая этим сияющим коридором из дорогой жизни. Вдоль их пути стояли охранники, точно красивые статуи – даже похожи все. Может, Карп и правда боялась настолько сильных перемен? Клевер-то была хорошо знакома с роскошью. Правда, сама являлась скорее частью интерьера.
– Прошу вас, леди! – И провожатый распахнул высокие двери из шоколадно-коричневого лакированного дерева.
Они сделали шаг внутрь и…
Взгляд зацепился за взгляд. Клевер ещё даже не успела всмотреться в лицо, а уже мерзко заныло между лопатками, и ноги отказались сделать даже маленький шажок назад. Как он нашёл… Карп стояла в нагловатой позе, даже не понимая, что происходит. Пока.
– Ну, здравствуй, Клевер, девочка.
Дверь за спиной со щелчком закрылась.
– Это что, он, да? Я так и думала, что ловушка, сука, – замельтешила Карп.
У Клевер не нашлось сил ответить. Папа словно обладал какой-то странной властью над её телом, что оно разом цепенело. Клевер могла лишь смотреть. Кабинет такой большой и почти пустой. Только огромный стол, за которым сидел папа. Так спокойно, будто всё происходящее – самое естественное, что только могло быть. Окна за его спиной забраны металлическими жалюзи. Справа от двери – бронзовая крылатая девушка на малахитовом постаменте. А рядом со столом, будто ещё одна статуэтка, только большая – неподвижный громила-охранник в зелёном галстуке. Всего один, не считая того, со сломанным носом, который привёл их с Карп. Но больше-то и не надо против пары безоружных девчонок. Ах да, там же ещё полный коридор охраны…
– Нас куча народу видела! – выпалила Карп. – А ещё друзья знают, где мы! Вы нам ничего не сделаете.
– Вам, милая леди, – папа улыбнулся краешком губ, – абсолютно ничего. Вы прямо сейчас можете идти. Прошу вас. Внизу уже ждёт ваш выигрыш. Если не сходить с ума, его вам хватит жизней на девять, как у кошки.
– То есть… – задумавшись, проговорила Карп, – я могу вот просто так оставить её тут, – она кивнула на Клевер, – а сама уйти? И вы мне ничего не сделаете? Прям по честноку?
Клевер резко обернулась. Как?! Вот так просто она готова?.. Хотя какой у Карп выбор, наверное, так лучше всего. Но, несмотря на правильность, внутри саднило и жгло. Они ведь ничего друг другу не должны, ничего.
– Разумеется, даю вам слово. Уж простите за прямоту, но вы ничего не стоите. А деньги… Ну, будем считать это платой за то, что вы присмотрели за моей драгоценной девочкой.
И теперь он заберёт её. Домой. Где будет туман в голове, жуткий шкаф с тонированным стеклом и чай. Очень много чая. Клевер метнула взгляд на закрытые окна, и даже глубоких частых вздохов стало мало, чтобы надышаться.
– Звучит честно… А ещё, – протянула Карп, – капец, как подло. Так что иди-ка ты на хер, дядя!
Кажется, папа не особенно удивился, удивилась Клевер. Ей нестерпимо захотелось обнять Карп. Хотя бы просто стиснуть её руку. Но она всё ещё боялась шевельнуться. Вдруг Карп сама прянула к ней и произнесла одними губами:
– Сейчас бы очень пригодилось немного удачи.
Слова сработали как заклинание. Не прошло и пяти секунд, как комнату заполнил густой вой сигнализации. Папа выругался.
– Эд, иди проверь, что там.
Он кивнул мужчине с переломанным носом, и тот, словно собака, получившая команду, кинулся к двери. Провёл картой – щелчок. В коридоре уже слышался топот множества ног. Клевер успела только краем глаза глянуть в приоткрытую дверь. Охранники отклеились от стен и бежали к лифту. А потом дверь снова щёлкнула, закрываясь.
Кто-то позвонил.
– Ограбление?! Сука…
Оставшийся охранник пристально следил за Клевер. Что толку, даже если бы они оказались быстрее, дверь-то закрыта…
– Они что сделали? – багровея, выспрашивал папа.
Клевер пыталась слушать, но до неё долетал только гул мужского голоса. Но потом она сама увидела. Свет моргнул дважды, металлические жалюзи на окнах поехали вверх. Электронный замок позади щёлкнул. Взломали систему безопасности?
Папа подскочил в кресле, упёр руки в стол.
– Убей девку, Клевер вези домой, – рявкнул оставшемуся охраннику.
– Сейчас! – резко выкрикнула Карп.
И Клевер проснулась. Карп толкнула дверь, охранник полез в кобуру, дёрнул рукоять пистолета. Но подруга была быстрей. Рванула на себя статуэтку с крылатой девушкой, не глядя, швырнула за спину. Глухой неприятный удар. Грохот тела об пол, ор папы.
– Везёт же мне! – Карп невинно пожала плечами.
Они вывалились в коридор. Почти пустой, только там, у лифтов стояли трое в костюмах. В руках – пистолеты. Клевер и Карп побежали вдоль стены, надеясь, что их не увидят. Зря. Кто-то выстрелил, за ним начали стрелять остальные. Они целились только в Карп, Клевер не сомневалась. Но той слишком везло, чтобы хоть одна пуля попала.
– Сюда! – Карп дёрнула Клевер в рукав коридора.
Там – дальше – лестница вниз. Мимо пробежала стайка перепуганных крупье. Но им не было дела до каких-то там девиц.
– Как же наш выигрыш?! – задыхаясь от бега, выпалила Клевер.
Карп неумолимо тащила её за собой:
– Пох, ещё выиграем!
***
Не выиграем…
Клевер тупо смотрела в окно, отщипывая заусенцы вокруг ногтей. Два пальца уже кровили.
– Я дура, – тихо проговорила она.
Карп валялась на незастеленной кровати и катала по прикроватному столику игральную кость. Каждый раз выпадала шестёрка, и она радовалась, как ребёнок. Будто у неё суперсила какая-то. Но после слов Клевер бросила игру и села по-турецки:
– Да брось, кто мог знать?
– Я могла. Должна была! Он же держал меня у себя… Все эти деньги. Да, чёрт возьми, конечно, он знал, что везёт ему не просто так. А мы своими выигрышами ему как сигнальные ракеты запускали.
Клевер не знала даже, отчего злилась больше. Что не подумала и так легко попала в ловушку или что снова стала слабой. Будто и не было побега, всего этого с Карп – не было. Всё такая же безвольная, принадлежащая ему полностью. Клевер больно дёрнула заусенец и сунула палец в рот.
– Ну теперь мы учёные! Больше не будем так палиться, аккуратно где-нибудь, понемножку. Нам ведь нормально жилось до этого всего, ну?
– Не, – Клевер потрясла головой, – он всё равно меня найдёт. Надо уехать подальше. В другой город. И как можно скорее! Только вот ещё что, помнишь там, в казино, я тебе говорила, что мне приснилось? Про то место, «Инфинити»? Это не сон, оно настоящее, я вспомнила его… я там бывала. Это что-то важное для меня, я уверена… Покоя не даёт. Думаю, мне стоит увидеть его снова. Подождёшь, ладно? А потом – уезжаем! Надо билеты купить, вещей у нас немного…
Клевер остановилась, заметив, что Карп не смотрит на неё. Опустила голову и как-то виновато перекатывала кубик по столу. Будто её тягостно слушать и стыдно перебить. Клевер тоже опустила глаза и глубоко втянула воздух. Что не так? Вслух спрашивать не стала, но Карп, конечно, и так поняла. Ещё раз бросила кубик, как-то слишком резко и громко, а потом накрыла его ладонью.
– Слушай… Я… Короче, я не могу вот так взять и свалить. Мы с тобой… Ну, то есть ты же знаешь, я за тебя горой. Просто тут кое-что… Блин, мне сейчас идти надо, давай я вернусь и мы всё обсудим, ладно?
Клевер пожала плечами. Ей не нравилось обрывать разговор вот так, тем более, когда вообще непонятно, что сейчас такое произошло. Но и цепляться, дёргать за рукав – не хотелось тем более. Карп ведь не бросает её в конце концов, вернётся и расскажет.
Вернётся… Куда она вообще собралась? Почему не расскажет, не позовёт с собой?
– Карп… – Клевер резко мотнула головой, мол, нет, ничего.
Они не должны ходить только вместе, как приклеенные, верно? Не надо быть приставучей, это всегда раздражает. И всё же раньше всё делали вместе, а теперь… Особенно с побегом. Клевер не сомневалась даже, что Карп сразу согласится. И уехать, и поглазеть на «Инфинити», это ж загадка, какое-то таинственное место из сна. Разве не круто? Попасть в новые неприятности… вместе.
Хотя, может, так оно и лучше? Это место было странным даже по смутным воспоминаниям. Кто знает, что там такое важное, может, лучше встретить это одной. Да! И Карп как раз удачно ушла, не увяжется. Клевер быстро влезла в свои драные джинсы, толстовку. Конечно, найти клуб будет непросто, без адреса-то… Но она так ярко вспомнила набережную, где река ширилась вдаль настолько, что не видно противоположного берега. Доки, заборы, склады… Гудки кораблей.
Взять такси, описать водителю… А потом рассказать Карп о своих приключениях!
Клевер выбежала из дверей отеля и застыла. Их с Карп аэромобиль всё ещё стоял у тротуара, внутри кто-то был. Двое. Клевер шагнула в сторону, чтобы сразу рвануть в подворотни, если вдруг… Но никто не выходил, даже и не собирался. Макушка Карп в зелёной шапочке и, вплотную к ней, – рыжая шевелюра.
Клевер так и стояла, глядя, как они там целуются. Значит, Карп и дальше будет уходить… Всё чаще. Надо бы, наверное, порадоваться, так ведь делают хорошие подруги? Порадоваться за Карп. Вместо этого хотелось куда-нибудь убежать, спрятаться, зарыться. Но Клевер никак не могла перестать пялиться.
Вдруг эти двое оторвались друг от друга и сбегать стало поздно.
А может, Клевер и сама хотела, чтоб её увидели?
– Клев… Клэр?.. – Карп опустила стекло. – А мы… э-э… Ты же помнишь Мика?
Конечно, она помнила Мика. И его член в себе тоже помнила. Правда, этого, наверное, озвучивать всё же не стоило, так что она просто кивнула.
– Ну, в общем, мы это…
– Мы теперь типа вместе, – разрешил он неловкость.
– Ага, ясно. Ну, развлекайтесь. – Клевер постаралась не выдать голосом обиду. – И я пойду… развлекусь.
– Это куда? – настороженно спросила Карп.
– Какая разница?
«Ты мне тоже не сообщила» – так и рвалось с языка, но Клевер сдержалась. Вместо этого отвела взгляд, потому что знала – он сразу всё выдаст. И выдал.
– В то самое «Инфинити»? – прищурилась Карп. – Ну блин, я же просила подождать меня, мы бы поговорили позже…
– Я не хочу позже. Мне надо – сейчас.
И Клевер зашагала по тротуару. Она узнает, что там в этом чёртовом клубе. Хотя бы просто назло. Всем.
– Ай, да ну тебя, – донеслось до неё слева. Из открытого окна догнавшей её машины торчала голова Карп. – Садись, блин. Мик, ты же не против? Её нельзя отпускать туда одну.
Рыжий усмехнулся:
– Не против ли я влезть с вами в очередную задницу? О, нет, конечно, как я могу!
Клевер не смогла сдержать улыбки. Вот придурки! Как только она плюхнулась на заднее сиденье, Мик рванул с места.
Сразу стало легко. Будто досада, накатившее одиночество – остались где-то там, внизу. А ещё, теперь не надо было непонятно кому объяснять, куда и зачем ей надо.
Они немного попутали над водой, а потом Клевер, почти наполовину высунувшись из машины, тыкнула в темноту:
– Там!
Место для машины нашлось с трудом, тут будто и вовсе не планировались какие-то там люди. Может, зря она тащит сюда друзей, подвергая опасности не только себя, но и их? Однако память подсказывала – люди бывали там…
Над серой панелью двери, сливавшейся со стеной, висел глаз камеры. Клевер откинула капюшон толстовки, прямо посмотрела на красный огонёк и зачем-то оскалилась.
Дверь отъехала в сторону, и тут же их окатило оглушительным грохотом музыки. В бледном зеленоватом свете кожа Клевер стала настолько заметно отличаться от человеческой, что Мик уставился на неё во все глаза. Ну конечно, в кабинке туалета он явно смотрел на что-то другое.
Нет уж, Карп об этом точно знать не нужно… В конце концов, было же очевидно, что она не останется рядом навсегда. Хотя Клевер, если честно, надеялась.
– Телефоны! – Охранник на входе протянул руку ладонью вверх.
Переглянувшись, Карп и Мик сдали свои. Клевер замешкалась, но у неё почему-то и не потребовали, только как-то подозрительно покосились за спину.
«Инфинити» с виду напоминал обычный бар со столиками, выпивкой, допотопным музыкальным автоматом, который наверняка не работал. Разве что в обычных барах не было кабинок и там все не оборачивались, стоило тебе зайти.
Малоодетые девушки, немного парней, а ещё какие-то люди в огромных тёмных плащах, под которыми легко можно было спрятать целое второе тело. Смотрели в основном они.
Клевер шагнула в зал, быстро переводя взгляд с лица на лицо. У многих они прятались в тени капюшонов, но не у всех. И те, кто сидел с непокрытой головой, выглядели…
– Мать-перемать! – воскликнула Карп и покосилась на Мика. – Ничего себе! Они же… Они же – ты!
Вообще Карп всегда как-то легко относилась к особенностям Клевер. После первой встречи и не упоминала, будто это прыщ на носу или дурацкая причёска. Но теперь…
Люди в плащах были так же остроухи, их кожа отчётливо отливала зеленцой, и Клевер могла поклясться, что, открой они рот, там обнаружатся удлинённые клычки.
Из дальней кабинки выбрался парень с взъерошенными волосами, а за ним – зеленокожая девушка. Она расправила плащ, видимо, собираясь его накинуть на плечи, и Клевер увидела, что было у той сзади.
Как же… Клевер невольно обняла себя, дёргаными движениями ощупывая пальцами спину. Будто силясь найти там такие же огромные, чёрные, с зелёными прожилками крылья. Нежно трепещущие при ходьбе, но такие надёжные и сильные – в небе. Но Клевер знала, что не найдёт. Больше никогда не найдёт!
Там только два грубых шрама.
Потому что…
Она резко развернулась, слёзы обожгли глаза.
Я помню, помню, помню!
Карп попыталась её удержать, но Клевер вырвалась, пролетела через дверь, на прощание мигнувшую глазком камеры. Пронеслась мимо заборов и высоких ржавых контейнеров. Ветер бил в лицо, будто в стремительном полёте, но нет. Земля каждый раз больно отдавала в подошвы. Клевер бежала, бежала. Так бегут для разгона, чтобы потом…
Клевер врезалась ладонями в перила набережной.
Она могла взлетать над чёрной водой. Высоко, выше трасс аэромобилей, туда, где стегает кожу ледяной ветер, где нет ни стен, ни крыш – только небо. Могла, когда были крылья. А теперь она только и делала, что бежала, бежала, бежала. Отовсюду. От всех, от себя.
Пора было остановиться.
Папа ведь никогда не уничтожил бы их, так? Только не такую редкость…
И теперь Клевер знала, что было в том большом пугающем тонированном шкафу. Больше она бояться не станет.
***
– И чо, вы прям туда ходили потрахаться с людьми? – Карп поморщилась. – Не, я не против потрахаться, но как-то это… Извращужно.
– Ну, значит, я извращенка.
– Да я всегда догадывалась, – хохотнула Карп. – Когда ещё узнала, что ты Клевер.
Было ли у неё тогда другое имя? До папы, до «Инфинити», в котором он наверняка её и поймал. Если бы она только снова могла летать, то вспомнила бы всё-всё до конца.
– А я-то всё гадала, откуда выродки берутся, если вы где-то там на небе и людей вообще на дух не переносите. Слушай, а если у крылатой будет ребёнок от мужика-человека, она его тоже что ли бросит?
– Ну, он же не умеет летать…
Почему-то сейчас всё это казалось дичью. Наверное, слишком зыбкой была память о прошлом, а жизнь с Карп – слишком настоящей.
Но скоро это закончится. Нельзя забывать и расслабляться. Думать, будто всё снова так, как и прежде. Теперь был Мик, а ещё – были крылья, которые нужно забрать.
– Я могу попросить тебя о помощи? Вас с Миком, – спросила Клевер. – На прощанье.
– Но…
– Не надо, ну к чему это? Ты же сама понимаешь. И я понимаю. Но попросить должна, мне без вас никак.
Лучше вот так, сейчас распрощаться, чем быть третьей лишней, которая медленно, но верно ототрётся сама собой. Карп попыталась что-то там сказать против, но Клевер сжала ей руку, посмотрела в лицо, и та сдалась:
– Конечно, подруга… да и Мик не откажет, он, кажется, такой же долбанутый, как я.
Они засмеялись, и Клевер так остро и больно кольнуло – она будет отчаянно скучать по Карп.
– Тогда слушай. Мне нужно, чтобы ты снова сыграла. Где хочешь – ставки на скачках, казино, лотерея. Много и громко. Папа придёт туда за мной, сам, я уверена. Но меня там не будет.
– Но без тебя мне не выиграть, я не понимаю…
– Выиграть.
Клевер заранее поморщилась. Но это надо было сделать. Не только ради плана, это, можно сказать, подарок на память, ведь так?
Не глядя на Карп, чтобы та не прочла в глазах раньше времени, Клевер шагнула к десертному столику. Между тарелками с пирожными и фруктами нащупала ножик, крепко схватилась за рукоять.
Какой он маленький… Справится ли?
Клевер собрала пальцы левой руки в кулак, высвободив мизинец.
– Что ты?!..
Возглас Карп затерялся во вспышке оглушительной боли.
Резал ли папа крылья по живому, пока она была в сознании? Можно ли забыть от боли всю свою жизнь?
Как же много крови… Вместе с Карп они как-то смогли её остановить. Держа у кровящей кисти пачку салфеток, Клевер села на кровать.
– Дура! – ругалась Карп. – Что ты вообще…
– Так надо, – едва разлепляя ссохшиеся губы, произнесла Клевер. – Надо так. Не парься, я в порядке. Вот, возьми его.
Она кивнула на маленький бледный обрубок, оставшийся на столе. Карп не двинулась с места, только вздрогнула, едва туда глянув.
– Пожалуйста, Карп, возьми…
***
Если сильно не приглядываться, то зелёный галстук на Мике смотрелся почти так же, как у охранников папы. Да и кто будет приглядываться, когда им ведут желанную добычу? Клевер с рыжим выждали, чтобы Карп успела пошуметь в городе. Было тревожно за неё, но что могло случиться с той, кому во всём везёт?
К вечеру они появились перед дверями папиной квартиры.
– Босс велел доставить её домой, – сказал Мик охранникам у двери, грубовато толкнув Клевер в спину.
– А сам он где?
– Он мне не докладывает. Велено только привезти девчонку.
Клевер напряглась, она надеялась, что её возвращению будут слишком рады, чтобы задавать вопросы.
– Без приказа босса…
– Слушай, – совершенно искренне возмутился Мик, – давай тогда, свяжись с ним, наверняка он занимается какой-нибудь бесполезной фигнёй и будет рад ответить на все твои вопросы. А вообще, знаешь что?
И рыжий больно схватил Клевер за запястье и поволок по коридору, подталкивая вперёд:
– Давай, вали отсюда, этот добрый дядя считает, что ты не нужна.
– Стой, придурок, давай заводи. – Охранник открыл дверь, и Клевер постаралась, чтобы на лице отразился испуг, а не облегчение.
Мик втолкнул её в квартиру; знакомый запах чистоты, папиных мускусных духов, чая. Она едва не метнулась назад, но ткнулась лопатками в грудь рыжего.
– Это точно надо?
– Да, – спустя десять мгновений отозвалась Клевер. – А теперь давай отсюда.
– А как ты уйдёшь? – спохватился Мик.
– У меня уже есть рабочая схема, – усмехнулась она и понадеялась, что после её побега папа не замуровал окно. – Береги Карп. И удачи.
Клевер осталась одна. Она не сомневалась, что Мик там что-нибудь придумает. А ей предстояло забрать крылья.
Она чётко знала, куда идти, но всё равно медлила. Каждый шаг – душное воспоминание, следы пальцев на шрамах почти осязаемы. И нечем дышать.
Клевер удержалась за косяк и тут же отдёрнула руку – как ошпарило.
Она же обещала себе – больше никакого страха!
Дальше до зала – двадцать пять решительных шагов. Громада шкафа. Там, внутри, прячется не страшное. Тень за тонированными стёклами – её. Пусть и отнятые, но крылья – это часть самой Клевер. Нельзя оставлять их здесь, у него.
Клевер дёрнула створки, они поддались, но открыть их полностью не успела.
– Сама вернулась? Неужели моя девочка соскучилась?
Клевер не обернулась, ей достаточно было голоса. Она вслушивалась в шорох его одежды, лёгкое шарканье подошвы по паркету. Папа был один. Он всегда показывал ей, что сильнее…
– Я очень огорчился, когда вместо тебя нашёл твою подружку.
Клевер вздрогнула. Из-за Карп, а ещё – из-за того, что услышала шаг. Ближе.
– Так жаль, что она сбежала… Как ты это сделала? Хотя, кажется, я знаю…
Видно ли у неё из-за спины перебинтованную руку? Ещё два шага. Запах духов стал острее.
– Так хорошо, что ты пришла сама. Мне не терпится коснуться тебя. Будь умницей, закрой шкаф, тебе это не нужно больше.
Клевер через одежду, через воздух, разделяющий их, чувствовала, как папа протягивает к ней руку. Как шевелятся в предвкушении пальцы.
Слабость накатила неожиданно. Так, что Клевер едва удержалась на ногах. Нет, не сейчас! Она должна. Она сильнее! Она – не он!
Даже без крыльев.
Клевер развернулась с нечеловеческой скоростью. Поднырнула ему под руки. Сбила с ног, навалившись всем весом. Пальцы сами нашли шею – потную под подбородком, толстую. Ей не обхватить целиком. Но это и не нужно.
Большие пальцы нащупали адамово яблоко.
Папа задёргался под ней, ругнулся. Его руки схватили запястья Клевер. Но она уже захватила пальцами кадык – сверху и снизу.
Папа пытался отодрать от себя её руки. Зря. Только помог. Она дёрнула пальцами в разные стороны. Что-то сдвинулось внутри. Папа протяжно захрипел.
Клевер с минуту сидела на нём верхом, не убирая рук. Такое странное чувство, когда что-то упругое и живое становится безвольным. Ей не нравилось.
Она встала, с силой отёрла руки о джинсы. Открыла шкаф. Да, они были там. Большие и чёрные, с блёкло-зелёными прожилками, которые когда-то горели изумрудами.
Мёртвые и безвольные.
А что она ждала, что они наполнятся сиянием и прирастут к спине, как в сказке? Смешно.
Клевер сдёрнула их с крючков и потащила к окну.
Только бы систему отлова мусора не отключили…
***
Она шла на запад прямо по тротуару, не таясь. Под ошалелыми взглядами прохожих волокла за собой мёртвые крылья. Они плаксиво шуршали по асфальту и были чертовски тяжёлыми. Люди оборачивались и перешёптывались. Клевер было плевать. Какая теперь разница, если она никогда больше не сможет летать? Но зато теперь Клевер принадлежала сама себе. Целиком и полностью. Не считая, правда, маленького кусочка… Но её мизинец теперь был именно там, где надо. Ведь мы всегда отдаём часть себя тем, кого любим.
Спорим, ещё никто не делал это настолько буквально?
–//–
