История болезни и гибель в Екатеринбурге
Екатеринбург и Урал тесно связаны с убийством царской семьи. Эта «романовская» тема притягивает взор к столице Урала. Известно, что наследник страдал заболеванием крови с частыми кровотечениями. По поводу его болезни существует много противоречивых суждений.
Существует мнение, что заболевание цесаревича не было тяжелым и по состоянию здоровья он вполне мог править Россией, другие уверены в обратном. Более 40 лет я изучаю историю болезни Алексея Николаевича Романова, работая в архивах, собирая и анализируя медицинские и исторические источники.
Супруга Николая II Александра Федоровна вначале родила дочерей Ольгу, Татьяну, Марию и Анастасию. Однако по закону о престолонаследии в России право на престол имели лишь лица мужского пола. Наконец, 30 июля (по старому стилю) 1904 года произошло долгожданное и радостное событие-рождение наследника. Младенец, нареченный Алексеем, был необычайно крупным (масса 4660 г, длина 58 см, окружность головы 38 см). Ребенок был очень красив – прекрасные светлые локоны, большие серо-синие глаза, нежно-розовый цвет лица, пухленькие щечки.
Но радость от рождения мальчика была короткой, уступив место горечи, тревоге и страху, поселившихся в родителях. На 40-й день, 8 сентября 1904 года, из пупочной ранки (области культи пуповины) началось достаточно сильное кровотечение, которое никак не останавливалось. На проведенном консилиуме профессор С.П. Федоров вынес вердикт: мальчик страдает гемофилией [греч. haima кровь + phileo люблю]. Под гемофилией в медицине понимают самопроизвольную или возникающую после незначительного повреждения сосуда кровоточивость, причиной которой является нарушение механизмов свертывания крови.
Гемофилия A, которой страдал Алексей, – наследственное нарушение свертывания крови, обусловленное генетическим дефицитом или молекулярной аномалией прокоагулянта фактора VIII свертывания крови. Это нарушение связано с рецессивным, сцепленным с полом (X-хромосомой) типом наследования. Локализующийся в X-хромосоме ген гемофилии передается от больного гемофилией всем его дочерям, в связи с чем они неизбежно становятся передатчицами (кондукторами) заболевания. Однако женщины – передатчицы заболевания – сами кровоточивостью не страдают. Болеют только мужчины. Они получают патологический ген от своих матерей.
Виновницей распространения гемофилии по царствующим династиям Европы нужно считать английскую королеву Викторию (бабушку Александры Федоровны), у которой, вероятно, произошла генная мутация. Виктория передала свой патологический ген гемофилии в царствующие династии Испании, России и Пруссии через своих дочерей, а ее сын Леопольд страдал тяжелой гемофилией, от которой умер в возрасте 31 года. Ее дочь Алиса вышла замуж за Людвига Гессенского и родила сына, который в трехлетнем возрасте умер от гемофилии. Дочь Алисы Английской, гессенская принцесса Алиса-Виктория (Александра Федоровна) вышла замуж за русского императора Николая II и стала матерью цесаревича Алексея, тяжело страдающего гемофилией с раннего детства. От гемофилии умерли дядя, брат и два племянника Александры Федоровны.
Клиническое течение заболевания у Алексея Николаевича имело типичное симптомы гемофилии А с преобладанием кровоизлияний в крупные суставы рук и ног (локтевые и коленные), образованием глубоких подкожных и мышечных гематом, обильными и длительными кровотечениями при легких ссадинах, порезах и ушибах, носовыми, желудочно-кишечными и почечными кровотечениями. Гематома – это скопление крови в тканях после повреждения кровеносного сосуда.
Первый серьезный кризис заболевания развился осенью 1912 года при пребывании императорской семьи в польском местечке Спала. Восьмилетний цесаревич, причаливая лодку, сделал резкое движение ногой, после чего у него открылось кровотечение в паху с последующим образованием массивной гематомы в толще подвздошно-поясничной мышцы, в нижней части живота и на бедре. Огромные кровяные опухоли деформировали нижнюю конечность, нога мальчика заняла вынужденное положение, изгибаясь так, что коленом почти приближалась к животу и груди. Образовавшаяся гигантская гематома давила на нервы, вызывая неподвижность ноги и сильные боли. Периодически мальчик так кричал от них, что родители закрывали уши ладонями. Страдалец почти не спал, у него уже не было сил плакать, он все время стонал и повторял, чтобы Господь сжалился над ним.
Кровотечение постепенно остановилось, но более полугода наследник был прикован к постели, а ходить смог только через год. В последующем такие кризисы болезни с образованием гематом в различных участках тела, рук и ног повторялись несколько раз.
Во время обострений болезни прогулки и выходы цесаревича представляли собой грустную картину. Его обычно носил на руках приставленный к нему «дядька» – боцман А.Е. Деревенько, а на парадах и военных построениях мимо рядов проносил самый сильный казак.
Особенно беспокоили мальчика внутрисуставные гематомы, преимущественно локтевых и коленных суставов. Кровь туго заполняла полость сустава цесаревича, вызывала сильные боли в колене или локте, нарушения функции ноги или руки, которые деформировались и изгибались в вынужденном положении. Мальчик не мог ходить, согнуть руку в локте или двигать ею. Попадая в сустав, кровь разрушала кости и сухожилия, конечности каменели в неподвижном положении.
Сильнейшее носовое кровотечение, едва не приведшее к смерти, развилось у Алексея в декабре 1915 года, когда он вместе с Николаем II находился в ставке в Могилеве. Цесаревича срочно повезли в Царское Село, в сопровождении Николая II и докторов С.П. Федорова и В.Н. Деревенко. Дважды от кровопотери Алексей терял сознание. Всю ночь в вагоне доктора останавливали кровотечение, тампонируя носовые ходы. Лишь в 6 часов утра кровотечение было остановлено. Жизнь наследника едва удалось спасти.
С октября 1912 года личным врачом Алексея являлся замечательный врач, доктор медицины Владимир Николаевич Деревенко. В необходимых случаях Деревенко приглашал для консультации профессора С.П. Федорова. В уходе за пациентом иногда участвовали терапевт Е.С. Боткин (личный врач императрицы) и лейб-педиатр К.А. Раухфус. В редчайших случаях психотерапию молитвами (мальчика, матери и отца) осуществлял Григорий Распутин-Новых; кровотечение не останавливалось, но настроение всех трех страдающих резко улучшалось, что создало лженаучный миф об этом «целителе».
У докторов была труднейшая задача, ибо в 1904-1918 гг., когда жил Алексей Николаевич, гемофилия была малоизученным и совершенно неизлечимым заболеванием. Поскольку наукой еще не были разработаны переливание крови и внутривенное капельное введение препаратов крови, содержащих недостающий VIII фактор свертывания, остановить развившееся кровотечение было невероятно трудно. В начале XX века только 12% больных гемофилией достигали зрелого возраста, остальные погибали от кровотечений в детстве!
Через 5 месяцев после отречения Николая Романова, в августе 1917 года, всю семью его отправили в ссылку в Тобольск. В царскую свиту вошли доктора Е.С. Боткин (лейб-медик семьи, терапевт) и В.Н. Деревенко (лейб-хирург и личный врач Алексея Николаевича).
Историки пишут о «благополучной для здоровья наследника тобольской зиме», основываясь лишь на фотографии, где он с отцом пилит дрова. Работая в архивах, я отыскал свидетельства о следующих заболеваниях Алексея с августа 1917 по март 1918 г. в Тобольске: боли в руке и ухе, от которых он даже плакал (гематомы в конечности и отит – воспаление среднего уха; август), простуда, насморк (август), сильный кашель (вся осень), множественные прыщи по всему телу – стрептодермия (декабрь), краснуха (январь), коклюш (март).
В письме князя В.А. Долгорукова сообщается, что всю тобольскую зиму «у маленького Алексея время от времени болела нога». Боли были следствием небольших кровотечений в мышцы и суставы конечности. Однако Алексей не жаловался, терпеливо перенося боли. О мужестве цесаревича свидетельствует его беседа с учительницей К.М. Битнер в Тобольске.
– Алексей Николаевич, у Вас нога болит? – спрашивала учительница, видя, что он начинает во время урока отставлять ногу в сторону.
– Нет, не болит.
– Да ведь я же вижу!
– Вы всегда видите, что болит, а она не болит.
«Так и не скажет, а нога действительно разбаливается. Ему хотелось быть здоровым, и он надеялся на это». Бывало, спросит у учительницы:
– А как Вы думаете, пройдет это у меня?
Страдания, обусловленные гемофилией, выработали у наследника прекрасный характер. Георгий Шавельский вспоминал: «Благодаря необыкновенной простоте и сердечности Алексей Николаевич привлекал к себе все сердца как своей внешней, так и духовной красотой; его ясный, открытый взгляд, решительность, приятный звонкий голос вызывали у всех, его видевших, чувство глубочайшей симпатии».
Из дневников цесаревича следует, что он 20 января 1918 г., катаясь с горки, ушиб щиколотку правой ноги, после чего долго хромал и плохо спал из-за болей в ноге; 9 февраля ушиб уже левую ногу в щиколотке; 20 февраля так ушиб палец на правой ноге, что несколько дней не мог надеть сапог. Травмы возникали не вследствие чрезмерной подвижности мальчика, а в результате повышенной ломкости сосудов – малейших касаний было достаточно для разрыва сосудистой стенки и истечения крови в окружающие ткани. Лечил мальчика доктор В.Н. Деревенко – вводил кровоостанавливающие средства, накладывал компрессы, проводил сеансы физиотерапии специальным аппаратом «электризации».
Условия содержания царской семьи в Тобольске были довольно сносными: они жили в бывшем доме губернатора, относительно хорошо питались. Утром или в течение дня Николай Александрович и дети совершали прогулку в особо отведенном огороженном месте. Государь пилил и колол дрова, дети помогали ему, сгребали снег, катались на ледяной горке, играли. Товарищем детских игр цесаревича был Коля Деревенко, сын доктора. Ежедневно дети, включая Алексея, обучались. Алексей Николаевич занимался с учителями по 11 предметам. Устраивались детские спектакли на английском и французском языках. Алексей Николаевич с привязанной бородой, старавшийся говорить басом, «был необычайно мил». Он любил общаться с охранниками, дружески разговаривая и играя с ними в шашки.
30 марта 1918 года в Тобольске у Алексея наступило тяжелейшее обострение гемофилии. У 13-летнего подростка возникли двухсторонние гемартрозы* коленных суставов и обширная гематома в паховой области (гемартроз – это излияние крови в полость сустава).
Дочь доктора Боткина, Татьяна, вспоминала: «Вдруг слег Алексей Николаевич… Он опять очень страдал, у него появилось то же внутреннее кровоизлияние… Страшно живой, он устраивал бурные игры. Одна из них – катанье вниз по ступенькам лестницы, другая –импровизированные качели из бревна. Не знаю, во время которой из них, но Алексей Николаевич ушибся и опять слег». В действительности травма была минимальной, так как мальчик даже не мог вспомнить время и эпизод ушиба.
В течение первой недели обострения болезни несчастного пациента беспокоили боли в коленных суставах и менее сильные – в паховой области, где сформировалась огромная кровяная опухоль. Рассасывалась она медленно. Камердинер А. Волков вспоминал: «Алексей Николаевич страдал гораздо сильней, чем в Спале. Тогда у него отнялась одна нога, а сейчас у него отнялись обе ноги, и он ужасно страдал, плакал, кричал, все звал к себе мать».
Мальчик был прикован к постели все оставшиеся месяцы жизни. Он плохо спал из-за болей и повышения температуры, отмечались снижение аппетита, значительное похудание, кожа на теле стала прозрачно-бледной.
Состояние мальчика, несмотря на лечение, нисколько не улучшалось, в связи с чем Алексея вынуждены были задержать в Тобольске при переводе родителей в Екатеринбург. Только через месяц он смог присоединиться к ним, перевезенный «полубольным», в период улучшения с одной стороны и сохранения гематомы и гемартроза на другой конечности. Баронесса С. Буксгевден вспоминала, что в Тюмени от пристани к поезду «цесаревича несли на руках, идти он не мог».
23 мая 1918 года Алексей вместе с сестрами Ольгой, Татьяной и Анастасией был доставлен в Екатеринбург в Ипатьевский дом, где провел последние 55 дней своей жизни.
В Екатеринбурге гемофилия еще более обострилась. В первый же день пребывания в Ипатьевском доме мальчик слегка ушиб больное колено и всю ночь сильно страдал. Он окончательно сляжет и уже не встанет с постели до последнего дня своей жизни.
Чекисты решили, что царской семье одного доктора будет достаточно. Однако Е.С. Боткин был терапевтом и не имел достаточного опыта по лечению гемофилии. Личного врача Алексея, специалиста по хирургии и гемофилии В.Н. Деревенко, в Ипатьевский дом не поместили. Владимир Николаевич снял квартиру, где проживал вместе с больной матерью, женой и 13-летним сыном Колей, и был вынужден заняться частной практикой, чтобы иметь средства на пропитание. Однако царскую семью он не бросил в эти тяжелые дни. Он ежедневно приходил в Ипатьевский дом с медикаментами и продолжал лечить Алексея. К сожалению, в отдельные дни охранники не пропускали его в дом к больному. В последующем В.Н. Деревенко заведовал хирургическим лазаретом Екатеринбурга, кафедрой хирургии в Перми и оставил заметный след в истории отечественной хирургии.
Для уменьшения болей в коленном суставе доктор Деревенко наложил мальчику шину, а затем гипсовую повязку. Но после снятия гипса мальчик все равно не смог ходить. Колено не разгибалось в суставе.
К тому же, согласно дневнику Александры Федоровны, с 8 июня вследствие кровоизлияния в локтевой сустав, «его левая рука опять опухла». Мальчик целыми днями лежал в угловой комнате Ипатьевского дома, где был помещен вместе с матерью и отцом, и никак не мог поправиться. Питание арестованных было скудным.
Допрошенный впоследствии охранник Якимов показал: «Наследник был все время болен». Священник Иоанн Сторожев, служивший в Ипатьевском доме обедницу, свидетельствовал: «Алексей Николаевич лежал в постели и поразил меня своим видом: он был бледен до такой степени, что казался прозрачным, худ. В общем вид он имел до крайности болезненный, и только глаза у него были живые и ясные».
Бывший император Николай Александрович иногда на руках выносил больного на свежий воздух в сад, где тот сидел в коляске. Разогнуть ногу в колене мальчик не мог – развился анкилоз (неподвижность) коленного сустава. Практически наступила инвалидность.
Обращение с семьей становилось все более и более жестоким. Но больной наследник и его сестры мужественно относились к новым условиям жизни, на жестокость и оскорбления семья отвечала кротостью и терпением. Сила духа Алексея Николаевича была поразительной.
Доктор Е.С. Боткин обратился за помощью в Областной исполком, написав: «Алексей Николаевич подвержен страданиям суставов… и жесточайшими вследствие этого болями. День и ночь мальчик невыразимо страдает». Член облисполкома И. Мейер вспоминал: «Мы увидели наследника. Он лежал на кровати, правое колено было в толстой повязке. У ног стоял доктор Боткин. Прозвучал его голос: «Ребенок должен быть определен в больницу. Я больше не имею лекарств и перевязочного материала. Будьте гуманны хотя бы к детям!» Боткину ответили: «Доктор, сын бывшего императора неизлечим. И вы знаете это лучше, чем мы».
Общее состояние здоровья мальчика было настолько тяжелым, что при тех условиях содержания, какие были в Ипатьевском доме, Алексей мог прожить не более полугода. Впрочем, и в столице или странах Европы он вследствие гемофилии – смертельно опасного в то время заболевания, едва бы дожил до совершеннолетия. И в этом, прежде всего, виновата гессенская принцесса Алиса-Виктория, внесшая в царскую династию Романовых «ген вырождения».
Однако в дело вмешалась пресловутая «революционная необходимость», связанная с приближением к Екатеринбургу Белой армии Колчака. Наступила роковая ночь 17 июля 1918 года. Отец на руках снес своего больного сына-инвалида в подвальную комнату Ипатьевского дома, где тот, несмотря на крайне болезненное состояние, был беспощадно расстрелян вместе с другими членами императорской семьи – отцом, матерью, четырьмя сестрами. В неизлечимо больного мальчика было выпушено несколько пуль. Но он был еще жив, стонал и шевелился. Тогда Я.М. Юровский подошел и дострелил его двумя выстрелами в голову. Не пощадили чекисты и доктора Боткина, который был расстрелян вместе с тремя царскими слугами. Никакой «революционной необходимости» в расстреле Алексея Николаевича не было. Он был неизлечимо болен, имел признаки инвалидности, находился в тяжелом состоянии, и месяцы жизни несчастного 13-летнего подростка уже были сочтены.
В ночь на 19 июля 1918 г. истощенное бездыханное тело несчастного мальчика-гемофилика командой Юровского было изрублено на куски и частично сожжено, а костные фрагменты зарыты в шести десятках метров от основного захоронения останков царской семьи в Поросенковом логу в окрестностях Екатеринбурга. (фото 12) В 2007 году останки Алексея, а также его сестры, великой княжны Марии, были обнаружены, а в дальнейшем идентифицированы независимыми экспертами России, США и Австрии. Вскоре на этом святом для россиян месте в лесу возле Екатеринбурга был установлен Памятный крест, вызывающий чувства скорби и сострадания к безвинно убиенному мученику Алексею Николаевичу.
