О нашествии пугачевцев на Сарапульский край
Приближается 225-летие «известных событий» в России: «крестьянской войны» или бунта под предводительством Пугачева. Поволжье стало финалом этих «событий». Но прежде бунт «бессмысленный и беспощадный» прошелся по юго-востоку территории современной Удмуртии.
Бунт захватил три из четырех главных города республики: Воткинск, Сарапул, Ижевск. Он не коснулся лишь Глазова, – далеко. Как бы сказали наши православные предки: «Бог миловал!». Именем известного бунтаря, по сути – главаря убийц и святотатцев, названы были в советское время города и села, а улицы с его именем есть почти в каждом крупном населенном пункте до сих пор. А вот имена тех, кто защищал законную, установленную, по православным канонам, «самим Богом» власть, были преданы забвению и не восстановлены до сих пор.
На территории современной Удмуртии состоялось несколько боев (стычек) правительственных войск с войском Пугачева. И один из основных боев произошел 27 июня 1774 года у села Завьялова. О том, что произошло там, мы можем узнать из рапорта Гороблагодатского горного начальства в государственную Берг-коллегию: «Злодейская толпа приближалась… было по примеру с тысяч 13… сражение продолжалось часов до 8. Многие сдались злодею… Противиться стало нечем. Иван Алымов с командою до 1,5 тысяч человек на помощь не пришел. …Злодеи майора Николая Алымова с командою и солдата Дерягина взяли в полон. А солдат Дерягин, убежав в село Завьялово, скрылся в погреб. Там его нашли…»
Территориально этот бой проходил за селом Завьялово (если смотреть со стороны г. Ижевска), иначе солдат Дерягин после пленения не смог бы убежать назад в село и спрятаться там. Этот бой задержал продвижение пугачевских войск на Казань, которая была спасена. Естественно, что за время, прошедшее с того дня до сегодняшнего, село Завьялово раздвинуло свои границы во все стороны и определить точно место боя уже не представляется возможным.
Но бой проходил за селом, это известно, следовательно, наиболее подходящим для увековечения имен жертв пугачевского бунта является место между станцией наведения на взлетно-посадочной полосы Ижевского аэропорта и современной восточной границей села Завьялова, отмеченной деревянным крестом.
На этом месте было бы правильно ежегодно проводить историческую реконструкцию единственного боя правительственных войск с мятежниками с обязательным поминовением всех убитых (по примеру традиционной реконструкции Бородинского сражения).
По подсчетам священника села Гольяны Павла Мышкина (1833-1902 гг.), во время пугачевского бунта были убиты (повешены, заколоты, изрублены) на территории современной Удмуртии 20 священников из шести приходов. В его собственноручных «Исторических сведениях о селе Гольянах Вятской губернии и взгляд на быт прихожан его», написанных в 1867 г., записано: «…кто из нас – вятчан – еще в детстве не слыхал о том, что был какой-то «Пугач»? Когда он шел, рассказывали нам, то много наделал бед, о чем потом мы узнали и из истории «О Пугачевском бунте».
Но какое зло Пугачев причинил при своем нашествии на восточную окраину Вятской епархии, где был, сколько разорил церквей, кого предал казни? Обнаруженные «Записки…» Мышкина дают возможность ознакомиться с деятельностью самозванца Пугачева в наших краях и напомнят некоторым о предках их, «…положивших живот свой за Веру, Царя и Отечество в то печальное время».
Стоит вспомнить по этому случаю и фамилию Венцеля Ф.Ф., директора (управителя) Ижевского железоделательного завода – единственного директора Ижзавода, убитого, так сказать, «при исполнении». Вот как описывается его казнь: «Не доходя двенадцати верст до Ижевскаго завода, встречены были близ села Завьялова сборною, заводскою командою под начальством управляющего теми заводами Венцеля и обер-гинтер-фернальтеров Ижевскаго Алымова и Воткинскаго Клепикова. Не устояв против многочисленной толпы, эта команда бежала, преследуемая мятежниками. Венцель и другие начальствующие лица были убиты. Заняв завод, мятежники приступили к грабежу, найденного там лекаря Графена и его жену закололи и одного подъячего засекли до смерти» (А.И. Дмитриев-Мамонов).
Также особо жестоко расправлялись и с православными священниками, как правило, в удмуртских (вотяцких) селах, в русских селах население как могло защищало своих священников:
«…Как только докатилась сюда волна пугачевщины, вотяки разгромили церковь. Самая церковь, впрочем, уцелела, хотя были попытки ее разрушить и изрубить в ней иконостас, но часть утвари, которой не удалось спасти, была при этом расхищена. …Сохранилось предание, как вотяки после разграбления церкви, надев на себя священныя облачения, торжественно разъезжали по селению с криками победы. Духовенство едва спаслось от смерти, только благодаря тому, что успело во время попрятаться. Первый священник Мултана о. Герасим, по преданию, впрочем, не избежал гибели; спасаясь от преследования вотяковъ, он бежал в Арск, но там был схвачен и повешен».
Есть ли еще пример в истории Пугачевского бунта с таким же массовым избиением священников, как в Удмуртии? Да, такой пример сохранили «Известия Общества археологии, истории и этнографии при императорском Казанском университете» 1893 года: «В Курмыше и Курмышском уезде особенно много было умерщвлено священно- и церковнослужителей, именно священников было убито 12 человек, дьяконов – 10, причетников – 16. Это явление можно объяснить излишним усердием инородцев, которые обнаружили сильную ненависть по отношению к духовенству и злобу выразили практически…».
Все эти зверства со стороны инородцев явились во многом ответом на принудительную их христианизацию не в столь далеком времени. Присоединялись «…к Пугачеву весьма охотно и дрались под его знаменами отчаянно – другим пощады не давали и сами не сдавались; в одном сражении с ними Михельсону удалось взять в плен из большого отряда только одного человека, да и то «насильно» пощаженного, по образному выражению Пушкина. Помощь башкир, народа конного, была особенно ценна для восставших» (М.Н. Покровский). Сам факт мужества башкирских воинов вызывает уважение.
Совсем по-иному себя вели русские крестьяне – они, как правило, защищали своих священников: «но как селение состояло из русских прихожан на священника Ивана Егорова Кудрявцева, ни один (из русских) не принес жалобы – и он, Кудрявцев, остался жив».
В заключение привожу «Ведомость перечневую, сколько каких званий людей злодеями разными образами умерщвлено и сколько каким храмамъ Божиимъ касались своими неиствованиями» (Я.К. Грот «Материалы для истории пугачевского бунта», 1875 г.).
Страдальческими смертьми замучено: дворян – 67, их жен – 90, обоего пола детей – 94. Перебито до смерти: дворян – 232, их жен – 103, младенцев – 49. Повешено: дворян – 335, их жен – 231, обоего пола детей – 99. Застрелено: дворян – 76, их жен – 16, обоего пола детей – 29. Потоплено: дворянских младенцев – 15. Заколото: дворян – 43, их жен – 13, обоего пола детей – 16. Изрублено: дворян – 43, их жен – 21. И того дворянъ, их жен и детей разными смертьми умерщвлено – 1 572.
Повешено: священниковъ – 102, да в ризах и с крестами – 4, их женъ – 47, дьяконовъ – 25, причетниковъ – 59. И того священно- и церковнослужителей с их женами истреблено – 237.
Унтеръ-офицеров и прочих нижних чиновъ – 118, их женъ – 14, разночинцевъ – 716, их жен – 105, обоего пола детей – 39, канцелярских служителей – 45. И того унтеръ-офицеровъ, разночинцовъ и приказныхъ служителей с ихъ женами и детьми истреблено – 1 037. Всего дворянъ и прочих чиновъ истреблено – 2 791.
Разными неистовствами осквернено и разорено: монастырей – 14, церквей – 63. Подлинная подписана тако: «Графъ Петръ Пашинъ».
Прочитав этот горестный список жертв пугачевского бунта, спросим себя: «Что принес в мир Пугачев?». И ответим сами себе: «Горе и страдания!».
