В 1972 году состоялась премьера, пожалуй, самого известного сериала советского времени – «Тени исчезают в полдень», снятого по одноимённому роману-эпопее писателя Анатолия Иванова. Принято считать, что все образы этого романа имели своих реальных героев-прототипов, в том числе и сжигаемые ненавистью к Советам Пистимея и Устин Морозовы.
Сам автор романа на этот счёт никогда не высказывался, но трудно поверить, что писатель, работавший в газетах и журналах Сибири до конца 60-х годов, не знал о действовавших в этом крае и потом бесследно исчезнувших предводителях контрреволюционного движения Анне и Андриане Черепановых. Скорее всего, они и стали прототипами «исчезнувших теней», ведь даже сейчас сибирские старожилы отлично их помнят, хотя многое уже, конечно, обросло легендами и мифами. Вот только не мог знать Анатолий Иванов, заканчивая свой роман в начале 60-х, что «тени прошлого» не только исчезают, но и возвращаются.
Купцы сибирские
Жил в предреволюционные годы в Верхоленске (ранее уездный город Сибири, а ныне – заповедное село) потомственный сибирский купец Андриан Григорьевич Черепанов родом из села Картухая. Было ему к тому времени уже далеко за сорок, и мужчиной он считался солидным, поскольку был земельным собственником и совладельцем-управляющим пристани на реке Лене.
После смерти жены, вырастив детей (дочери поехали учиться, сын стал офицером), решил Андриан Черепанов жениться второй раз и выбрал в жёны местную купеческую дочь Анну Прокопьевну Чемякину, бывшую на четверть века его моложе. Но это отнюдь не мешало семейной жизни: дочь сибирского купца могла и за торговыми делами уследить, и с вороватыми приказчиками управиться, да и в тайгу на охоту могла одна сходить. Устои и обычаи сибирского купечества и крестьянства той поры вообще сильно отличались от нравов центральной России. Потомки русских первопроходцев Сибири не знали крепостного права, свободной земли кругом – хоть отбавляй. Сделки совершались на́ слово купеческое, начальства было не так много, ну а с местными бурятами жили мирно, у них в улусах царил свой родоплеменной жизненный уклад.
Но тут докатилось до Сибири эхо русской революции и в марте 1918 года на верхоленском уездном съезде Советов был образован исполнительный комитет во главе с товарищем Толмачёвым, который рьяно взялся устанавливать новые социальные отношения, исходя из принципа «экспроприации экспроприаторов», к которым были причислены и купцы Черепановы.
Путь «атаманши»
В уездах Сибири вспыхнули контрреволюционные восстания, за оружие взялись как бывшие помещики, так и большая часть зажиточных (а таких в Сибири было много) крестьян, недовольных продразверсткой и насильственной мобилизацией. Да и местным бурятам не совсем по душе пришлись новые порядки.
Черепановы после конфискации у них имущества организовали вооружённый повстанческий отряд, который очень быстро численно вырос до полусотни стволов и сабель. И хотя формально командиром отряда (на усмотрение читателя, можно назвать его и белокулацкой бандой) был избран Андриан, но фактически руководила боевыми действиями его молодая 27-летняя жена Анна, которая сама участвовала в налётах, стреляла и рубила с коня шашкой, отличаясь и отчаянной храбростью, и твёрдым характером. Самыми «громкими» делами отряда повстанцев были захват и пленение первого председателя Сибирской ЧК (СибЧК) И.С. Постоловского, отступавшего с отрядом из охваченного контрреволюционным мятежом Иркутска, и свержение в июне 1918 г. советской власти в верховьях Лены с арестом всех членов местного Совдепа. Тогда же в народе отряд Черепановых стали называть «Золотой зуб». Если в начале черепановцы не отличались особой кровожадностью, то после разгрома армии Колчака, возвращения в те края советской власти и расстрела большевиками родных братьев Анны повстанцы своей жестокостью стали наводить ужас не только на коммунистов и комсомольцев, но и на местное население.
Руководимые «атаманшей» Анной черепановцы нападали на уездные сёла и хутора, жестоко убивая советский актив, чекистов, милиционеров и красноармейцев, а 14-15 ноября 20-го года они даже атаковали уездный Верхоленск, с трудом защищаемый местным гарнизоном. После своих налётов отряд быстро «растворялся» в тайге. Недовольные продразвёрсткой крестьяне и буряты сообщали повстанцам сведения о передвижении красных отрядов, а хорошее знание местности не раз помогало отряду Черепановых уходить от погони. Напрасно для ликвидации «белокулацкой шайки» в Верхоленске была создана так называемая «утройка» – банда была неуловима в сибирской тайге. Посланный для её ликвидации отряд ЧОН (частей особого назначения) во главе с Мишариным, Улькиным и Лазаревым сам попал в засаду и был почти полностью перебит. 20 января 1921 г. секретарь верхоленского уездного комитета РКП(б) Зинковский в своём докладе в Иркутский губком партии писал: «Банду Черепанова нащупать так и не удалось, хотя имеются сведения, что база его находится в болотах Бирюкюль».
Тогда уездные и губернские власти решили изменить тактику и направить в тайгу для уничтожения главарей «банды» отдельных добровольцев из числа местных охотников. Кому-то из них было обещано вознаграждение, а у кого-то были и личные счёты с Анной и Андрианом Черепановыми. Несколько раз «атаманшу» Анну удавалось выследить, но каждый раз она уходила от преследователей, один раз даже спрятавшись в болоте и несколько часов дыша через соломинку. Об её удивительной везучести, неуязвимости и хитрости уже начали складываться легенды, и всё же однажды чоновцу-охотнику удалось её подстрелить на опушке леса, ранив в бедро, однако атаманше вновь удалось скрыться.
После этого случая повстанческий отряд Черепановых с ещё большим ожесточением и свирепостью стал совершать свои налёты на уездные городки и сёла. Теперь черепановцы переодевались в красноармейскую форму и, въезжая в деревню, расправлялись с ничего не подозревавшими коммунистами и им сочувствующими прямо на глазах у односельчан. Так, наводя ужас на местное население, в селе Келоре они убили учителя-комсомольца Аксаментова, протащив его, привязанным к лошади, до околицы и там изрубив шашками. В селе Карам банда зверски убила трёх местных большевиков, забив их до смерти обухами топоров. На берегу реки Тутура повесили старика-проводника, который, думая, что сопровождает красных, всю дорогу поносил белогвардейцев, а в селе Петрово ими был убит местный председатель селькома. Список этих кровавых событий можно продолжать долго.
Однако кольцо чоновских отрядов вокруг белоповстанцев сжималось всё туже и в середине 1924 года бандитские набеги прекратились, а сами Черепановы исчезли. Кого-то из бандитов со временем поймали, но Анна и Андриан пропали бесследно, словно провалились сквозь землю, как не искали их долгое время чекисты и милиция.
Клады, сопки, пещеры
Но не зря же местные жители называли черепановскую банду «Золотой зуб». До сих пор в этих сибирских местах ходят легенды о спрятанном кладе банды Черепановых. Их дом в селе Картухае, сохранившийся до наших дней, где в советское время размещались заготовительная контора и клуб, уже несколько раз был тщательно осмотрен местными кладоискателями. Добрались они и до сопки Офицерской (местные называют её «Вшивой горкой» и сами туда ходить опасаются: гиблое, мол, место), что находится в тайге в 50-60 км от полузаброшенного ныне села Келоры. Там, на этой сопке, говорят, и находился бывший лагерь Черепановых. Впрочем, ничего, кроме заросших мхом-травой остатков землянок и рва да пары ржавых гильз, там не нашли. Но в Жигаловском и Качугском районах, где в 20-е годы орудовали Черепановы, есть ещё одно место – большая пещера на самой вершине обрывистого холма, напротив п. Чептыхай, что в шести километрах от села Шеина. В 40-е годы местные мальчишки нашли здесь несколько царских монет, а также старые винтовки, револьверы и шашки, с которыми потом дружно и выступили на школьном первомайском празднике к изумлению присутствовавших учителей и родителей. Так что клад Черепановых, если он существует, всё ещё ждёт своих искателей.
Тени возвращаются
Семидесятые годы. Красноярск. Старик-верхоленец, приехавший навестить сына, сидя в конторе Кировского райсобеса, мучительно вспоминал, где он мог видеть эту старую, прихрамывавшую на правую ногу, женщину – работницу кассы взаимопомощи собеса. И вдруг его словно ударило током – он вспомнил: это она, «атаманша» Анна, на глазах его, 14-летнего подростка, зарубила шашкой его родителей, сочувствовавших большевикам.
Теперь эту женщину звали Анна Прокопьевна Корепанова. Её задержали. Сначала она отпиралась, говорила, что хромает в результате давнего ранения, полученного во время Гражданской войны в бою с белобандитами, и в доказательство показывала пулю, висевшую у неё на шейном шёлковом шнурке. Мол, вот память о революционном боевом прошлом. Но когда по фотографии ее опознали и другие видевшие её старожилы тех мест, а следствие установило и доказало, что пенсионерка Анна Корепанова и «атаманша» Анна Черепанова – одно и то же лицо, старуха, совсем по-пистимеевски ненавистно сверкнув глазами, сказала: «Пишите, всё скажу».
После роспуска банды Черепановы некоторое время скрывались в с. Манзурка Верхоленского уезда, но, поняв, что чекисты вот-вот выйдут на их след, они, подправив в документах фамилию, уехали на север, в удалённую эвенкийскую факторию Нюкша, где Андриан работал заведующим, а Анна – снабженцем. В 1936 году они переехали в Читу, где вскоре 70-летний Андриан и умер. Похоронив мужа, бывшая атаманша перед самой войной переехала в Красноярск, где до самой пенсии работала в Красноярскторге (пригодился подзабытый уже купеческий опыт и торговая смекалка).
Анна Черепанова дожила до глубокой, почти 90-летней старости: ни судить, ни казнить её в 70-е не могли – все сроки давности совершённых преступлений уже прошли. Но у людской памяти таких сроков нет.
