Джейк искал принцессу. И место как по заказу – бал во дворце. Правда, особняк с закосом под ретро на замок тянул с большой такой натяжкой, зато принцесса была вполне себе натуральная – Мишель Хаттори, единственная дочь президента корпорации Hattori Inc. Самое дрянное, что Джейк в душе не представлял, как девушка выглядит. Она никогда не выходила в общий нейронет, а на фотографии, добытой с таким трудом, Мишель казалась обычным плоскогрудым подростком лет тринадцати, да ещё и стояла вполоборота. Папаша делал всё, чтобы мордашка его маленького сокровища нигде не засветилась, разве что в домашних архивах, но проникнуть туда было не проще, чем в систему госбезопасности. А этого уже четверть века никому не удавалось.
Сейчас принцессе в два раза больше лет, а всё, что знал о ней Джейк, это то, что Мишель – метиска с азиатскими генами, проступающими в высоких скулах и характерном разрезе глаз, что она немногим старше его самого, а ещё, что она сумасшедшая. Последнее, пожалуй, было главной зацепкой. Интересно, по психам видно, что они психи? Было бы неплохо…
Бальный зал, украшенный пышными бело-розовыми лентами и свежими пионами, больше напоминал эдакий экстравагантный кондитерский магазин с огромными ожившими свадебными тортами. Роль тортов исполняли женщины в громоздких парчовых платьях на кринолине, они даже пахли марципаном и ванилью. Глядя на их наряды, Джейк начинал нежно любить накрахмаленный кружевной ворот собственной рубашки, нещадно царапавший кожу вокруг разъёма нейроинтерфейса. Чулки и тесный колет тоже больше напоминали орудие пыток, но с последним он легко примирился, заметив, как идёт индигово-синий цвет бархата к его тёмным волосам и карим глазам. Да и валики в основании рукавов добавляли мужественную ширину узким плечам. Но чулки!
По правде говоря, хозяин вечера его форменно надул. Губернатор Малой Франции, одной из пяти нейронет-фри провинций, обещал костюмированный приём «для своих», а вместо этого Джейк будто бы оказался на станции Брайант-парк в час пик! И если в узком кругу найти одну безумную девицу было плёвым делом, то теперь задача становилась куда как нетривиальной. А желание выловить принцессу Хаттори до того, как Джейка заметит губернатор, по степени выполнимости приближалось к обретению вечной жизни. Так что, когда сверкающий великолепной лысиной и не менее великолепными зубами Франклин Адамс заулыбался ему поверх пёстрых бабочек вееров, Джейк почти обрадовался.
– Сынок, почему бы тебе не поискать маму? – по-женски мягким голосом промурчал губернатор, потрепав по волосам конопатого восьмилетку, а потом снова заулыбался Джейку: – Мой дорогой Леон, как я счастлив, что вы приняли приглашение.
– К вашим услугам, мсье Адамс.
Джейк низко склонил голову, отчаянно стараясь глубиной поклона компенсировать невольную прохладу тона. Губернатор, похоже, ничего не заметил и фамильярно похлопал, или скорее даже погладил Джейка по плечу. Вернее не Джейка – Леона. Леона де Вега Тьерру. Привычный, ставший второй кожей псевдоним, которым его величали все, кроме приёмного отца, мошенников и полиции. Для последних, впрочем, не был он и Джейком.
– Давайте же я вам тут всё покажу!
– Буду очень признателен…
Почему-то под словами «всё» и «покажу» Джейку-Леону почудилось лишнее дно. А чего ещё следовало ожидать от старпёра, обхаживающего привлекательных юношей в нейронете? Вообще говоря, подобное было не по части Джейка, но другого способа подобраться к Мишель не нашлось. Губернатор оказался близким другом семьи Хаттори, а изолированная от нейронета Малая Франция – прекрасным местом для отдыха трепетно оберегаемой принцессы.
Джейк никогда не понимал жителей закрытых провинций. Сплошное лицемерие: делать вид, что прогресс застрял в эпохе ламповых мониторов и дискет, а то и вовсе во времена парового двигателя. Они бы ещё потребовали посадить их обратно на деревья и вернуть шерсть на заднице! Лицемерие, как оно есть, и Адамс прекрасное тому подтверждение.
Как бы там ни было, увлечение губернатора нейронетом оказалось Джейку на руку. Он появился в сети без маски – настоящее лицо вызывало больше доверия – и сделал всё, чтобы попасть в поле зрения Адамса. Тот мигом взял инициативу знакомства в свои пухлые короткопалые руки, Джейку осталось только скромно назвать своё вымышленное имя и пожаловаться на осточертевшие развлечения Нью-Вашингтона. Вуаля, приглашение на приём получено! Теперь бы ещё избавиться от кошмаров с участием ватных ручонок и блестящей лысины…
– Не желаете сразиться на шпагах? – тем временем пел своё Адамс.
Джейк слышал об этой недавней моде на фехтование, даже сам кое-чему научился, чтобы не выглядеть отставшим от жизни, но сейчас ему меньше всего хотелось уединяться с губернатором.
– Боюсь, я и так слишком злоупотребил вашей добротой. Вы в самом деле такой замечательный человек, как я наслышан! Столько влиятельных людей считают вас своим другом… – От удовольствия лысина Адамса заблестела ещё ослепительней, похоже, он был из тех, кого неприкрытая лесть делала сущими идиотами. А потому Джейк решил не затягивать игру, чего доброго окажешься у губернатора в койке. – Ничего удивительного, что мсье Хаттори доверяет вам свою дочь. Надеюсь, сегодня мне доведётся познакомиться с Мишель… Это так интригует! Знаете, я никогда, – Джейк робко понизил голос, – не общался с такими… Такими как она. Понимаете?
– О, ерунда, любопытство – изумительное качество для молодого человека! Я немедленно вас познакомлю.
И Франклин Адамс, ухватив его под руку, заспешил обратно в бальный зал.
Джейк увидел Мишель ещё до подсказки губернатора. Как он умудрился не заметить её раньше? Принцесса Хаттори, давно вышедшая из пубертатного периода, выглядела точно воинственная малолетка: дикарский макияж,торчащие из головы длинные фиолетовые шнуры и ярко-оранжевые линзы в глазах. Не хватало только латексной мини-юбки и цветных колготок, но и тут Мишель отличилась, выбрав вечернее платье из другой эпохи – такие, кажется, носили в начале двадцатого века. Девушка забралась с ногами на коллекционный диван губернатора и, поминутно ёрзая, царапала каблуками пережившую не один век обивку.
В тот же момент, когда Джейк охватил взглядом всё это безумное сокровище, он понял, что должен подойти к ней сам. Никаких «добрых знакомых дядюшки Адамса».
– Кажется, к нам идёт ваша жена, – доверительно сообщил Джейк льнущему к нему губернатору.
Тот исчез так же мгновенно, как голубь – в турбине аэробуса. С Мишель вряд ли выйдет настолько легко. Девушка тупо пялилась в никуда своими оранжевыми глазами, а вокруг неё, в радиусе двух метров, зияла ошеломительная для многолюдного приёма пустота. Будто она создала вокруг себя электромагнитный купол.
И Джейку пришлось в него шагнуть.
Он сразу отмёл любые банальности – у него был единственный шанс на знакомство, а эта девица не походила на любительницу цветастых комплиментов.
– Ты не думаешь, что выглядишь странно? – спросил Джейк, присаживаясь на другой конец дивана, подальше от хищных каблуков Мишель Хаттори.
Принцесса продолжала смотреть в пустоту, за что Джейк был, в общем-то, ей признателен. Не хотелось окунать взгляд в расширенные зрачки, окружённые ярко-оранжевым кольцом. Однако девушка его заметила и даже ответила:
– Ты тоже выглядишь странно. Здесь вообще все выглядят странно, разве нет?
Она немного картавила, в остальном её речь звучала вполне нормально. Уж точно не безумнее визгливых истерик, которые на ровном месте закатывала хозяйка съёмной квартиры Джейка.
– Здесь типа костюмированный бал, всё такое, – улыбнулся он. – Знаешь, такие иногда устраивают, чтобы выглядеть странно.
Шутка не произвела на Мишель должного впечатления. По крайней мере, Джейк так думал, пока девушка вдруг не улыбнулась, мечтательно подняв глаза к украшенному лепниной потолку:
– …А потом он говорит мне: «Знаешь, такие иногда устраивают, чтобы выглядеть странно»! Это было смешно, правда, но я не подала виду. Вообще-то он симпатичный, только кольцо дурацкое. Ты же в курсе, как меня бесят украшения у мужиков.
Джейк машинально тронул тонкий серебряный ободок, охватывающий мизинец левой руки. Что она мелет?! Он взял себя в руки, не стоило забывать, что перед ним умалишённая. И самому Джейку, и его приёмному отцу претило использовать в махинациях больных людей, но Мишель была единственной уязвимостью Hattori Inc. Проверено.
– Эм, извини, я тут невольно подслушиваю, но это ничего, ты говори, говори. Меня совершенно не смущает, что ты обсуждаешь меня вслух с… С кем-то.
Мишель расхохоталась. Так резко и громко, что чирикавшие по соседству дамы шарахнулись в сторону, будто принцесса Хаттори вытащила из сумочки импульсное ружьё. Пока она хохотала, Джейк не мог отвести взгляда от вздрагивающих в такт фиолетовых шнуров.
– Я Леон, – Джейк протянул руку отсмеявшейся девушке, – Леон де Вега-Тьерра. И это дурацкое кольцо не снимается, уж прости.
– Почему? Зачем ты надел кольцо, которое не снимается?
– Так получилось.
– И всё? Получилось. Нет, так не пойдёт, я хочу знать, почему. С подробностями!
И она жадно, точно ребёнок на витрину с пирожными, уставилась на Джейка. Воистину любопытство – лучшее из качеств. Он напустил на себя отстранённый вид:
– Может быть, в другой раз. Так получилось, Мишель.
– Мише-ель? – протянула она. – Не помню, чтобы называла своё имя.
– Зато я прекрасно помню.
– Не было такого!
– Конечно, было. А может, я просто угадал? Или даже знал, потому что владею магией?
– Ну конечно, или просто кто-то тебе сказал. Я не дура, Леон.
Сумасшедшая, а не дура. Сумасшедшая, а не ребёнок. И не стоило путать. Джейк запомнил. И всё же сейчас, прямо сейчас, следовало что-то делать, иначе Мишель просто его пошлёт.
– И почему мне никто не верит…
Он скользнул пальцами по мраморному столику, притулившемуся возле дивана, и спрятал в ладони забытую кем-то визитку. Обычно такие фокусы Джейк проделывал с картами, но невелика разница. Через мгновение он изящно извлёк визитку из туфельки Мишель.
– Ого, миссис Мутерперель явно не понравится, что ты прихватила номер её муженька!
Лицо принцессы смягчилось, а Джейк искренне понадеялся, что ему не придётся выдумывать фокусы после каждой неудачно выбранной фразы.
– Вот видишь, я никогда не вру! – солгал он. – Ты бываешь ещё где-нибудь кроме скучных и странных приёмов?
– Они ползут, ползут по стенам… – вдруг зашептала Мишель, презрительно щурясь. – У них мохнатые чёрные лапы и глаза, как ртуть. Вот и ещё один…
– Что, прости?!
– Я сама тебя найду. Всё, уходи, мне скучно, надоело!
Джейк на автомате вскочил с дивана, будто ему под рубашку забрались те самые, с мохнатыми лапами, кем бы они ни были. Он хотел что-нибудь ответить, удостовериться, что обещание Мишель – не очередной бред больной головы, но заставил себя коротко попрощаться и уйти. Хуже скучного ухажёра только ухажёр назойливый.
По всему выходило, что Джейк облажался. Отец, вернее Ральф, – приёмышу сразу велено было обращаться к нему по имени – назвал его болваном, стоило только покинуть границы Малой Франции и выйти на связь. Джейк и сам понимал, что следовало как-то извернуться, настоять. В общем, добиться конкретики.
Когда же Зоуи – его домашняя интеллектуальная система – сообщила, что к нему посетители, и показала изображение стоящей у дверей Мишель, Джейк решил, что он просто везучий сукин сын. Или принцесса Хаттори действительно настолько сумасшедшая. Возможно, и то, и другое. Сам факт, что девушка за два дня нашла его частную квартиру в мегаполисе, зная только имя и внешность, Джейка не особенно удивил. При её-то связях и возможностях… Явилась она, правда, не одна, а в компании двух телохранителей, но это ничуть не помешало ей заявить прямо с порога:
– Леон, я уже месяц не трахалась!
Мишель сгребла ворот его безрукавой майки и дёрнула к себе. Джейк едва не врезался лбом в её лоб и тут же ощутил прикосновение моляще раскрытых губ. Сама Мишель не вгрызлась в него, как он ожидал при таком-то напоре, она попросила, потребовала, позволила…
– На вас совершено нападение? – пронзительный электронный голос Зоуи. – Вызвать полицию?
Джейк откинул голову назад, прерывая плотоядный поцелуй.
– Нет, нет, Зоуи. Отклю…
Он едва успел хватить воздуха, по которому порядком стосковался, как Мишель снова склеила их губы. Её волосы-шнуры раздражающе щекотали лицо, но сегодня она хотя бы накрасилась не так густо, избавив его от нужды слизывать тонны помады.
Расстёгивая тонкую змейку молнии на её коротком чёрном топе, Джейк ещё пытался сохранять здравость мысли и отрабатывать программу, как умел. А умел он хорошо, никто не жаловался. Но потом чистая не размышляющая страсть Мишель втянула в себя и его. Джейк не заметил, как они оказались на его кровати, не понял, почему не отымел её прямо у входной двери, нагнув у этажерки. Из-за охраны, точно!
И вот он уже стягивает с неё тесные штаны из какой-то чешуйчато-скользкой ткани, вместе с ними сползают до лодыжек атласные трусики с кибер-китти. Он сгибает её ноги в коленях…
– Стой! Сначала скажи кое-что.
Что угодно. Сейчас – что угодно. Только не затягивай. Ну…
– Скажи, скажи мне: «Рапунцель, спусти свои волосы»…
Фиолетовые шнуры тревожными змеями дрожали на подушках. Из-за картавости, «Рапунцель» в устах Мишель звучало по-детски. Какая-то глупость из смутно знакомой сказки, сразу и не вспомнить. В приюте редко их читали.
– Рапунцель, спусти свои волосы, – повторил Джейк за ней, и Мишель счастливо засмеялась.
А потом обхватила его бёдра ногами, притягивая к себе, впуская в себя.
Обычно Джейк не приводил к себе девушек, особенно тех, которым дурил мозги. И уж точно ни одна из них не спала в его кровати. Для Мишель пришлось сделать исключение, вернее, она сама для себя его сделала, заявившись к Джейку домой. О том, что у входа по-прежнему бдят телохранители, спокойнее было не вспоминать. В спальню не лезут – и ладно.
Природа обделила Мишель здравым рассудком, но явно не фигурой. Разве грудь чуть меньше размером, чем Джейку нравилось, но в остальном сплошное загляденье: упругая попка, длинные ноги, тонкая талия. Жаль, любоваться было некогда. Бережно, стараясь не растревожить спящую, он отвёл её волосы-шнуры от основания шеи. Гладкая кожа, выступающие бусины позвонков… и никакого разъёма. Так, без паники! Участок на шее был хоть и самым популярным для вывода нейро-интерфейса, но отнюдь не единственным.
– Ральф, – он мысленно послал входящий сигнал отцу, – у меня тут… В общем, всё получилось. Даже как-то неожиданно удачно, она сейчас в моей кровати. Но…
– Эгей, парень! Подожди-подожди, и как она?
– Будто трахал нейро-сервер. Чёртовы эти её провода вместо волос…
На том конце послышался смешок, Джейк досадливо прикусил кончик языка. Нет, всё он верно сказал, даже с порцией правды, неверным было полученное удовольствие и цепкое, как лапка насекомого, чувство стыда перед Мишель.
– Ладно, парень, так что там у тебя за «но»?
– Разъёма нет, – ответил Джейк. – Вернее, я не нашёл.
– Так ищи, чёрт тебя раздери!
Этим он и занимался. Оглядел всё, что можно было оглядеть, а что нельзя было – ощупал, огладил подушечками пальцев, давя в себе новый прилив возбуждения. Даже голову осмотрел – ничего. А это значило, что их с Ральфом затея расходилась по всем швам. Нейроинтерфейс был у каждого взрослого человека, а если и встречались исключения, то у каких-нибудь фанатиков церкви Новой Эволюции. Мишель, конечно, не появлялась в общественном нейронете, но мистер Хаттори вполне мог организовать и закрытый сегмент для полоумной дочери. Поэтому Ральф предложил залезть в мозг девчонки напрямую, подключившись к её интерфейсу – верно и надёжно.
– Его нет, – теперь уже абсолютно уверенно сообщил Джейк.
– Не ссы, парень, заканчивай с ней, а потом дуй ко мне.
Ральф отключился, а Джейк решил ещё раз всё проверить. Но едва он коснулся живота девушки, как та вскочила, точно болванчик с вытаращенными оранжевыми глазами. Вцепилась в его плечи. Мишель трясло, будто, через неё пропускали ток. Она хрипло выкрикнула:
– Пауки! Пауки ползут по стенам! – а потом по-кошачьи вкрадчиво: – Ну, ползи же, паучок, ползи ко мне…
Мишель открыла глаза, хватка её пальцев стала вялой. Когда блуждающий взгляд оранжевых глаз упёрся в лицо Джейка, она вдруг заплакала. Пришлось прижать её голову к себе, вдохнуть ещё сохранившееся сонное тепло. В том, как доверчиво Мишель ткнулась носом в его лишённую растительности грудь, было что-то уютное и подкупающее. Женские слёзы давно пора запретить законодательно…
Она успокоилась быстро и сразу же отстранилась.
– Леон, покажи мне ещё какой-нибудь фокус?
– Что, прямо сейчас? – Мишель закивала, и Джейк невольно оглянулся на выход. – А как же эти твои двое?
– Ты их стесняешься или жалеешь?
– Стесняться их надо было раньше, – усмехнулся Джейк. – Просто они там… стоят.
– Смешной ты, Леон. Они на работе. Кто-то сидит и получает деньги, а кто-то – стоит. Так покажешь фокус?
Он покорно скатился с кровати и достал с полки колоду карт. Украдкой подсмотрел нижнюю – бубновая дама.
– Сейчас я, не глядя, назову тебе поочерёдно все карты колоды, готова?
Мишель кивнула. Джейк убрал руки с колодой за спину, верхнюю карту спрятал в ладони, а нижнюю переложил вверх. Пока он эффектно швырял угаданную бубновую даму на одеяло под ноги Мишель, успел подглядеть ту, что незаметной лежала в ладони.
– Трефовая девятка! – пятая карта приземлилась рядом с остальными.
– Да как тебе удаётся?! Научи, Леон. Пожалуйста, научи, – заканючила Мишель, но Джейк решительно мотнул головой.
– Главное правило фокусника: не рассказывать секрет своих фокусов, кто бы ни просил.
И он показал ей ещё несколько самых своих любимых. Но после того, как Джейк вручил Мишель загаданного ею трефового валета, она раздражённо смела карту с кровати:
– Надоели карты. Покажи что-нибудь ещё!
Джейк не был фокусником. Во всяком случае не умел вытаскивать из-за пазухи голубей или распиливать девушек. Трюки с картами были эхом давнего промысла – мелкого шулерства в нелегальных казино. С ним, как и с тогдашним прозвищем «Краплёный», он давно завязал, а хобби осталось. Что-то вроде напоминания… Джейк скользнул пальцами по серебряному обручу на мизинце и в приливе вдохновения продемонстрировал Мишель растопыренную пятерню.
– Видишь?
– М?
Джейк улыбнулся и прикрыл правой рукой пальцы левой. А потом он поднял правую руку, и Мишель испуганно ойкнула. Левый мизинец заканчивался нижней фалангой, на которой сидело кольцо. На вид фокус был точь-в-точь детская шутка с исчезновением большого пальца, только Мишель, схватив кисть Джейка и покрутив её так и сяк, не смогла найти хитро согнутого мизинца.
– Как?! – отрывисто и требовательно спросила принцесса, пока Джейк снова прятал левую руку, чудесным образом возвращая палец на место.
– О нет, этот фокус я тебе точно не раскрою! – он лукаво улыбнулся, но, заметив, как посмурнела Мишель, быстро добавил: – Ладно, так и быть, научу тебя угадывать карты. Идёт?
Она оставалась недовольной, но кивнула, как ребёнок, которого не сводили в зоопарк, но взамен предложили шоколадку.
– Так вот, фишка в том, чтобы до начала фокуса подсмотреть нижнюю карту. Зритель ещё не знает, что ты будешь делать, а потому внимательно за тобой не следит. Потом прячешь настоящую верхнюю карту вот так… – Джейк сел рядом с Мишель и взял в руки её ладонь. Обида уже забылась, уступив место азартному любопытству. – Теперь бросаешь на стол или, в нашем случае, на кровать известную тебе карту.
Он несколько раз показал ей, как держать пальцы и ладонь, но у Мишель так и не получилось как следует спрятать карту. Впрочем, она всё равно была в восторге от урока.
Вдруг, совершенно невпопад, Мишель сказала:
– Кстати, секс был отличным, – но прежде, чем он успел произнести не слишком уместное в таких случаях «спасибо», она продолжила: – А ещё он фокусы показывал, представляешь! Я думала, сейчас уже никто не умеет, разве какие гнилозубые нищеброды из гетто, а у него зубы хорошие. И вообще он клёвый…
Если не выглядывать в окно, за которым, далеко внизу, светящейся микросхемой лежал город, квартира Ральфа могла легко сойти за рядовую свалку с окраины. Здесь царил не тот скромный бардак с разбросанной по стульям одеждой и немытой посудой на столе, а форменный завал с лабиринтом из пустых коробок, отвёрток, катушек проводов и чёрт знает чего ещё. При этом пахло жилище на удивление приятно – миндалём и сандалом. Джейк глубоко вдохнул запах отцовского дома: настолько привычный и знакомый, но, в то же время, много лет как ставший чужим. Наверное, для детей не приёмных всё иначе, и родительское жилище навсегда остаётся родным.
Ральф взял Джейка из приюта, когда тому было восемь. Для этого он даже заключил фиктивный брак и взломал кое-какие базы, иначе шиш бы ему, а не усыновление. И хотя новоиспечённый отец всего лишь собирался получить преданного, собственноручно выращенного и обученного напарника, такая семья была отнюдь не худшим вариантом. Многим приютским повезло куда меньше, чем Джейку. Тем более он быстро усвоил, что ждать безусловной отеческой любви не стоит, лучше ставить на собственную ловкость и смышлёность, за которые Ральф его и выбрал.
– Ну, парень, выкладывай, – кивнул отец, когда Джейк, поленившись расчищать диван от завалившего его хлама, уселся прямо на пол.
Операции они всегда обсуждали лично. Всегда здесь. Каналам связи, даже самым защищённым, Ральф не доверял – сам ломал такие на раз.
– Ты уже почти всё знаешь. Я осмотрел её от пяток до макушки – чистая, как свежий SX-диск.
– Плохо.
– Что делать будем?
Ральф не мог просто так сдаться. Многообещающие заказы выпадали нечасто, а мелочёвкой они занимались только от большой нужды.
– Пока ничего нового. Я всё ещё думаю, что интерфейс у неё есть.
– Я осмотрел. Дважды! – Джейк и не подозревал, что его настолько заденет отцовское недоверие.
– Остынь, парень. Ты всё сделал, как надо, но какая альтернатива? Может, ребёнка ей заделашь? А что, официально получишь весь Hattori Inc…
– Иди к чёрту, Ральф.
– Ну, вот видишь, – хохотнул он. – Остаётся искать разъём или то, что у неё вместо. Надо выяснить, может ли мисс Хаттори выходить в нейронет. Раскрути её на встречу в Сети.
– Думаешь, она никогда не выходила в общее пространство, а теперь из-за меня появится?
– Она же раздвинула для тебя ноги.
Да уж, сильный аргумент… Джейк не стал спорить, если Ральф велел раскрутить её на встречу, значит, Джейк раскрутит.
– Ну скажи, скажи!
Теперь Мишель выпрашивала глупую фразу про Рапунцель каждый раз во время секса. То есть в самое что ни на есть неподходящее время.
– Далась она тебе…
Мишель оправила задранную юбку и скрестила руки на голой груди.
– Скажи!
И Джейк снова говорил. Уже не столько потому, что боялся спугнуть или обидеть единственный ключ к Hattori Inc., сколько из-за крышесносного желания. Свой чудовищный непрофессионализм в отношении Мишель Джейк оправдывал только тем, что пока он не мешал, а скорее помогал делу. Только о нейронете речи ещё не заходило. Нужно было немного выждать.
Джейк решил, что трёх свиданий вполне достаточно, и после серии бурных оргазмов и ставших традиционными фокусов с картами и исчезающим мизинцем он между делом произнёс:
– Знаешь, тебе бы понравилось одно местечко…
– Какое? – оживилась Мишель. – Давай сходим! Я в состоянии добраться не только до твоей квартиры, знаешь ли.
– Туда даже добираться не надо, оно в нейронете.
Джейк постарался произнести это буднично. Так, будто он безрезультатно не обшаривал каждый дюйм её тела в поисках разъёма нейроинтерфейса. Мишель отвела глаза.
– М… Нет, туда – нет.
– Почему?
– А ты не догадываешься, Леон? Вроде не тупой.
– Не совсем, честно говоря. Я просто думал… там есть что-то вроде цирка, но круче из-за возможностей нейронета. Мои трюки против их, что твой плюшевый щенок против бойцовского пса. Вот там – магия. Мне бы хотелось показать тебе.
Мишель слушала, и Джейк прямо-таки видел, как мысленно она уже оказалась там, под цветастым, озарённым изнутри шатром. Как ей нестерпимо хочется согласиться.
– Не знаю… Нет, Леон. Нет. И не уговаривай…
Её «не уговаривай» звучало мольбой. Ложечку сожалений, щепотку разочарования, затем подогреть воображение… И Джейк сделал то, за что Ральф его никогда бы не простил:
– Ты права. Не надо. Зря предложил, тебе правда туда не надо, и я прекрасно понимаю, почему.
Только эффект оказался обратным.
– Леон… – Мишель посмотрела на него с такой нежностью, что даже оранжевая кислота её линз стала тёпло-апельсиновой. – Я не уверена, но… Скажи, где и когда, будь там. Может быть, получится, не знаю , но… Будь там.
– Не зови меня «Леон», – попросил Джейк, чтобы хоть как-то компенсировать свою губительную честность.
– Почему? Что-то не так?
– Просто зови Джейк, ладно?
Хорошо, что всё сложилось именно так, очень хорошо. Чем он вообще думал?! Ну, кроме очевидного… Если бы Мишель послушала его, можно было бы попрощаться с планом, да и с ней тоже! Что у них вообще может быть? Какой бы грубой ни казалась шутка Ральфа, он был прав. Джейк не заведёт с Мишель Хаттори румянощёких карапузов. Она же в самом деле сумасшедшая – ещё пара свиданий, и Джейк ей надоест. Это ещё в лучшем случае. В худшем… Нет, об этом вообще не хотелось думать.
Просто выяснить, способна ли Мишель выходить в нейронет. Найти разъём. Залезть ей в голову. Украсть всю возможную информацию о Hattori Inc. Уйти по-английски. Конец. Идеальный план.
И всё же, располагаясь в чёрном, уютно охватывающем тело кресле подключения к нейронету, Джейк снова ощутил то противно-щекотное чувство стыда. Нельзя, нельзя, нельзя! Влюбляться в объект – самое тупое, самое недопустимое из всего, что можно придумать. Прямо как в плохом кино. Только, в отличие от плохого кино, Джейк больше не собирался совершать идиотских поступков, он просто сделает дело, а потом будет беспробудно бухать, сидеть на крыше небоскреба, упиваясь горем, и всё такое прочее, что полагается в тяжёлых случаях разбитого сердца.
Восемь тонких, расположенных неровными рядами игл плавно вошли в разъём, и бледно-жёлтая стена комнаты перед глазами Джейка поплыла растаявшим на солнце ванильным мороженым.
Собственный нейронет-шлюз каждый моделировал по своему усмотрению. Шлюз Джейка выглядел, как чистенькая гостиная в золотисто-коричневых тонах. Из освещения только горящий камин, за окном снег хлопьями… Посреди комнаты стояла наряженная ёлка с горой подарочных коробок под ней.
Наверное, большинство посчитало бы подобный шлюз примитивным, а его создателя – лишённым воображения. Ещё бы, когда ты можешь создать любую, абсолютно любую локацию… Но Джейку нравилась эта. Настолько, что он каждый раз ненадолго задерживался здесь, чтобы посидеть по-турецки на полу под ёлкой, касаясь пальцами хрусткой упаковочной бумаги и гадая, что может быть в той или иной коробке. Этот раз стал исключением. Он будто пришёл домой, а в знакомых до последней пылинки комнатах стояла незнакомая мебель и жила чужая семья.
Джейк набрал код для входа в «Махи Туан». Дверь шлюза открылась прямо на увешанной китайскими фонариками площади. Блестящая, точно от дождя, тротуарная плитка тысячекратно множила белёсые огоньки, из ниоткуда то и дело возникали люди, покупали в цветастых палатках сладкую вату и воздушные шары, а потом отважно шагали в раскрытую пасть гигантского дракона, в виде которого был оформлен вход в «Махи Туан». Джейк ждал. Не знал даже, чего больше: что Мишель придёт, или что не появится вообще. Фантазия невольно унесла Джейка в то будущее, где Мишель не пришла, и их с Ральфом план провалился. Тогда можно будет… Нет, правда, пусть им двоим не светит идиллия семейной жизни, но могут же они побыть счастливы хоть сколько-то? Месяц? Неделю?
– Джейк?
Лёгкая рука тронула сзади его плечо. Он оглянулся. Мишель улыбалась ему. Потом она встала на цыпочки, тоскливо глянув на шатёр «Махи Туан», поцеловала Джейка в щёку и исчезла.
Итак, доступ в нейронет у неё был. Только особенной радости, даже приправленной неотступным чувством вины, эта новость не принесла. Мишель пропала. Нет, конечно, никаких международных розысков и громких новостей по всем каналам, пропала из поля зрения одного только Джейка. Уже неделю её перекачанные бугаи в тёмных очках не приплясывали перед дверью, пока Мишель бесстыдно кричала и взвывала в спальне. Ему этого не хватало. А ещё он начал нешуточно волноваться. Может, не случайно Мишель не выходила в нейронет? Это вообще безопасно для рассудка таких как она? Вдруг теперь принцесса Хаттори пускает слюни, глядя в потолок, или кидается на обитые войлоком стены.
Раньше Джейк думал лишь о том, как посмотрит в её оранжевые глаза после всего. Утешало, что после продажи информации заказчикам с Мишель они вряд ли ещё увидятся. А вот с мыслью, что он угробил её саму, ничто не помогало примириться.
К счастью, не пришлось.
Человек в превосходном французском костюме появился на пороге и сообщил, что мисс Хаттори желает его видеть. У себя. Джейка посадили в сверкающий свежей алой краской аэрокар и доставили к небоскрёбу Скай-Зеро. Мишель жила в пентхаусе, точно взаправдашняя принцесса, заточённая на самом верху высоченной башни.
– Привет, Джейк.
Обстановка была роскошной, но ужасающе безвкусной, будто Мишель просто выбирала вещи, которые ей нравились, совершенно не задумываясь о том, как они сочетаются между собой. Скорее всего, так оно и было.
Как следует осмотреться Джейк не успел, Мишель повисла у него на шее, и он крепко-крепко обнял её в ответ.
– Я волновался, когда ты исчезла и больше не появлялась.
– Мне туда нельзя, я же говорила. Безопасность, все дела. Отец убил бы меня, если бы узнал, что я на секундочку-то там появилась.
– М-м… – протянул Джейк. – Честно говоря, я думал, что ты вообще не можешь входить в нейронет.
– Почему?
– Ну, так… Не замечал у тебя разъёма.
Мишель скользнула кистью по основанию его шеи, и он почувствовал, как подушечки её пальцев ощупывают края вживлённого в кожу металла.
– А он есть. Но где – не скажу! – поддразнила она. – Это секрет. Очень-очень большой.
– Настолько большой? – в тон ей отозвался Джейк.
– Просто чудовищно большой! Я могла бы сказать только в обмен на другой такой же.
– У меня таких нет.
– Неправда! Есть, ещё как есть!
Джейк успел было похолодеть, будто вместо привычных игл в разъём нейроинтерфейса воткнули острие ледышки, и теперь мороз полз от шейных позвонков до самого копчика. Неужели она знает? Неужели смотреть в глаза придётся не когда-то потом, а прямо сейчас? Но Мишель только тронула его кольцо на мизинце.
– Его. Взамен я хочу его. Не само кольцо, а историю, секрет твоего фокуса.
Она не могла придумать ничего менее равноценного. Выдать свою тайну, стоимостью в миллиарды долларов, за тайну Джейка, наведённую на ровном месте. Но он заврался уже слишком глубоко, чтобы теперь устраивать исповедь. К тому же обещал себе, что чувства не помешают делу.
– Звучит честно, – улыбнулся Джейк. – Кто первый?
– Ты, конечно!
– Ладно. Тебе, правда, история вряд ли понравится, и уж точно не сможешь повторить этот фокус сама. Вот… – Джейк протянул к ней мизинец, и ногтем большого пальца надавил на едва заметное углубление в кольце. – Потяни.
Мишель послушно взялась за верхнюю фалангу мизинца, и палец остался у неё в руке. Вернее не палец, а протез.
– С ума сойти, что это?! А что с твоим… Что случилось с настоящим?
– Я же говорил, не понравится. Если кратко: его, так сказать, конфисковали, чтобы я побыстрее сделал то, что от меня хотели.
– А что от тебя хотели?
– Чтобы долги вернул. Карточные. Ну и, заодно, чтобы больше не мухлевал. В общем, тогда я был не очень умным парнем.
– А сейчас-то ты умный?
– О, ещё какой.
Ещё какой, да. Как ни странно, Мишель впечатлилась, и теперь с восторгом разглядывала доставшийся ей сувенир.
– Ладно, хитрец, теперь мой черёд, да?
Она запустила руки в перепутанные шнуры, висящие вдоль спины фиолетовой гривой, и вытащила один из них – точно такой, как остальные. Но не совсем – кончик его был не острым, а плоским и там, в небольшом углублении, виднелся сокровенный разъём нейроинтерфейса. Сам Джейк никогда бы его не нашёл.
– Хочешь? – беззаботно спросила Мишель, протягивая ему заветный шнур.
Вот так просто взяла и избавила от дополнительной порции вранья. Будто обо всём догадалась. Но нет, точно нет. Невозможно. Не потому, что Джейк такой залихватский актер, а потому, что, предложив соединиться нейроинтерфейсами, она обнажала перед ним свой разум. Столь интимную и доверительную связь даже женатые пары нечасто практиковали. Осторожничая в нейронете, Мишель просто не могла быть настолько беспечной, чтобы вручить мошеннику ключ от святая святых.
– Ого, – присвистнул Джейк, – а ты знаешь, что делать этого строго не рекомендуется?
– Как и спать с малознакомыми людьми, ага. Говорят, прикольные ощущения…
Он не стал дальше возражать. Это было, как минимум, глупо. Как максимум – подозрительно.
Сначала ничего не произошло, Джейк просто ткнулся в запрос пароля.
– Скажи, – улыбнулась ему Мишель, заговорщицки поднимая брови. – Скажи, Джейк.
Эту просьбу с той самой интонацией он слишком хорошо знал.
– Рапунцель, спусти свои волосы.
И лицо Мишель стало перемешавшимися на палитре красками. Только две оранжевые точки горели, горели, горели в пустоте…
А потом они стали огнями факелов, тускло освещавших каменный зал. Ещё до того, как Джейк увидел крутую винтовую лестницу, он понял, что находится в башне, в шлюзе Мишель. Наверное, будь эта башня настоящей, она не простояла бы и минуты. Стены клонились под немыслимыми углами, а если долго смотреть, то казалось, что камни в них непрестанно движутся.
Джейк добрался до лестницы, не сомневаясь, что должен взобраться на самый верх. Если где и искать лазейку в мозг принцессы, то только там. И Мишель должна ждать его именно там…
Зал, из которого Джейк вышел, похоже, был чем-то вроде холла, сама же башня скорее походила на трубу со спиралью лестницы, такую узкую, что он едва мог расставить в стороны локти. Ступени, как и стены, были каменными, Джейк чувствовал их холод через тонкую кожаную подошву туфель. Когда на очередном витке он, споткнувшись, чуть не полетел кубарем вниз, рука, которой он пытался удержаться за стену, вляпалась во что-то тягучее. Это что-то текло сверху вниз, и Джейк почему-то знал – так медленно течёт многоголосый шёпот… Но кроме самого себя в свалившемся на голову знании он бы не признался никому. Будто здесь, так близко к разуму Мишель, её сумасшествие обретает форму и с лёгкостью прорастает во всё и всех.
Джейк упрямо поднимался выше. Камни начали наливаться цветами. Сначала они проступали едва заметными пигментными пятнами, а потом заиграли во всей своей болезненной яркости. А ещё Джейк заметил стрельчатое окно – первое за всю дорогу. Свесившись из него по пояс, он не увидел ничего, то есть что-то там, конечно, было, но такое расплывчатое и мутное, будто зрение резко упало на десяток диоптрий. Разглядеть можно было только внешнюю стену, она уходила далеко-далеко вниз, а на ней…
Джейк шатнулся назад, в лихорадочно пестрящее нутро башни. На стене были здоровенные пауки, методично взбирающиеся вверх. Не хотелось думать, что к нему. Что он там говорил про любопытство? Так вот, ерунда это всё. Полная ерунда!
Шаг как-то сам собой резко ускорился, и спустя несколько минут Джейк добрался до конца лестницы. Мишель его наверху не ждала, хоть он и ощущал каким-то там по счёту чувством её присутствие.
– Мишель?
– Джейк, – неправильным эхом прозвучало его имя.
Он увидел две двери: направо и налево. Из-под правой двери лились бесконечно длинные золотые волосы, а на левой была неприметная надпись: «Hattori». Джейк не ожидал ничего подобного, их с Мишель фантазии и мысли будто каким-то странным образом переплелись здесь, предлагая ему выбор. И он, не раздумывая, шагнул влево. «Выбери, выбери меня», – шептали за спиной золотые волосы.
– Извини, – его мысль гулко прогремела по разноцветным камням, будто была брошенной в них пустой железной кастрюлей.
К тебе – потом. Джейк открыл дверь с надписью «Hattori».
Башни позади больше не было. Он стоял на обрывающемся в никуда пороге, а перед ним – серая и будничная переговорная. Если можно считать будничным украшение из вездесущей густой бахромы паутины. Она залепила стены и окна, она затянула пол, так, что под ним едва угадывался древесный узор паркета. За длинным отполированным столом сидели люди – полный состав топ-менеджеров Hattori Inc., включая отца Мишель. Они не прервали беседы с появлением Джейка, будто вовсе не заметили. Тогда он шагнул к ним, вернее попытался шагнуть – что-то было сильно не так с его ногами. Со всем телом. Оно стало чёрным и мохнатым, сидящим на тонких пружинящих лапах. Джейк даже без зеркала понял, что стал отражением тех, кого видел на стенах башни. Почему? Теперь Мишель видела его таким? Ещё одним пауком, охочим до секретов Хаттори. Да и шут с ним, какая разница, как выглядеть в фантазии сумасшедшей? И Джейк, шатаясь на восьми новых ногах, двинулся к столу.
Совет директоров обсуждал стратегию развития корпорации. Слишком правдоподобно для простого вымысла, да и Джейк никогда бы не подумал, что Мишель знает такие слова, как «аннуитет» или «маржа». Будто оказался на настоящей встрече, только… Только он всё ещё пребывал в голове принцессы Хаттори.
Вдруг тема за столом сменилась. Джейк, и без того внимательно слушавший, подался вперёд.
– Он может быть для нас опасен? – спросила маленькая непоседливая женщина в очках.
– Я бы сказал, что может. Ещё как, – теперь говорил отец Мишель, это его японские корни проступали в дочери. – Примешиваются чувства, а это всегда плохо. Я считаю, что его нельзя ассимилировать, эмоции помешают им управлять.
– И он разбил сердце нашей девочки! – болезненно тонкий голос ворвался откуда-то сбоку, не из-за стола руководителей. В углу переговорной сидела мать Мишель.
Джейк увидел вдоль стен и других людей, но ни один из них в беседу не вступал, будто та их не касалась. Среди незнакомых лиц даже мелькнула физиономия губернатора Адамса.
– Но он может оказаться полезным, – веско заметила маленькая женщина в очках. – Нам пригодятся его навыки.
Кое-кто согласно закивал. И всё же большинство отрицательно качало головами.
Совет директоров обсуждал его, Джейка. Он точно оказался в зале суда, но не имел права выступить в свою защиту.
– А ведь Мишель, похоже, ему по-настоящему нравилась, – вдруг подал голос губернатор.
Все оглянулись на него и на долгую минуту замолчали. Потом снова говорили и говорили, их голоса начали звучать одинаково, будто на самом деле высказывался всего один человек.
И тогда Джейк заметил. Странно, что только сейчас, наверное, раньше оно было скрыто, а теперь ему позволили увидеть. Опутавшая всё вокруг паутина свисала с потолка длинными липкими нитями до самых кожаных чёрных кресел, цеплялась за рукава пиджаков, оплетала лица и пальцы. Нити паутины то и дело дёргались, заставляя людей марионеточно кивать или открывать рты. Чья-то единая воля направляла Hattori Inc., оставаясь невидимой из-за чёрных костюмов подчинённых ей директоров.
Джейк задрал голову, чтобы увидеть кукольника-паука. Того, кто правит самой крупной корпорацией Нью-Вашингтона, того, чьи секреты мечтали украсть они с Ральфом. И Джейк уже понял, кого сейчас увидит. Наверху, точно многорукая Шива, сидела, держа концы нитей-паутин, его сумасшедшая девочка, его Мишель. Нет, уже не его, он сам выбрал не ту дверь.
С потолка упали новые нити паутины, они лениво потянулись к Джейку. А куда им было спешить? Бежать отсюда некуда, глупо даже пытаться. Джейк в её голове, в её власти. Хочет – поглотит, хочет – потопит в своём безумии.
Нити уже обвивали его паучьи ноги, оглаживали тело. А потом сотнями ядовитых зубов впились в кожу. Им мало было просто ужалить, они врастали, проникая всюду и узнавая каждую тайну, каждую слабинку, каждый рычажок…
– Нет, Джейк… – голос Мишель звучал во всём его теле. – Ты и сейчас не очень-то умный.
Перед глазами проплыла уютная комнатка с ёлкой и подарками. Она тоже стала липко-белой. Чувствуя, как собственная воля становится тождественной воле Мишель, Джейк понадеялся только, что Ральф – что отец! – заметит. Что отец…
– Я так хотела, чтобы ты выбрал меня. Так хотела…
И он каждым нервом ощутил её разочарование, её боль, своё предательство. Но больше никогда! Больше никогда Джейк её не огорчит, никогда не ослушается. Каждое его слово, каждая мысль, каждый шаг и каждый фокус – вся жизнь теперь принадлежит Мишель. Одной Мишель. Его мудрой, его величественной… Не принцессе, нет.
Его королеве.
