Во время Русско-японской войны 1904-1905 годов известный и уважаемый житель губернского города Челябинска предоставил свой дом под лазарет. За ранеными ухаживал медицинский персонал, прислуга и сам хозяин дома. Один из раненых офицеров, чувствуя приближающуюся кончину, просил его сердечно высадить у дома семена даурской лиственницы, которые тот вёз с Дальнего Востока в память о пережитом.
Просьба умирающего была уважена, и лиственницы, проросшие из семян, были высажены в саду у самого дома почтенного хозяина. До наших дней из лиственничного наследия дожили всего четыре дерева, но они и сегодня являются украшением города и самого старинного дома, который также сохранился. Эта история тронула сердца горожан тогда, когда высаживали деревья, помнят ее в Челябинске и сегодня. Было бы жаль, если бы обстоятельства жизни самого хозяина дома – отставного генерала Владислава Сапега-Ольшевского – человека благородной души, были преданы забвению.
Известно, что герой нашего очерка является выходцем из потомственных дворян Плоцкой губернии (царство Польское). Он родился в 1833 году, воспитывался в частном учебном заведении. Службу начал в январе 1850 года унтер-офицером 17-го Нижегородского Драгунского Его Королевского Высочества Наследника Принца Виртембергского полка.
Этот полк вплоть до 1853 года был занят охраной Сулакской линии на Кавказе и усмирением Чечни и Дагестана. Молодой унтер-офицер участие в боевых действиях принимал самое деятельное, так как 12 января 1853 г. «за отличие в деле с горцами при рубках леса по р.р. Даралке и Миасске» был отмечен Знаком отличия Военного ордена (неофициальное название – Георгиевский крест). Несколько позднее был удостоен к производству в офицеры и 7 февраля 1854 года был произведён в прапорщики. Десять лет спустя, в год окончания боевых действий на Кавказе, его награждают за активное участие в войне с горцами Крестом «За службу на Кавказе».
Кавказский опыт
«Рубка леса» в условиях Кавказа представляла собой не мероприятие по заготовке дров, а войсковую операцию по обустройству широких просек в лесах. В войсковую данная операция превращалась по необходимости вследствие того, что горцы старались противодействовать этому обустройству силою оружия. Необходимость в просеках в свою очередь обуславливалась невозможностью для войск двигаться в лесах Чечни напролом и даже по так называемым дорогам, которые были приспособлены для проезда разве что одиночного всадника или, в лучшем случае, горской арбы.
Л.Н. Толстой, который знал о службе на Кавказе не понаслышке, говоря о трёх видах войны в тех условиях (набеги, осады укреплённых аулов и постройка крепостей), называл «рубку леса» необходимым подготовительным мероприятием, которое есть «продолжительнейшее, труднейшее и полезнейшее занятие здешних войск».
Длилась вырубка практически весь год. Зимою (с ноября по апрель) занимались вырубкой просек, когда леса, лишённые листвы, не предоставляли горцам надёжного убежища и подножного корма. Из инструментов в наличии был один топор, обустроить же было необходимо вырубки на ширину удвоенной дальности ружейного выстрела (400-600 м), а после появления у Имама Шамиля собственной подвижной артиллерии – на ширину двух-трёх вёрст.
Во многом благодаря этим мероприятиям Кавказская война, продлившаяся без малого пятьдесят лет, наконец-то закончилась. Шамиля удалось вытеснить с плодородной Чеченской равнины и прижать к горной части Дагестана, где он был ограничен просеками в своих действиях, словно в железной клетке. Возможно, именно воспоминания об этих безжалостных «рубках леса» побудили В.Ф. Сапегу-Ольшевского принять столь деятельное участие в судьбе даурских лиственниц.
Оборона Севастополя
После получения им офицерского чина он прибыл на новое место службы – Финляндский Драгунский полк. В его составе с апреля по август 1854 года участвовал в Дунайской компании Крымской войны. В марте следующего года их полк проследовал к Севастополю, где занял позиции при Бельбеке по реке Чёрной.
Владислав Фердинандович принял участие в знаменитом сражении на реке Чёрной и Федюхинских высотах в августе 1855 года, где русское оружие не стяжало себе славы. Да и не могло быть иначе при атаке на хорошо укреплённые позиции противника и при его численном превосходстве, в условиях бездарного командования. Про последнее Л.Н. Толстой, тоже принимавший участие в этом сражении, в стихотворении «Песня про сражение на реке Чёрной 4 августа 1855» выразился фразой, ставшей крылатой: «Гладко вписано в бумаге, да забыли про овраги, а по ним ходить…». Другой очевидец описывал те события следующим образом: «Около речки Чёрной был ад. От густого порохового дыма нельзя различить предметов. Пули, ядра и гранаты падали в таком изобилии, что опасность и мысль о смерти казались неуместными: смерть гуляла повсюду».
За участие в этом сражении 13 августа 1855 года Владиславу Сапеге-Ольшевскому присваивают чин поручика. Конец Крымской войны застал его на аванпостах против неприятеля под Евпаторией. После войны, служа в том же полку, получил чин капитана в должности полкового адъютанта.
Оренбургское казачество
16 мая 1862 года наш герой был прикомандирован к Оренбургскому казачьему войску.
Прибывши на Южный Урал, он некоторое время командовал Оренбургским Казачьим полком № 8, а затем был произведён в майоры и через три месяца по распоряжению начальства допущен к исправлению должности Старшего Чиновника Особых Поручений при Особом Управлении башкирами.
Права коренных народов
Следует сказать, что в 1798 году башкиры, а также другие вольные коренные народы Южного Урала (мишари, тептяри) были переведены в военно-служивое сословие. Вместо родоплеменного деления было введено территориальное (кантоны). Население лишалось свободы передвижения, выезд в другие губернии и уезды осуществлялся по паспортам. Кантонисты привлекались к охране юго-восточной границы страны и множеству (как правило, бесплатных) трудовых повинностей. Однако со временем такое полувоенное управление, получившее название кантонного, себя исчерпало и согласно «Положению о башкирах» от 14 мая 1863 г. ликвидировалось с созданием на его месте управления, сходного с крестьянским «самоуправлением» русского населения.
В контексте нашего очерка важно отметить, что предусматривался двухгодичный переходный период для подготовки окончательного слияния башкир с прочим сельским людом Русской Империи. Для этого было образовано Особое Управление башкирами под непосредственным руководством оренбургского и самарского генерал-губернатора, одновременно состоявшее в ведении военного министерства.
По особым поручениям
Как ни загадочно звучит его должность (на ум сразу же приходит Эраст Петрович Фандорин), действительность гораздо прозаичнее. Если подбирать аналоги в современной жизни – это похоже на Главного федерального инспектора, а по сути – чиновника, который должен решать вопросы, не вписывающиеся в компетенцию обычных чиновников. Назначали на эту должность лиц, к которым у власти было полное доверие за безупречную службу на прежнем месте, в дальнейшем также подтверждаемое.
Именно таким и предстаёт Владислав Фердинандович Сапега-Ольшевский в своей аналитической записке – единственном дошедшем до нас документе, в котором виден его характер. Служба башкир не была сложной, она не обедняла их, но сложившаяся система мздоимства не развивала систему управления, о чем и писал инспектор.
В связи с окончательной передачей башкир из военного в гражданское ведомство Особое Управление башкирами с июля 1865 года прекращает свою деятельность. «За отлично усердную службу» Сапега-Ольшевский был Высочайше пожалован Орденом св. Анны 3-й степени и с февраля 1866 оставлен за штатом со всеми правами и преимуществами, с оставлением по армейской кавалерии.
В Челябинске
Но покидать город ему не пришлось. По распоряжению начальника Оренбургской губернии его допускают к исправлению должности Мирового Посредника 3-го участка Челябинского уезда, и с 1866 года он утверждается в этой должности. С тех пор вся жизнь Владислава Фердинандовича становится окончательно связанной с Челябинском.
В июле 1871 года он был утверждён в звании Директора Челябинского Тюремного Отделения, а затем назначен и его Председательствующим. Начиная с 1878 года, он исполнял обязанности также члена Челябинского Уездного по Крестьянским делам Присутствия и председателя Челябинского Уездного Съезда.
За время службы в Челябинске Сапега-Ольшевский был награжден орденом Св. Станислава 2-й степени, знаком отличия за поземельное устройство бывших государственных крестьян, орденом Св. Владимира 4-й степени «за отлично усердную службу по Губернскому Попечительному Тюремному Комитету»), серебряной медалью в память в Бозе почившего Императора Александра III на Александровской ленте. Став, таким образом, кавалером практически всех орденов Российской Империи, доступных ему по статусу, дослужившись до чина Действительного Статского Советника в 1895 году, что соответствовало чинам генерал-майора в армии.
Если бы Владислав Фердинандович уже не был потомственным дворянином, то, как Действительный Статский Советник, мог рассчитывать, что дворянство унаследуют его дети. Однако детей он не имел, да и вообще женат никогда не был. И потому, когда 17 апреля 1910 года Владислав Фердинандович Сапега-Ольшевский, «оплакиваемый всеми знавшими и любившими его», скончался в Челябинске, то оказалось, что большую часть своего состояния завещал прислуге и кучеру. В некрологе городской газеты это состояние было оценено как «весьма значительное», но подобного рода люди оставляют большее – это наследие добрых дел и память о них.
