Судьбы польских переселенцев
Уездный Сарапул, расположенный на 400 верст южнее Вятки, был весьма привлекательным местом службы в Вятской губернии, особенно во второй половине XIX века, когда здесь начали открываться солидные учреждения.
Удобное географическое расположение города на подошве Старцевой горы, вдоль берега старинной Камы, и более мягкий, чем в Вятке, климат способствовали закреплению здесь приезжих специалистов. Образованные и титулованные поляки в Сарапуле чаще всего служили в земстве и судебных органах, ссыльные – в области медицины и педагогики. Десятки польских фамилий можно найти в справочнике старого Сарапула. Рассказать здесь обо всех не представляется возможным, да и сведений о них найдено еще недостаточно. Упомянем лишь некоторых из тех людей, которые сыграли важную роль в истории уездного города.
Среди судейских и гласных думы пользовались заслуженным авторитетом Петр Васильевич Чайковский, Ипполит Осипович Сурвилло, Антон Иванович Мицкевич, Осип Андреевич Радзишевский, Феликс Федорович Сентковский, Леонид Федосович Петропавловский.
Старший заседатель земского суда титулярный советник Осип Андреевич Радзишевский, награжденный бронзовой медалью на Владимирской ленте в память войны 1853-1856 гг., исправлял должность сарапульских городничих дважды, во время их отсутствия, в 1857 и 1859 гг., но так и не стал городничим. А, возможно, он и не стремился к этому, скромно подписываясь: «За городничего Радзишевский».
Удельное ведомство, которое называли «Государевым оком», объединяло все земельные наделы России. Удельная контора существовала в Сарапуле более 60 лет в видном здании архитектора Шрёдера на улице Нагорной. Её уважаемым управляющим был Алексей Осипович Каминский, чин которого соответствовал генеральскому. Один из трех нотариусов Сарапула, опытный Викентий Викентьевич Буглевский, служил в конторе, располагавшейся в доме Носмана (улица Вятская, 59).
Медики на службе
Профессиональная медицинская помощь в Сарапуле началась с приезда военного врача Христофора Ивановича Чудновского, в 1831 году. Он был один на четыре уезда. До его появления врачи занимались в основном судебной медициной. Больница находилась в жалком состоянии. Врач был в разъездах, за него вел прием фельдшер. Библиофил Чудновский славен тем, что подарил городу коллекцию своих книг и в 1835 году создал в Сарапуле первую публичную библиотеку и музей, одобренные А.И. Герценом. Инициативу Чудновского поддержал городничий, секунд-майор из виленских дворян Доментий Яковлевич Стульгинский. Затем на этом посту его сменил другой участник наполеоновских войн – Федор Михайлович Гутовский.
В 1847 году прибыл в Сарапул на земскую вакансию выпускник медицинского факультета Харьковского университета, врач Константин Фаддеевич Круликовский (1820-1888) и нашел состояние медицины удручающим. Неравнодушный человек, он горячо выступал на заседаниях думы и добился строительства новой больницы, основал курсы фельдшеров, которых готовил для помощи врачам. Константин Круликовский был избран председателем уездной земской управы. Его сын, Леонид Константинович, после окончания Казанского университета посвятил себя науке и стал известным энтомологом. Он женился на сестре ихтиолога Н.А. Варпаховского и после рождения сына переехал с семьей в Сарапул, где стал одним из основателей земского музея и самым крупным дарителем. Коллекция из 18 тыс. экземпляров экзотических бабочек стала украшением музея. Затем Л. Круликовский был приглашен в Киев, чтобы возглавить Зоологический музей. В 1920 году он скончался от тифа, оставив потомкам более 120 научных работ. Леонида Круликовского знали и уважали ученые многих стран.
С приездом в 1880 году врача Порфирия Ивановича Ильинского в Сарапуле появилась хирургическая помощь. Он повторил карьеру Левитского, прослужив в Сарапуле более 30 лет. П.И. Ильинский был врачом женской гимназии, главным врачом земской больницы и снискал любовь и уважение сарапульцев.
Образование и культура
Смотритель Сарапульского духовного училища, кандидат богословия, выпускник Казанской духовной академии, Сергей Николаевич Миловский был переведен в Сарапул из Вятской духовной семинарии.
В Вятке как инспектор он не смог справиться с бунтующими семинаристами и попросил перевода «в тихое место». Миловский привлек для преподавания в духовной школе «академиков» – друзей-выпускников духовной академии: Леонида Флегонтовича Худяковского (учитель словесности), Василия Осиповича Архангельского (учитель латыни) и др.
За 16 лет службы смотрителя училище превратилось в одно из лучших в России. Миловский был отмечен епархиальными грамотами и повышен в чине. В Сарапуле он состоялся не только как педагог-новатор, но и как бытописатель духовенства.
Под псевдонимом С. Елеонский были изданы два сборника его рассказов, за что друзья назвали коллегу «Прикамским Чеховым». С.Н. Миловский оставил богатое культурное наследие. Земной путь его завершился трагически. В Сарапуле выросли двое детей Сергея Николаевича, они окончили здесь гимназию и реальное училище. На этой земле продолжился его род.
Конец XIX – начало XX века в Сарапуле – время развития музыкальной и театральной жизни. Скрипач Александр Яковлевич Тальновский и виолончелист Алексей Георгиевич Курский создали музыкальный кружок, переросший в музыкальную школу. Антрепренер Иван Владимирович Колосовский набрал труппу и радовал сарапульцев спектаклями.
В 1911 году в Сарапуле открылся драматический театр. Во время Великой Отечественной войны им руководил известный советский режиссер, потомок гродненских поляков А.Б. Скибневский.
Служба в суде
Первоначально чиновники, да и простой люд настороженно относились к прибывшим полякам. Со временем отношение к ним, честным и добросовестным служакам и благочестивым гражданам, изменилось. Им разрешалось служить в суде.
В Сарапуле найти подходящую кандидатуру для такого служения, отвечающую всем требованиям закона, было сложно, и должности судей были вакантны. К этому времени в Сарапуле улеглись страсти, связанные со следствием над Ф.Д. Кульвецем, учиненным в 1869 году вятским губернатором В.И. Чарыковым. «Проступок» был в том, что «служивший в Сарапуле поляк Кульвец в день рождения высочайшей особы пробормотал какие-то слова… Поляк Кульвец с такими понятиями не может быть терпим на службе в Вятской губернии, где до 300 человек ссыльных поляков», – считал губернатор. Но на это последовал ответ от министра юстиции: «Кульвец не может быть ни уволен без прошения, иначе как по суду, ни переведен в другую местность без его на то согласия». Кульвеца оставили в покое, и он прослужил мировым судьей до 1892 года.
Феликс Дионисьевич Кульвец был награжден медалью в 1853-56 гг., в память о Крымской войне. После окончания Харьковского университета он служил в Вятке в строительной и дорожной комиссии, произведен в губернские секретари. В 1861 году был направлен судебным исполнителем в Малмыж, затем в Сарапул, быстро продвигался по служебной лестнице и стал председателем уездного съезда. Под стать 29-летнему статному Феликсу нашлась и невеста – 18-летняя полька Мария Шелешпанская, дочь князя Петра Александровича, капитана в отставке, городничего города Орлова Вятской губернии. 30 апреля 1865 года состоялось венчание молодых в Сарапульском Вознесенском соборе. У супругов родилось трое детей. Старший Виктор, как и отец, стал юристом.
Первый городской участок мирового судьи обслуживал центральную часть Сарапула. Заседания суда открывались ежемесячно 3-го числа. Председателем уездно-мирового съезда был коллежский асессор Николай Азарьевич Шиллегодский.
Каждый дом несет отпечаток нрава своего хозяина. Чего только не пережил, каких только людей не пригрел старый дом Феликса Дионисьевича! Здесь звучали речи адвокатов, споры купцов, постановления суда, звуки музыки, пение, лекции с «волшебным фонарем», воинские приказы, стоны раненых, медицинская латынь. Здесь пахло одеколоном и смазанными сапогами, духами, керосином и карболкой.
Но вот в дом пришли учителя, и на звук школьного колокольчика по крутой лестнице забегали быстрые ножки школяров. Во дворе появились спортивные снаряды, а на доме – вывеска: «Общеобразовательная школа первой ступени №4».
Музыка – это благостный поток, сильнейшая энергия, которая притягивает «своего» хозяина. Так случилось и с домом Кульвеца. Он стал «поющим», когда его хозяин, мировой судья, привез рояль (первый в Сарапуле) и пригласил певцов и музыкантов. В доме раздалось хоровое пение, когда судья сдал его в аренду обществу трезвости. Дом зазвучал разными музыкальными инструментами, когда выпускник Санкт-Петербургской консерватории Александр Яковлевич Тальновский открыл здесь первые музыкальные классы в Сарапуле.
Дом «запел», когда в него пришла учительница Милитина Александровна Смирнова. Дом Кульвеца, богатый музыкальными традициями, как будто ждал ее, воспитанницу института благородных девиц, чтобы передать творческие замыслы пианиста-любителя и меломана Ф.Д. Кульвеца.
Имя его и сейчас на слуху у сарапульцев, проезжающих мимо «дома с фамилией», где разместилось Управление образования. Как судье, Феликсу Дионисьевичу полагался земельный надел, и на углу Рождественской (ныне К. Маркса) он построил двухэтажный дом, в русском стиле. В нижнем этаже помещалась уездная земская Управа, а сверху – съезд мировых судей. С южной стороны дома была веранда, где летом между заседаниями отдыхали судейские. В небольшом флигеле жил сам хозяин с семьей, и одну квартиру он сдавал внаём. Прогрессивный Кульвец одним из первых в Сарапуле завел моду на иноземные цветы. Гости любовались в его саду розами, аквилегиями, лилиями, пионами.
Феликс Дионисьевич Кульвец родился в 1834 году в Гродно. Семья его происходила от одного предка литовских бояр из фольварка Кульва. Слово Малгожате Станьчик: «Род Кульвецей начинался от Абраомаса Ку́льветиса, 1510 г. р., родом из Каунаса, из среднезажиточного литовского шляхетского рода. Он получил степень бакалавра в Краковской академии, в Лёвене изучал труды Эразма Роттердамского, в Лейпциге посещал лекции Мартина Лютера, в Сиене стал доктором права. Просветитель, деятель литовской Реформации, педагог, автор первой книги на литовском языке, Кульветис с помощью королевы Боны Сфорца в 1539 году основал в Вильнюсе собственную частную школу с конквистом (интернатом) для 60 молодых людей. Школа, где преподавали «семь вольных искусств», стала первым центром лютеранства в Великом княжестве Литовском. В это же время Абраомас проповедовал в костёле святой Анны, и его реформационные взгляды вызывали крайнее раздражение католического клира, из-за чего он вынужден был покинуть Вильну и перебраться в Кёнигсберг, где стал создателем и профессором университета, преподавал в нем классический греческий и еврейский языки. Первоначально семьи жили в Литве, затем по службе, из-за брака или ссылки, распространились в Беларусь, в Польшу, в Россию и в США. Первым гербом семьи был Гинвил.
…Начинается современная эпоха. Уже не сабля и не герб, а образование определяет ценность человека. Многие Кульвецы участвовали в национальных восстаниях, эмигрировали или депортированы. Имения были потеряны или национализированы. Но память о «славе» прошлого живет. Когда я в 12 лет нашла на чердаке бумаги с генеалогическим древом Кульвецей, начатым моим дедом, то в своем воображении увидела сабли, красочные мантии, интриги, погони – просто красочный приключенческий фильм. Я не думала, что когда-нибудь увижу могилы своих прадедов».
Ф.Д. Кульвец трагически погиб в 1892 году. Как пишет его современник Михаил Семенович Тюнин, в разгар зимы, 8 декабря, Кульвецу пришлось ехать на лошадях в Вятку, за 400 верст, на губернское земское собрание. Вместе с купцом Василием Ивановичем Зылевым он достал крытый экипаж-повозку, чтобы не перекладывать вещи на каждой станции при перемене лошадей. К несчастью, экипаж попался такой узкий, что они, одетые каждый в две шубы, едва поместились между ямщиком и кладью. Вечером на тройке выехали из города по льду реки Камы. В Нечкино сделали остановку, поменяли лошадей и продолжили свой путь. Наступила ночь…
Случайный прохожий увидел на льду реки перевернутую повозку и стоящих рядом лошадей. Ямщик и пассажиры, сжатые сверху и с боков кладью, были мертвы.
Ф.Д. Кульвеца похоронили на кладбище у Воскресенской церкви, могила его не сохранилась. Свой дом он завещал сыну Виктору. В 1925 году здание национализировали.
Как диковинные цветы, занесенные в чужую почву, талантливые, но хрупкие, польские переселенцы и их потомки с большим трудом адаптировались в русской земле и часто преждевременно погибали. …Мы расстаемся с героями этого очерка словами барда: «Здравствуй, Польша! Сколько лет мы идем с тобой друг к другу! Сколько крови и побед повторяется по кругу!.. Я к земле, и горькой, и прекрасной, тихо припадаю / И целую кровь парней, и краковских, и вятских; / И молю судьбу: пусть вечно нам подарит / Не копать земли, не прятать в ней сердец солдатских».
Автор сердечно благодарит краеведа Малгожату Станьчик и всех, кто помог в подготовке этого очерка.
