Решение свыше
Летом 1980 года один из хороших маминых друзей – техник котельной Василий Джулай – привёз меня на электричке на озеро Флюс в палаточный лагерь детского морского отряда «Каравелла». С этого момента, собственно, и веду отсчёт моей личной истории в «Каравелле». Вася прекрасно играл на гитаре, быстро подбирал музыку к песням, сам сочинял отличные тексты. В то время в Советском Союзе работать по какой-то рабочей специальности, совмещая её с творческой деятельностью: петь песни или выступать в драмкружке, было даже как-то престижно. Там, где были Вася и его гитара, всегда сразу собирался народ. О том, что он по совместительству работает на общественных началах с детьми в «Каравелле», да ещё и помогает писателю Крапивину с организацией какого-то палаточного лагеря на Флюсе, мы узнали внезапно. Но поскольку мои родители в тот момент были всерьёз озабочены вопросом, куда «пристроить ребёнка» подальше от города, оторвав от пагубного влияния визовской уличной мальчишеской компании, то появление Василия было воспринято как знак с небес.
На Флюсе мне не понравилось. Я вообще не любила тогда палаточные лагеря, пешие походы с многокилограммовыми рюкзаками, вахты, комаров и т.д. Потому что романтику пилки дров вручную и ежедневной топки печи зимой мы с мамой постигали в нашей многоквартирной коммуналке во всей полноте чувств и ощущений. Яхты-мушкетёры, на четыре паруса каждая, которые, в зависимости от силы ветра, легко трансформировались из двухмачтовых в одномачтовые, конечно, завораживали. Да и ребята были хорошие… Песни у костра… Сказки, а чаще чтение каких-то фрагментов новых книг командора… Его все звали просто Слава.
Но сразу менять привычный образ жизни было трудно. Об этом и сказала честно командору, когда он спросил, почему мой взор всегда столь суров.
И он тогда ответил, что «у каждого своя Дорога, которая зовёт в путь. А главное дело жизни, не слушая никого, найти именно свою. Но изначально ждать от мира пакостей не стоит, потому что по немыслимым вселенским законам мир устроен так, что в нём всегда есть и хорошее, и плохое. Вопрос только к каждому из нас, как мы сами смотрим на мир и на какую сторону встанем».
Оглядываясь назад, могу сказать, что выбор «поменять лодку» был предоставлен судьбой не раз, но почему-то делать этого уже не хотелось.
Новый дом
Память детства способна удивлять. Она сама выстраивает хронологию событий в определённой последовательности и взаимозависимости. Вспоминается одно событие, а оно тут же цепляет другое. Всплывают имена, даты, смешные истории, звуки, шумы, картины, запахи…
С осени 1980 года каравелльцы обрели новый дом. Конечно, это случилось не по мановению волшебной палочки, а по воле вполне конкретных людей, которые работали на 79-м заводе и узнали через родственников и знакомых о пустующем Красном уголке по адресу Мира, 44. Здесь руководство завода давно, но безуспешно пыталось наладить хоть какую-то работу с детьми по месту жительства в трёх комнатках, которые относились к клубу «Космос». Новое помещение искали почти два года. Идею забрать под отряд эти комнаты подал Сергей Новосёлов. Да-да, тот самый, выросший из первых каравелльцев и знаменосцев. Его поддержал Игорь Тимофеев, в те годы один из активных инструкторов отряда. Побывав на месте, осмотревшись и прикинув, как они говорили, начальные шаги и дальнейшую дислокацию, они поехали к командору.
Но командор сначала не разделил всеобщего энтузиазма. В начале 80-х, двадцать лет преодолевая вместе с отрядом рифы и мели, он уже давно не горел запалом пионерского вожака периода начала 60-х. Честно говоря, он подустал от всех этих бесконечных битв и сражений. Жизнь «Каравеллы» того времени, даже при отсутствии своего помещения, была вполне организована и регламентирована. Построенные яхты-мушкетёры хранили в просторном сарае вместе с имуществом на закрытой охраняемой территории на берегу озера Флюс. В этом помогла руководитель отряда «Алый Парус» из Первоуральска – Марина Кудряшова. Будущее было зыбко и туманно, что вполне устраивало командора. Его разрывало от тем, сюжетов и замыслов. Он хотел писать книги, а «Каравеллу» свернуть как вполне законченный проект. Первые выросшие каравелльцы ушли учиться, работать, создавать свои семьи. Они более не нуждались в старшем наставнике. Но командор не учёл одного. За пятнадцать лет существования на Уктусе, регулярно рассказывая в публикациях о своей интересной жизни, «Каравелла» изменила реальность. По всей необъятной стране, зачитываясь книгами Крапивина и публикациями каравелльцев, люди стали создавать подобные отряды. «Корабль вести необходимо…». Так что снова уговорили, настояли, потребовали. И он не смог устоять против большинства. Но благодаря этому возвращению произошел выход на другой уровень развития. Появилось много всего нового.
Дом был красивым, светлым, наполненный воздухом, с высокими потолками и большими окнами. После полуподвалов он, конечно, смотрелся дворцом. Самое первое устойчивое воспоминание – парты в большом пространстве муравейника, рисунки планет за спиной у командора, который рассказывает всем сразу азы морского дела, и запах масляной краски от стены, где художник Евгений Пинаев создает своё бессмертное настенное творение. Картину, вместившую в себя бушующий океан, быстроходный парусник, каравеллу-мечты, белый город у моря, айсберги и маяк, а на берегу на причале мальчишку-барабанщика и моряка.
Переезд в помещение прошёл спокойно, четко и организованно. Сначала его делили с какой-то жилконторой. Но спустя несколько месяцев, после внезапных рейдов «народной дружины» комитета ВЛКСМ завода Электроавтоматики, из помещения окончательно выгнали откровенных алкоголиков и тунеядцев. И вот тогда воцарился для каравелльцев настоящий рай на Земле. Каждая комната в помещении получило своё название в соответствии со своей принадлежностью и уникальным содержанием.
Появились «штурманский класс», «кают-компания», «морской класс», «знамённая», «оружейная», «фотолаборатория». Да, именно фотолаборатория, а не в ванной у Славы дома теперь проявляли все пленки и печатали фотографии. Даже проходную комнату, которая раньше была выходом на сцену, приспособили под стол с верстаком и инструментальными шкафами. Там разместилась мастерская, которая вообще раньше никогда не имела никаких помещений в отрядных пространствах, чаще всего временно занимая какой-нибудь сарай. Фотографии стал снимать и печатать студент отделения астрономии УрГУ Володя Колесников. Как-то всё сразу и очень хорошо устроилось.
В кают-компании был свой телефон. Его номер запоминался быстро и сразу. Все знали его наизусть, потому что, в какой бы точке города ты ни находился, если опаздывал по какой-то уважительной причине на занятия, то обязательно должен был добежать до ближайшей будки телефона-автомата и за 2 копейки, позвонив по заветному номеру 44-10-50, сообщить вахтенному о своей причине опоздания на построение. Когда нынешние каравелльцы спрашивают у меня с удивлением: «И что, так трудно было найти эти будки?». Всегда с улыбкой отвечаю: «Будки стояли на местах, а вот телефоны работали, к сожалению, не во всех. Но то, что спустя сорок с лишним лет я помню этот номер, меня всегда радует».
Отряд ожил, задышал, встрепенулся. И как результат – сразу пошёл приток новых ребят. Значительную часть, конечно, вызвали из резерва барабанщиков, знаменосцев и командиров. Они пришли изначально кто-то ещё на Уктусе, остальные уже на Добролюбова, но успели постичь азы отрядных отношений, требования организации занятий, формы и дисциплины. Количественный состав разрастался. Записалась большая группа ребят младшего возраста. Мест не хватало не только в экипажах, но и на роли в новом фильме «Жили-были барабанщики». Тогда было решено сначала для фильма, а дальше и для жизни изготовить сразу большую партию новых барабанов.
Их сделали пятнадцать. Покрасили в чёрный цвет морской формы. А чтобы совсем не смущать народ доминантой тёмного, на боку нарисовали синего краба, как символ мечты и дальних морей. В это незабываемое десятилетие в «Каравелле» сняли ещё много хороших детских фильмов: «Вождь Краснокожих», «Мальчишки из картонного города», «Одиссея капитана Саньки», «Три мушкетёра, или 20 лет спустя», «Манекен Васька».
Эра «Штурманов»
В те года сделали не только барабаны.
Именно в начале 80-х Крапивин изобрёл «штурман». Вроде бы он ничего особо не придумал. Взял типовой проект постройки швертбота типа «кадет», увеличил все размеры и пропорции, расчертил на миллиметровке детали, соединил всё в единое целое и заострил носовую часть. А вот дальше… дальше началось самое интересное. Когда увеличенные лекала деталей обрели очертания шпангоутов, киля, стрингеров, то появилась уникальная лодка, аналогов которой ещё не было в стране. Просчитанная грузоподьёмность плюс незатопляемые отсеки дали возможность обеспечить хороший запас плавучести и сразу выводить для обучения на воду разновозрастный экипаж, объединяющий от трёх до пяти человек подростков. С внедрением затягивать не стали и первый пробный корпус со всем полагаемым яхтенным имуществом построили всего за месяц. Его спустили на воду в августе 1981 года.
Создатель предложил назвать проект «штурман», а первый пробный экземпляр получил имя «Экватор». Дальше, как это часто бывает у детей, новая лодка понравилась. Теперь походить на таких яхтах захотелось многим. Все мечтали о гонках, будоражащем кровь драйве крена и больших массовых соревнованиях. К тому времени новое помещение уже обжили. И с осени того же года запустили масштабное строительство сразу восьми штурманов.
Вспоминаю эту зиму как бесконечные уроки труда с утра до вечера в отрядные дни. Все были распределены на бригады, каждая из которых, закрепленная за определенной лодкой, приходила к определенному времени и, сменяя друг друга, строгала, клеила, шпаклевала, шкурила, красила… В общем, усиленно работала. Вместе с нами старшие наставники – сам командор. Остальные не на много старше нас – Сергей Новосёлов (Шкипер), его супруга Людмила, Борис Грехов, Борин младший брат Андрей, которого все звали Джон, Игорь Тимофеев (Борода), Александр Больных, который больше пропадал в пресс-центре, уже упомянутый Вася Джулай (гитарист). Чуть позже пришла ещё Наташа Смарцелова, благодаря которой шились костюмы для фильмов, нашивки и погоны для формы.
На строительстве мне лично больше всего нравилось работать рубанком на мачтах, но нас, девчонок, чаще всего отправляли в команду к Ане Мясниковой – шить паруса, что тоже было весьма интересно и увлекательно.
В результате 19 мая 1982 года – в День пионерии – все 9 штурманов новой флотилии вышли на воду в сильнейший весенний шквалистый ветер. На необкатанных лодках с необученными экипажами, конечно, все сразу начали киляться, но и здесь командор Владислав Крапивин, обеспечив наше спасение, показывал всем хороший вдохновляющий пример самоорганизации и дисциплины. Когда «штурманы» на хорошем ветре летели всей флотилией по водохранилищу, они напоминали белую крылатую стаю.
Золотое время Крапивина
В 80-е годы ХХ века имя Владислава Крапивина гремело по стране. Книги писателя было не достать. При тиражах в 100 000 экземпляров их мгновенно сметали с полок магазинов. Знаю, что многих спасали только общесоюзные журналы, такие как «Пионер» с его миллионным тиражом, или региональные: «Уральский следопыт», «Урал», где произведения выходили сразу со стола автора ещё в рукописях.
Говорят, что детство не выбирают, но про ребят моей эпохи точно могу сказать, что всем нам здорово повезло и жаловаться на судьбу не стоит. Так уж сложилось, что мы попали в отряд в период золотого десятилетия Крапивина, где книги регулярно дарились автором каждому каравелльцу с уникальным автографом. Он изменился. Возмужал. Держался уверенно и спокойно. Телефон в отряде разрывался от звонков издателей, редакторов, коллег по писательской организации, читателей и библиотекарей.
Именно в эти годы из-под его пера выходят фундаментальные, я считаю, одни из самых лучших, его повестей и романов: «Дети синего фламинго», «Колыбельная для брата», «Трое с площади Карронад», «Возвращение клиппера «Кречетъ», «Голубятня на жёлтой поляне», «Журавлёнок и молнии», весь цикл повестей в одной книге «Мушкетёр и фея», «Шестая Бастионная», «Летящие сказки», «Тополиная рубашка», трилогия романа «Острова и капитаны».
Он не работал, он именно творил, равномерно распределяя свою силу сразу в разных направлениях. И был еще один феномен – КРАПИВИНСКИЕ ОТРЯДЫ.
Они еще не называли себя так, но возникали по стране как грибы, копируя форму, устав, направления занятий. При этом, где в следующий месяц прорастет грибница, предсказать не мог никто. И всем им тоже был нужен командор.
читайте цикл статей Ларисы Крапивиной
60 лет отряду «Каравелла»
В начале было слово — бандерилья
Вернуться в Содержание номера
