Интерес к Первой мировой войне в нашей стране вновь возник недавно. Этому во многом способствовал Указ Президента РФ «О дополнении к Закону о датах воинской славы в России» от 30 декабря 2012 года с объявлением 1 августа Днем памяти солдат и офицеров Русской императорской армии, сражавшихся на всех фронтах этой войны. Как следствие этого, 1 августа 2014 года в стране была широко отмечена трагическая и памятная дата – 100-летие начала Первой мировой войны, самого грандиозного вооруженного столкновения государств и народов начала XX века.
Хотя уже прошел целый век после этих трагических событий, сменились поколения, общественный строй, но в памяти народной они живы, находят свой яркий отклик и, что особенно ценно, в семейных архивах и собраниях коллекционеров обнаруживаются очень интересные документы, письма, фотографии и предметы материальной культуры той эпохи. Исследуя эти бесценные свидетельства столетней давности, часто очень личные, иногда находишь в них известные фамилии, факты и подтверждения широко известных событий той поры, и тогда в обычных явлениях и вещах проявляется сама История.
Несколько таких свидетельств, иллюстрированных фотографиями, письмами и документами периода Великой войны и революции в России, и предлагаются вниманию читателя.
Дядя Коля
Эти фотографии попали ко мне от дальнего родственника военного врача, изображенного на одном из снимков. На другом снимке, более раннем, он еще молодой человек, скорее всего, времени студенчества. Даритель мало что знал о жизни и судьбе своего родственника, но помнил, что звали его дядя Коля. В начале Великой войны, в 1914 году, он был мобилизован в армию и назначен смотрителем, т.е. начальником одного из прифронтовых госпиталей, развернутых на Западном фронте, на территории Царства Польского, входившего тогда в состав Российской империи. Фотография студента меня мало привлекла, тем более, что там он снят не в студенческой форме с вензелевым изображением названия учебного заведения на контрпогонах тужурки, а в гражданской одежде. А вот фото, где он в военной форме, хотя оно никак не подписано, оказалось очень содержательным.
В правом нижнем углу паспарту есть оттиск печати фотографа из Варшавы, сделавшего этот снимок, дошедший до наших дней. Даже при первом беглом взгляде на этот давний, но очень качественный, хорошо сохранившийся снимок видно, что человек надел военную форму недавно – об этом внимательному исследователю говорит масса фактов.
Шинель новая, еще не обмятая, солдатского образца, с застежками на крючках, на нескольких ниточках едва держится пуговица для башлыка, револьверный снур для офицерского походного снаряжения старого образца (Приказ по Военному ведомству «ВВ» № 232 от 27 мая 1909 года), уже отмененного, тянется к еще пустой кобуре для револьвера образца 1895 г. – сам револьвер еще не выдали (в начале войны оружия не хватало).
Но зато военный врач только что получил на складе новенькую офицерскую шашку образца 1909 года на плечевой портупее с прекрасно видимым вензелем Государя-императора Николая II на верхней обоймице эфеса. К числу многих несоответствий, конечно, нужно добавить, что на снимке военный врач в чине коллежского асессора (чин VIII класса по Табели о рангах), а погоны на шинели не докторского образца – узкие (Приказ по «ВВ» №120 1908 года), а полевые офицерские, капитанские (с одним просветом без звездочек) и пришиты наспех, кое-как. На погонах также отсутствует красный эмалевый крест, но зато повязка медицинская надета, как и положено, на левый рукав – собственно, именно по ней и атрибутируем, что изображенный на снимке – военный врач, хотя взгляд из-под очков у него совершенно невоенный и вид неуставной – руки в карманах! Обмундировали только что призванного в армию земского врача в то, что было на складе. Вот он и решил сфотографироваться у варшавского фотографа себе на память, а вышло – для Истории!
В 1915 году Русская армия оставила Варшаву и Царство Польское, началось отступление. Поток беженцев устремился в центральные губернии России и дальше, на Урал и в Сибирь. Попала на Урал и семья военного врача, спасаясь от надвигающегося фронта. К сожалению, судьба дяди Коли доподлинно неизвестна. По некоторым косвенным сведениям, он попал в германский плен, из которого вернулся в Россию в самом конце 1917 – начале 1918 года, уже после Октябрьского переворота и заключения правительством большевиков перемирия с Германией. На это указывает и сохранившийся в семье любопытный документ – воззвание 110-ти врачей, только что вернувшихся из германского плена. Среди многих подписавших это воззвание, вероятно, есть и подпись дяди Коли.
Оно называется: «Свободным братьям из тяжелой неволи». Там есть такие слова: «…И вот воскресла Русь! Вчерашние рабы – сегодня вы стали свободнейшим народом мира!..». Опьяненным революционным духом, обманчивым воздухом Свободы, им казалось – вот кончилась война, они вернулись домой живыми, встретились с родными и близкими, самое тяжелое уже позади, теперь жизнь будет прекрасна. А на самом деле все ужасное только еще начиналось…
«Загадка в клубах пара»
Эта фотография тоже попала ко мне от дальнего родственника изображенной на фото молодой, симпатичной женщины. Родственник спустя сто с лишним лет (фото датировано 8 ноября 1910 года, художественная фотография В.А. Богомолова в Камышлове) уже не помнил ни имени ее, ни фамилии. Не смог он расшифровать и ее инициалы – А.Г., указанные под дарственной надписью: «На память другу Мише от А.Г.». Но зато поведал очень интересное семейное предание.
Незнакомка жила на Урале, в городе Камышлове, что стоит на железной дороге недалеко от Тюмени, тогдашней Тобольской губернии. Согласно этому преданию, А.Г. вышла замуж за сердечного друга Мишу, работавшего на «железке», и вскоре они уехали на Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД) – тяга к перемене мест, к тому же там хорошо платили. Дело было еще до войны, но пришел 1914 год и мужа мобилизовали в армию, в один из железнодорожных батальонов. Супруга осталась одна…
Спустя какое-то время ее встретил управляющий КВЖД, грозный и всесильный генерал Дмитрий Леонидович Хорват, и А.Г. стала со временем его близкой знакомой…
Как гласит народная мудрость, шила в мешке не утаишь, и эта близость, конечно, стала известна всем, в том числе жене генерала Хорвата – Камилле Альбертовне (урожденной Бенуа), что только подлило масла в огонь.
Дальнейшее развитие событий привело к разрыву А.Г. с мужем, большому скандалу и осуждению в обществе, и, в конце концов, она повторила трагическую судьбу Анны Карениной – бросилась под поезд на этой самой КВЖД… Не потому ли генерал Хорват совершенно отошел от дел железной дороги и уехал в 1920 году в Пекин, где занимался только общественной и политической деятельностью.
В годы Гражданской войны в стране, особенно на окраинах, остро не хватало наличных денег, и многие регионы, города, различные правительства, как красные, так и белые, сменявшие друг друга, – все выпускали свои денежные знаки. В этом бушующем море Гражданской войны относительным островком стабильности была зона КВЖД, как тогда говорили, «счастливая, благословенная Хорватия». Здесь генерал Хорват, имевший большой политический вес на Дальнем Востоке, с конца 1918 по 1920 год совместно с Русско-Азиатским банком использовал свои денежные знаки нескольких номиналов, отпечатанные в США на очень хорошей качественной бумаге.
На них был изображен паровоз в клубах пара, несущийся по рельсам. Очень живописная картина. Но еще первые исследователи бумажных денежных знаков периода Гражданской войны в 20-х годах XX века высмотрели в этих клубах пара у колес паровоза… женское лицо с открытым в крике ртом! Эта деталь известна многим бонистам, особенно тем, кто увлекается направлением коллекционирования под названием «Загадка в клубах пара».
Я вспомнил об этом, когда дальний родственник незнакомки с инициалами А.Г. поведал мне семейное предание.
«Немецкий кавалерист 1915 года»
Чтобы не быть субъективным, представляю вашему вниманию интересный снимок нашего бывшего противника и связанную с ним историю.
Фотоснимок 1915 года, очень хорошее качество изображения, прекрасно видны все мельчайшие детали. Молодой, подтянутый кавалерист в полной, тщательно подогнанной форме, в застегнутом на все пуговицы мундире, в фуражке с двумя кокардами (на тулье и околыше), как и положено по-немецки, опоясан кожаным ремнем с форменной пряжкой с девизом ««Gott mit uns» («Бог с нами»). На плечах кавалериста погоны с отчетливо видной цифрой «4» и вензелем. Обращает на себя внимание сложная конструкция конской сбруи, хорошее новое седло, стремена и притороченная к седлу сабля образца 1889 года в металлических ножнах и с непременным темляком.
Молодой, бравый, подтянутый кавалерист одет строго по форме и обут в кожаные сапоги со шпорами. Отдельно надо сказать о прекрасной вороной лошади с аккуратно подстриженным хвостом – в целом создается картина единения всадника и коня.
Удалось прочитать и текст на обороте фотографии на немецком языке, из которого узнаем, что бравый кавалерист служил осенью 1915 года в подразделении № 4 фельджандармерии Германии в пригороде города Карлсруэ, земля Баден-Вюртемберг…
По всей видимости, молодой кавалерист позднее был направлен на Восточный фронт, военное счастье переменчиво, и он попал в русский плен. В плену был на Урале, в лагере под Нижним Тагилом, где и застал революцию, окончание Великой войны и начало Гражданской.
Каким-то образом это фото и еще ряд документов остались на Урале и спустя 100 лет эту интересную фотографию у меня есть возможность представить широкой общественности.
