В руках подполковника медицинской службы Аркадия Николаевича Пепеляева, о котором мой рассказ, хранились секретнейшие документы, касающиеся расстрела царской семьи в известном всему миру Ипатьевском доме. Когда под ударами красных войск распался Восточный фронт и колчаковцы стремительно покатились от г. Глазова за Волгу, за Урал и дальше от Омска до Иркутска, министр внутренних дел в правительстве адмирала Колчака Виктор Пепеляев передал бумаги брату-врачу Аркадию на сбережение.
Если бы Аркадий сумел уберечь эти документы, мы бы, видимо, знали много больше о том, что произошло в Екатеринбурге и окрестностях в июльскую ночь 1918 года. Но не сберег эти бумаги военврач Пепеляев, в Иркутске в 1920-м они попали-таки в руки чекистов…
Это «Метрическое свидетельство» сохранилось в семейном архиве потомков Аркадия Пепеляева, проживающих в Омске.
«По указу Его Императорского Величества Томская духовная консистория сим свидетельствует, что в метрической книге, хранящейся в архиве оной, градо-Томской рото-арестантской Александро-Невской церкви за тысяча восемьсот восемьдесят восьмой (1888) год в части 1-й о родившихся, под № 3-м мужеска пола записано Января двадцать третьего (23) родился, 31 крещен Аркадий. Родители: капитан 3-й роты Томского резервного кадрового пехотного батальона Николай Михайлович Пепеляев и законная жена его Клавдия Егорова, оба православного вероисповедания. Восприемниками были: советник Томского губернского правления Михаил Григорьевич Пепеляев и дочь Томского мещанина девица Любовь Егорова Некрасова. Таинство крещения совершал священник Иоанн Васильков.
Томск, Января 11 дня 1889 года».
Аркадий был третьим ребенком в большой семье Пепеляевых. Томские детские годы его были недолгими. Выбрав путь отца, решив стать военным, он поехал в Омск, поступил в Омский кадетский корпус. По окончании корпуса путь его был в Петербург, где он в декабре 1912 года с отличием окончил Военно-медицинскую академию, и в новенькой, сверкающей золотыми офицерскими погонами, форме военврача вернулся в родную Сибирь. Сначала в Тюмени служил в должности младшего ординатора военного лазарета, потом, вскоре, его перевели в Омск, в военный госпиталь.
Наверное, не ошибусь, сказав, что период жизни с 1910 по 1914 годы был самым счастливым в жизни Аркадия Пепеляева. Наполнявшие эти годы события полны простого человеческого счастья. Учась в кадетском корпусе, он познакомился с красавицей-дочерью одного из своих преподавателей полковника Г.П. Якубинского Анной Георгиевной Якубинской. Еще будучи слушателем академии, женился на ней по взаимной любви, у них родились две дочки – Татьяна, а следом Нина. Он жил семейной жизнью в окружении родных и друзей. Днем – не тяготившая служба, вечерами – либо они в гостях, либо к ним гости. А еще – театр, книги, музыка. Он недурно играл на фортепьяно и иногда часами позволял себе предаваться этому занятию. Назначение старшим врачом транспорта в марте 1914-го, командировки, связанные с этой новой должностью, только вносили разнообразие в дела служебные.
Всё круто изменила в этом, почти гражданском укладе жизни объявленная на Ильин день в 1914-м война с Германией. Как врач военно-санитарного транспорта, Аркадий Пепеляев в первую очередь подлежал отправке на фронт. Сформировав по приказу начальства военно-санитарный поезд, военврач Пепеляев уже в конце августа 1914-го был на театре военных действий, на передовой в Х армии Юго-Западного фронта. Вместе с женой, окончившей курсы сестер милосердия.
О том, каким был воином и врачом Аркадий Пепеляев в Действующей армии, свидетельствуют полученные за неполные два года боёв четыре ордена: два – Святого Станислава и два – Святой Анны. Не многие врачи могли похвалиться таким успехом. Для этого нужно было и вывозить раненых из-под огня в тыл, и оперировать буквально в нескольких километрах, а то и в сотнях метров от переднего края в полевом подвижном госпитале № 525, где он был главным врачом.
Но в стране уже шли необратимые политические перемены. От его личной храбрости, честного служения Отечеству очень мало что зависело. Отречение царя, потом – Февральская, Октябрьская революции… Армия разваливалась. К тому же новая власть старалась старослужащих отправить по домам. Пробыв в походах на русско-германо-австрийской войне с 26 августа 1914-го по 12 декабря 1917-го, А.Н. Пепеляев с женой вернулись в Омск. В марте 1918-го с военной службы Аркадий Николаевич уволился, поступил врачом-эпидемиологом в городскую больницу. В этом качестве и застала его Гражданская война. Временное Сибирское правительство мобилизовало капитана медицинской службы и отправило в Тюмень. Туда, где он шесть лет назад начинал карьеру военного врача-офицера. Вряд ли он помнил, как произошла смена власти в Омске, потому что в этот период его свалил сыпной тиф, от которого он оправился, вернулся домой только в апреле 1919-го.
И снова потекли военные будни, фронтовая жизнь. Только теперь уже неприятелем был не немец, а свои, русские. Красные. Впрочем, его делом было лечить раненых в этом братоубийстве воинов. Его родные братья – министр внутренних дел в правительстве адмирала А.В. Колчака Виктор Николаевич и командующий Первой Сибирской армией Анатолий Николаевич были непримиримыми врагами большевизма, он, по большому счету, – никогда. Его делом, призванием, долгом было врачевание. Хотя, конечно, убеждения знаменитых и высокопоставленных в колчаковском окружении старшего и младшего братьев были и его убеждениями…
После блестящих побед в первой половине 1919-го армия адмирала Колчака к осени стала сдавать, началось отступление. Под ударами Красной армии 14 ноября был оставлен Омск, 14 декабря – Новониколаевск… Подполковник медицинской службы Аркадий Пепеляев отступал в стане белых как врач, сопровождая раненых. Отступление превратилось в бегство, прекратившееся для Аркадия в Иркутске. Здесь же, в Иркутске, он встретил горестное известие, что его старший брат Виктор, в ноябре-декабре девятнадцатого занимавший пост премьер-министра в правительстве А.В. Колчака, расстрелян вместе с адмиралом без суда и следствия в ночь на 7 февраля 1920 года в Знаменском предместье Иркутска, на стрелке р. Ушаковки и р. Ангары… В Иркутске же вскоре после того, как это случилось, Аркадий Николаевич был впервые арестован большевиками и пробыл под стражей два месяца. Арестован за хранение бумаг брата Виктора, касающихся расстрела в Екатеринбурге царской семьи. По одним сведениям, бумаги эти еще в Омске передал ему с просьбой спрятать лично брат Виктор Николаевич, как министр внутренних дел, курировавший ход следствия по событиям в Ипатьевском доме, по другим – эти бумаги следователя Н. Соколова отдала Аркадию Николаевичу жена брата-премьера Евстолия Васильевна в Иркутске, сразу после расстрела мужа. (После расстрела мужа Евстолия Васильевна Пепеляева-Оболенская вместе с дочерью уехала в Москву, жила на Кутузовском проспекте и умерла в 1960-м… – В.П.). Последнее подтверждает и хранящаяся в Омске, в архиве ФСБ, бумага из дела № 12385. Вот как отвечал на допросе арестованный уже 23 июля 1941 года А.Н. Пепеляев на вопросы лейтенанта-гэбиста Луговина об этих бумагах:
«– Подвергались ли репрессиям при советской власти?
– В 1920 году я был арестован органами ВЧК и находился под арестом примерно два месяца.
– За что?
– За хранение личных документов брата…
– Что за документы?
– Личные письма брата, его дневники и материалы следствия о расстреле семьи Романовых.
– Каким образом документы оказались у вас?
– Принесла жена брата и попросила сохранить.
– С какой целью хранили документы брата, когда он уже был расстрелян?
– Хотелось сохранить память о брате. Жена его не решилась хранить, выполнял ее просьбу.
– Каким образом документы оказались в ВЧК?
– Документы хранились в отдушном фундаменте дома. Их обнаружил работник, который работал по ремонту, и передал их в ВЧК».
Еще тогда, в 1920-м, в Иркутске его могли расстрелять. Достаточным поводом были уже эти найденные бумаги, наличие таких братьев, как колчаковские 28-летний генерал-лейтенант командарм 1-й Сибирской армией Анатолий Пепеляев, 35-летний премьер-министр Виктор Пепеляев. Не расстреляли. Выпустили. Возможно, тогда в Иркутске понимали, что перед ними действительно человек далекий от политики, если уж не сумел спрятать секретные документы. И не было тогда еще планов по выявлению «врагов народа». Словом, не расстреляли, даже не отправили в лагерь, дали возможность вернуться в Омск и продолжать заниматься врачебной практикой… Возможно, нужны были врачи.
Возвратившись в Омск, Аркадий Николаевич продолжал практиковать как врач-отоларинголог. Был известен в Омске как опытный врач, к нему шли лечиться и ярые сторонники, и столь же ярые противники советской власти. Словом, все, кто нуждался в квалифицированной медицинской помощи. Воспитывал дочерей (младшая, Нина, окончила музыкальное училище и начала работать в Театре драмы, старшая, Татьяна, выучилась на врача). Но все-таки бо́льшую часть свободного времени отдавал медицине – много читал специальной литературы… Прошлое свое, родственников своих скрывать ему было глупо, о нём, где надо, всё знали. Аркадий Николаевич переписывался – разрешали – и с братом Анатолием, отбывавшим срок в Ярославской тюрьме, и с сестрой Верой, и с матерью Клавдией Георгиевной, которые жили в эмиграции в Харбине. Помогал им, как мог, материально. В 1928 году купил себе пятикомнатный дом на улице Крестовоздвиженской, переименованной в честь местного революционера в улицу Рабиновича… В органы его вызывали, кажется, чуть ли не единственный раз. И то не по делу братьев, не по делу о его личном прошлом. Вызывали с требованием сдать имеющееся у него золото. Почему-то считали, будто он имеет много золотых вещей. Он не имел. Но, подчиняясь требованию, пошел, прихватив с собой золотые обручальные кольца и цепочку жены Анны Георгиевны. На обручальные колечки и на легкую, как пух, цепочку, по воспоминаниям дочери Нины Аркадьевны, взглянули и сказали: «Спрячьте и идите. Мы были о вас лучшего мнения, доктор Пепеляев». Он вернулся домой смущенный, сконфуженный…
Эх, если бы всё и всегда так идиллически кончалось в органах. Приблизился год 1937-й, репрессии были в разгаре. Врач Пепеляев чувствовал, что рано или поздно беда не обойдет и его дом, за ним придут, готовился. Сжёг все бумаги, уничтожил фотографии, альбомы, которые каким-то образом могли повредить ему, его семье. Не приходили на удивление долго. Уже и классово не чуждые, в доску свои, из батраков и крестьян, рабочих и чернорабочих один за другим исчезали как «враги народа». Тайными путями пришла чёрная весть: расстреляны в конце 1937-го или в начале 1938-го братья Анатолий и Михаил… А его всё не трогали.
Пришли за ним на другой день после начала Великой Отечественной войны. 23 июня 1941-го… Всё перерыв в доме, не найдя ничего крамольного, увезли. И – два года не было от него ни звука. Жена и дочери думали, что и в живых его нет. Однако он был жив, находился в лагере в городе Мариинске, прислал оттуда весточку. Потом еще и еще. Просил не беспокоиться, все нормально, работает по специальности в лагерях. Не раз, находясь в заточении в одном из мариинских лагерей, обращался к начальству с просьбой отправить его на фронт. Как военврач с его опытом работы в военно-полевых условиях он там больше мог пригодиться, нежели в лагере. Ему отказывали.
У 95-летней дочери Аркадия Николаевича Нины Аркадьевны Пепеляевой (она имела возможность, но не сменила фамилию в замужестве) хранятся бережно письма и открытки отца из мест заключения. Трудно читать их без волнения. Из Мариинска Кемеровской области, п/я № 247 1/а. В г. Омск на ул. Рабиновича, 136. Жене и детям. « 28/II.45 г. Дорогая Нюра! (Так А.Г. Пепеляев смолоду звал жену. – В.П.). Вчера послал тебе письмо. Чувствую себя немного лучше, но всё же еще не совсем избавился от гриппа; эти два дня был даже освобожден от работы, потому что охрип и не мог говорить; погода изменилась, сильные морозы прошли, но всё же настоящего тепла нет. Празднуете ли вы теперь Масленицу, отелилась ли корова? Нюра, когда отелится корова и у вас будет много молока, пришли мне, пожалуйста, масла, теперь у меня посылочное масло всё кончилось и чувствуется уже недостаток жиров, а купить мне сейчас не на что, денег не посылай, они ни к чему, так как их выдают малыми суммами. Ну. Пока. Всего хорошего желаю вам всем, здоровья, а особенно Нине. Целую. Ваш Аркадий». Или еще: «16/IV/45 г. Дорогая Танечка! Получил твою открытку вместе с маминой; ты пишешь уже хорошо, суп я варю, как ты мне написала, выходит хороший. Как ты перенесла свою болезнь – корь? Не болит ли у тебя ушко? Какое ты сейчас носишь пальто и есть ли у тебя ботинки с калошами – напиши мне обо всем этом открытку, я буду ждать. Целую тебя. Твой папа. Аркадий».
Боевой военврач-подполковник, герой Первой мировой, не раз смотревший смерти в лицо, переживший столько, что на несколько жизней вперед достанет… Благодаря высокопоставленному брату, хорошо знавший адмирала А.В. Колчака, не однажды накоротке встречавшийся с ним, вольно или нет, но посвященный в жизнь адмирала и как частного человека, и как военного, и политика, хоть, может, и не читавший документов об убийстве царской семьи, но слышавший, опять-таки от брата, о страшных подробностях трагедии, разыгравшейся в Ипатьевском доме, об отношениях руководства сибирского русского Белого движения с чехами, с французскими и английскими советниками…
Имя Аркадия Николаевича Пепеляева и нынче в Санкт-Петербурге, в военно-медицинской академии, можно видеть в списке имен выпускников, окончивших академию с отличием… Чаял ли он когда-нибудь выйти на волю, еще пожить по-людски? Среди детей, внуков? Наверное.
Не привелось…Спустя год с небольшим, в конце мая 1946 года, из Мариинска в Омск пришла «молния» (тогда срочные телеграммы называли «молниями»). «Молния омск рабиновича 136 петеляевой мариинска состояние здоровья тепеляева безнадежно развязка днями нач госпиталя». Слать телеграммы о заключенных, о врагах тем паче, было запрещено строжайше. Наверное, Аркадия Николаевича Пепеляева в лагере очень уважали, любили. Потому, видимо, и рискнули. И это «Тепеляева», «Петеляева», сдается мне, специально так написано. Как о человеке плохо знакомом и безразличном.
Жена Анна Георгиевна хотела тотчас выехать. Это было не так просто – добиться разрешения на выезд в Мариинск. Но нашелся все-таки высокопоставленный омский обкомовский работник, который на свой страх и риск не побоялся выдать нужную бумагу… Анна Георгиевна, верная жена и друг, однополчанка по походам в Первой мировой, выехала в Мариинск. 26 мая 1946 года от нее пришла телеграмма дочерям: «Папа скончался двадцать четвертого утром живым не застала живу у хороших людей может выеду после похорон».
Анна Георгиевна, Нюра, похоронила мужа. Похороны, поскольку жене (вдове) «врага народа» запрещено было на них присутствовать, а она все же присутствовала, выглядели нелепо, горько, трагично. На телеге, в которую была запряжена лошадь, стоял гроб с телом. По пути от госпиталя к кладбищу за траурной повозкой шли два охранника с винтовками… Неведомо, кого уж и от кого они охраняли. А рядышком, сбоку по тротуару, шла, спотыкаясь на ходу, глотая горькие слезы, Анна Георгиевна…
Так закончил свои дни последний (шестой) из остававшихся в живых к тому времени мужчин из славного рода Пепеляевых… Отец его генерал-лейтенант Н.М. Пепеляев умер в Томске 21 ноября 1916 г.; старший брат Виктор, премьер-министр в последнем составе правительства адмирала Колчака был расстрелян 7 февраля 1920 г. в Иркутске; генерал-лейтенант Анатолий Пепеляев, командарм 1-й Сибирской армии после 13 лет заключения в Ярославской тюрьме расстрелян вместе c братом Михаилом, бывшим ротмистром, 14 января 1938 г. в Новосибирске; младший из братьев кадет Логгин пал в бою в январе 1919 года. К их сестрам – Вере и Екатерине – судьба оказалась более милостивой. Они жили в эмиграции в г. Харбине вместе с матерью Клавдией Егоровной.
