Фигура Константина Носилова притягивает биографов недосказанностью. Это был разносторонний человек, путешественник, исследователь и публицист, и при этом весьма состоятельный гражданин. Источник его капиталов не вполне ясен, что еще более туманит личность и оставляет место для интерпретаций.
Обнаруженные архивные материалы позволяют предположить, что достаток и мобильный образ жизни Носилова были обеспечены его собственными руками и энергией, а именно геологическими изысканиями, которые привели к открытию месторождений золота на Северном Урале. Обратим внимание на малоизвестные эпизоды биографии 1883–1886 гг., когда Носилов занимался исследованиями на Северной Сосьве и Печоре.
Константин Дмитриевич Носилов (1858–1923) родился в семье священника. В 1877 г. окончил пермскую семинарию, но быстро переквалифицировался в естествоиспытателя. Стажировался в горном деле, вошел в научные общества и в 1883 году отправился на Северную Сосьву по одобренному Русским географическим обществом проекту комплексных естественнонаучных исследований. В ходе трехлетних работ он открыл несколько месторождений полезных ископаемых, а жизнь среди аборигенов Сибири сделала его этнографом. Впоследствии Носилов стал известен как северовед и бытописатель жизни коренных народов — в роли золотоискателя его мало кто знал, а сам об этом не распространялся. И возникает вопрос: состоялся бы Носилов-этнограф, если бы не сложился Носилов-географ и золотоискатель. Две эти стези оказались тесно переплетены в судьбе путешественника.
Самое раннее сообщение о поисках золота в Северном Зауралье связано с именем пермского купца Верходанова, снарядившего отряд в Югру в 1828–30 годах. Было разведано 62 перспективных места, пять приисков заявлено к разработке. О дальнейшей их судьбе ничего неизвестно. В 1830 г. Уральским горным департаментом была организована Северная Экспедиция, чтобы «привести в известность» территорию между Северным Уралом и Обью, где располагается обширный бассейн Северной Сосьвы. Значительных месторождений не было найдено, и экспедицию по итогам 1835 года закрыли: «… можно сказать решительно, что золотоносность и даже металлоносность вообще, противу Богословского округа, свойственна ей в несравненно меньшей степени». Полвека спустя, в 1883 году, была организована Вторая Северная Экспедиция, чтобы снова оценить рудный потенциал неосвоенных земель. Приступив к работе, геолог Е. С. Федоров в 1884 году констатировал, что эта область Урала не только не изучена, но почти вовсе неизвестна. Другое его важное замечание состояло в том, что «единственное полезное ископаемое, от добычи которого зависит развитие и заселение местности, есть золото».
Тем временем золотодобыча на горнозаводском Урале испытывала подъем после объявления в 1861 г. свободы для частных приисков в северных уездах Пермской губернии. Богословский горный округ был самым северным в Верхотурском уезде, к 1843 году на его землях при поверхностной разработке было намыто 159 пудов золота на сумму более миллиона рублей. С месторождений снимались «сливки» примитивными способами, и старатели устремлялись дальше на север. Только официально в верховьях Лозьвы выше Ивделя в 1880–1910-х гг. было отведено более 80 золотоносных участков. Чиновники, дворяне, купцы, мещане, их жены и просто мастеровые люди столбили землю в надежде разбогатеть. С Лозьвы на Северную Сосьву через протяженный болотистый водораздел мало кто перебирался. Никито-Ивдель был крайним северным поселением на Урале, за которым начиналась дикая урманная тайга, населенная вогулами и остяками.
Единственным, кто оформил прииски на сосьвинской стороне, был Константин Носилов, известный в будущем путешественник, в то время — двадцатипятилетний исследователь. В 1883 г. он начал работу на Северной Сосьве при поддержке РГО. Помимо бусольной съемки берегов, он занимался поиском полезных ископаемых, метеонаблюдениями и этнографией, то есть был типичным исследователем-натуралистом того времени с широким спектром задач. Перед отбытием на Северную Сосьву Носилов вступил в Уральское общество любителей естествознания (УОЛЕ) в Екатеринбурге. Именно в письме основателю этого общества О. Е. Клеру осенью 1883 года он впервые упомянул золото. Носилов только что закончил первый полевой сезон, обнаружив на речке Хозья (район Саранпауля) хорошие проявления золота. Он обращается к Клеру с просьбой: «Если найдется кто желающий работать, то я с удовольствием передам свое право на добычу, выданное мне на 2 года из Горного департамента, по нему я имею право добывать и разрабатывать без отвода площади, по одной заявке и столбам и точной съемке местности. <…> У Вас, вероятно, есть хорошие знакомцы, и я надеюсь, что вы не забудете когда-нибудь порекомендовать Хозью и меня для организации промышленности на Полярном Урале». Далее приводится содержание золота в пробах и выражается готовность составить смету на прииск. По всей видимости, у Носилова уже имелся опыт в диагностике и оценке рудных проявлений, к поискам золота он готовился. И поднявшись летом 1883 года по Северной Сосьве до верховий притока Ляпина (Сыгвы), Носилов обосновался в оставленном домике промышленника Сидирова, который вел до него разведку на золото.
Весь 1884-й год Носилов был занят обследованием перевалов с Оби на Печору в приполярной части Урала — от Щугора до Войкара, активно обменивался корреспонденцией с РГО и по окончании сезона возвратился в Санкт-Петербург с отчетом. Весной 1885 г. с привлеченными компаньонами он начинает обширную разведку на золото по горным притокам Северной Сосьвы. Отчетов и публикаций по этому сезону нет, но детали экспедиции проступают из записных книжек Носилова и бумаг Уральского горного правления. Дунин-Горкавич приводит результаты разведочных партий Базилевского, Носилова и Фильберта 1885 года. На Носилова с Базилевским пришлось 10 разведанных мест в верховьях Северной Сосьвы, на Фильберта — два по Щекурье. Всего пробито 30 шурфов, вынуто 1168 пудов песка, который после промывки дал 717 долей золота, что составляет в среднем 61 долю золота на 100 пудов песка. Без привлечения сторонних капиталов Носилов вряд ли мог обойтись в таком масштабном предприятии, действительный статский советник Федор Иванович Базилевский, вероятно, и стал тем «знакомцем», которого Носилов просил найти у Онисима Клера.
В итоге, на четырех отведенных приисках (Холоси-Сос, Вайгач, Тельпос, Печорский) Носилов записан «доверенным по розыскам золота» Базилевского, а на двух (Вангер-Нёль и Тамрат) — собственником. Четыре из пяти зауральских прииска расположены компактно близ впадения Маньи в Северную Сосьву, пятый, Тамрат, — в истоках Большой Сосьвы, шестой — в истоках Печоры за хребтом. Несмотря на принадлежность сосьвинских приисков Березовскому уезду Тобольской губернии, их оформлением занимался уральский горный департамент. Эти шесть приисков — единственные, что были отведены севернее истоков Лозьвы в 1880–1918 годах.
В марте 1886 года ревизор золотых промыслов Пермской губернии согласовал заявки Носилова, а со 2 апреля по 12 мая 1886 г. землемер размежевал. По датам можно представить маршрут последнего и усомниться в реальности приезда. 2 апреля был якобы отведен Печорский прииск, непосредственно прилегающий к осевой части Уральского хребта. Это крайне труднодоступный уголок горной тайги, в поясе максимального снегонакопления, где к апрелю снежный покров достигает пяти метров, скрывая не только неровности рельефа, но и заявочные столбы-пеньки, которые рубят летом. На плане же зарисована подробная летняя ситуация: с растительностью, лесом, изгибами ручья, заявочными столбами. Отмечены даже деревянные строения и отвалы прежних лет, что ставит под сомнение первооткрытие россыпи Носиловым. Возможно, землемер просто забыл, что «ездил» весной. Даты задним числом придали делу правильный процессуальный порядок, землемер же прибыл летом 1886 года, когда прииск уже действовал. Понятыми выступили неграмотные рабочие Федор Сметанин, Герман Конев и Петр Собянин, «и по их личной просьбе самоедин Колвинской волости Василий Герасимов Валеев руку приложил».
Для заброски на прииски Носилов с компаньонами, вероятно, использовал колвинско-печорский путь (с Прикамья), а не лозьвинско-сосьвинский (от Никито-Ивделя). В блокноте Носилова запись о крупных закупках провизии и промыслового оборудования в Чердыни (грохот, листы железа, клепальная машина, тиски и пр.) соседствует с записью, что на Илыче (приток Печоры) надо купить три лошади с уздами и нанять провожатых. Также присутствует красноречивая запись «вес золота к 18 августа» — единственное известное свидетельство работы прииска. В целом же, блокнот использовался не для учета, а для быстрых черновых заметок.
Прииски Носилова и Базилевского в 1886–87 гг. оказались в зоне обследования Второй Северной Экспедиции. В итоговом отчете начальник разведочного отряда Люциан Антонович Лебедзинский обозначил реку Манью как самую перспективную по золоту в изученной части Сосьвинского Урала — не заметить там прииски (или следы горных работ) было невозможно, так же как не знать, кто там работает. Однако ни в одном из отчетов Северной Экспедиции нет упоминаний Носилова и приисков; они не обозначены на детальной карте изысканий. Лебедзинский, как и Носилов, был членом УОЛЕ, и оба привозили в музей общества этнографические предметы от вогулов. В отряде Лебедзинского работал Григорий Осипович Де-Кампо Сципио, который также фигурирует в блокноте у Носилова как получатель 360 рублей под отчет, как раз в промежутке 1885–1886 годов. Так что возможны разные варианты…
Насколько был успешен Носилов как золотопромышленник, сложно судить. Из данных, которые приводит Дунин-Горкавич о разведке 1885 года, складывается впечатление многообещающего предприятия, но реальность могла оказаться иной, учитывая значительные траты, связанные с организацией работ на отдаленных приисках. Как бы то ни было, окончив полевой сезон 1886 года, Носилов в ноябре отправился в длительное, загодя спланированное, путешествие в Палестину и Египет, откуда вернулся весной. В июне 1887 года он отплыл колонизировать Новую Землю, проведя на полярном архипелаге несколько лет. На Северную Сосьву в эти годы он не возвращался, что означало либо передачу дел компаньонам, либо свертывание работ. Как бы ни хотелось сегодня увязать поездку Носилова в Средиземноморье с капиталами, заработанными на приисках, это выглядит маловероятным. С момента получения в полиции разрешения на разведку золота до момента продажи его казне уходило не менее двух лет. Конечно, и здесь возможны отклонения от «правильного» сценария, но в этом случае мы вторгаемся в область домыслов. Известно лишь, что после Северной Сосьвы Носилов пробовал мыть золото на Новой земле, но это было крайне затруднительно из-за мерзлых грунтов.
Базилевский также оставил золотодобычу и больше не упоминается в качестве собственника приисков. В январе 1891 года все северо-сосьвинские прииски были выставлены на конкурс и в апреле 1908 года отданы дворянину А. А. Каплуновскому «для переработки отвалов и эфелей». Снова прииски меняют хозяина в 1912 году с той же формулировкой, что бы она ни значила. Снова к разведке золота в тех местах приступят в 1920-е годы, но скольнибудь серьезной добычи, по сравнению с Горнозаводским Уралом, здесь не развернется.
Об опыте добычи золота на Урале Носилов не писал, только в 1915 г. выпустил небольшую книжицу «Золотые речки. Очерк золотопромышленности», где в предельно общих чертах описал промысел, лишь сообщив читателю, что познакомился на Северном Урале с настоящими золотоискателями. Удивительно, что собственный старательский опыт, вынесенный из уральской золотой лихорадки, не стал материалом для рассказов от первого лица, которыми Носилов прославился.
