Сохранение исторических памятников – одна из насущных проблем современного культурного общества. Острее всего эта проблема стоит в больших городах, где подчас идёт настоящая война за пространство-территорию и где под удар бульдозера всё чаще попадают старинные здания, нередко имеющие статус памятников архитектуры или градостроительства. Очевидным становится, что «старый город» понесёт ещё немало утрат. Как же смягчить эту горечь? Что ещё мы в силах сохранить для истории, кроме фотографий, уникальных в своём роде архитектурных творений прошлого?
Большинство людей воспринимают архитектуру только в виде красивого фасада, радующего глаз своими затейливыми формами. Конечно же, фасад здания – это его лицо или, иными словами, его парадная одежда. Но что находится под этой красивой одеждой? Зайдя внутрь какого-нибудь старинного купеческого особняка, мы можем увидеть парадную лестницу, анфилады комнат с высокими лепными потолками, полукруглые окна и массивные филёнчатые двери. Нередко в таких местах можно ещё встретить и печи с расписными изразцами, блеск которых не меркнет вот уже больше сотни лет. Всё это есть внутренняя организация дома-здания, его «внутренние органы», если хотите. Именно они обеспечивают жизнедеятельность обитателей дома.
Но мало кто задумывался, что у больших каменных зданий есть ещё и внутренний скелет, состоящий из разнообразных железных деталей. Он обеспечивает надёжность и крепость всего строения. Большинство старинных зданий с достоинством выдерживают испытание временем, и когда вдруг их приходят ломать, они оказываются достаточно крепкими и несокрушимыми. Простояли бы ещё не одну сотню лет, если бы не «ковш бульдозера»…
Технология армирования каменных зданий железными связями на Руси уходит во времена позднего средневековья. Некоторые каменные храмы и крепости уже в ХVI веке обнаруживают наличие железных, кованых связей. Считается, что первые железные связи были применены Аристотелем Фиорованти в 1470 году при строительстве Успенского собора в Москве. Неизвестно, где итальянский зодчий взял их, но, скорее всего, привёз из Европы.
Как мы знаем, массовое производство железа в России началось в петровскую эпоху. С тех пор оно стало повсеместно использоваться при строительстве каменных зданий и особенно на Урале, где по большей части и производилось. Уральская горнозаводская архитектура явила яркий пример сочетания технологий каменной кладки с обилием железной арматуры. Убедиться в этом можно, побывав во множестве теперь уже полузаброшенных горнозаводских посёлков, где ещё можно видеть останки некогда величественных строений. В Усолье, которое является исторической частью города Березники в Пермском крае, есть полуразвалившийся особняк постройки 1858 года, он принадлежал владельцу Чёрмозского железоделательного завода, князю Абамелек-Лазареву. Обилие железных связей, торчащих со всех сторон из его стен, поражает воображение, кажется, что только благодаря им это старинное здание ещё не рухнуло в Каму, постоянно подмывающую его основание.
Итак, заложенный при постройке здания железный каркас – скелет, почти полностью скрывается внутри каменной кладки от глаз не только простого наблюдателя, но и от большинства исследователей архитектуры, краеведов. И вот только тогда, когда здание начинают ломать, он вновь обнаруживается, но, как правило, дни его уже сочтены – рабочие стараются как можно быстрее собрать всё железо и сдать его в металлолом. Их мало привлекает уникальность этих вещей, несмотря на то, что некоторые из них имеют клейма заводов-изготовителей – старых уральских заводов.
История моего знакомства с железным скелетом старинных зданий началась лет 7 назад. Как раз в то время я стал свидетелем разрушения одного из них. Внимание привлекли необычного вида железные полосы, торчащие из полуразрушенной стены. Тогда я и решил, что по возможности всё это нужно сохранять. Постепенно накопились предметы самой разнообразной конфигурации, и тогда созрела мысль собрать из них какой-нибудь сюжетный образ. Образ мамонта подходил как никакой другой, олицетворяя собой вымирающий вид старинной строительной технологии. Тогда каждый предмет, каждая деталь изготавливалась отдельно, ручным трудом кузнецов и молотобойцев. И не случайно, что мамонт задуман в виде скелета. Во-первых, мы уже привыкли воспринимать мамонтов именно так, во всех музеях это один из самых узнаваемых скелетов ископаемых животных. Во-вторых, как мы уже успели убедиться, скелет наилучшим образом подходит для олицетворения архитектурного железного каркаса. В итоге получился железный мамонт, который на какое-то время занял место в одном из залов музея мотовилихинских заводов в Перми. А вокруг мамонта на стенах зала можно видеть фотографии старинных пермских зданий, уже разрушенных, исчезнувших, как мамонты, и не оставивших после себя даже скелета, потому что тогда об этом никто не позаботился.
При сборке мамонта я постарался как можно меньше изменять структуру деталей и скреплял их, используя естественные отверстия. Данный принцип должен быть основополагающим при работе с таким уникальным материалом, ведь каждая деталь подобной скульптуры уже сама по себе есть экспонат музейного уровня и может восприниматься и оцениваться самостоятельно. Идеальной была бы та композиция, где каждая деталь скреплялась бы с соседней только за счёт их естественных отверстий или выемок. Но это цель будущих работ, потому как останавливаться на достигнутом не хочется. Почти готов уже новый образ, он называется «Хозяин железной горы».
Тем самым мы отдаём дань уральскому железу. Тому железу, что когда-то 200-300 лет назад было основным стратегическим продуктом российской экономики, позволившей нашей стране занять место одной из ведущих мировых держав.
