Вот он и дома. В пределах Солнечной системы. Что теперь – радоваться или огорчаться?
Шельга явно нервничал. Сбросив последний буй-ретранслятор, самовоспроизводящуюся машину фон Неймана, – основной задачей Фёдора было восстановление работы ретрансляционной сети от Тау Кита и Проксимы Центавра к Солнечной системе, – он отправил к Земле очередной запрос. Его челнок был уже где-то в пределах орбиты Юпитера. Сигнал до Земли идёт от часа до двух. Значит, ответ он сможет получить через несколько часов. Сможет. Если его услышат, если захотят ответить…
Эфир молчал.
Зачем тратить энергию для торможения? Для торможения следует использовать гравитацию Юпитера. Топливо пригодится для посадки. Неизвестно, как это получится. Навыки-то утеряны за 3 года полёта от Тау Кита. Хотя, откровенно говоря, Фёдор всегда был уверен в своём профессионализме в качестве астропилота. Тем не менее… Пусть лучше будет запас топлива.
Интересно, почему никто не отвечает? Он покинул Землю семь лет назад по бортовому времени, ему уже тридцать семь – вся голова седая. Не мальчик, давно уже не мальчик. Сколько лет по земному времени длился полёт? Никого уже не осталось, наверное, – ни друзей, ни родственников. Огромный срок, всё там, наверное, изменилось. Наступило светлое будущее. Но почему не отвечают? Что там могло случиться?
Так, я сейчас на орбите Марса. Запрос идёт от 3 до 22 минут.
А вот и ответ.
– Проксима Центавра, вы меня слышите?
Ответили на русском – ну, слава богу. Жива ещё Россия-матушка. Правда, ответили коряво, с акцентом.
– Я – Проксима Центавра, слышу вас. Мои галактические координаты: долгота l = 12h49m от Волос Вероники, широта b = +1h53m в направлении к северному полюсу нашей галактики. Попробуйте меня найти.
Подожду ответа. Говорить будет трудно, но возможно. Ожидание ответа – никак не меньше 10 минут. Дальше будет легче.
– Ищем вас, Проксима, пока не видим. Это неважно. Сориентируем вас, когда будете ближе к Земле. Мы подняли архивы. Вы отправились в 2031-м. Руководители миссии – братья Ветровы. Соедините нас с Борисом Ветровым. Мы ничего о вас не знаем. Связь прервалась в 2043-м. Почему вы вернулись? Вернулась вся экспедиция? Удалось ли создать колонию на Проксиме Центавра? Сколько человек осталось в живых?
– Мы высадились на планете b Проксимы Центавра. В будущем она может быть пригодна для жизни. Потом взяли курс на Э́псилон Эрида́на, оттуда – на Тау Кита. На Тау Кита нашли планету, уже сейчас пригодную для жизни. Экспедиция осталась там для освоения планеты. В том числе руководители – братья Ветровы. Меня зовут Фёдор Шельга. Позывные «Гиперболоид инженера Гарина». Возможно, вы слышали о моём отце, занимавшемся когда-то колонизацией Луны и Марса. Меня послали на челноке для восстановления линии связи.
– Связь восстановлена. Ближайшие ретрансляторы работают. Вся линия в целом – тоже. Мы получили сигналы с Тау Кита, отправленные четыре с небольшим года назад. Они ничего не сообщали о вас. Вы стартовали, видимо, позже.
– Мой кварц показал, что вместе с остановками на нескольких планетах в трёх звездных системах я пробыл в полете семь лет с небольшим. Какой у вас год?
– 2103-й.
«Больше семидесяти лет, как я и думал. И это всё? Да, многословием они не отличаются. Неужели не понимают, что меня многое интересует, буквально всё? Не очень-то радушно они встречают посланца Земли к далёким звездам».
– Когда мы улетали, была запланирована следующая экспедиция. Точка встречи – Тау Кита. Мы не получили сигнала.
– Миссию отменили. Экспедиция не состоялась. Все космические программы были тогда закрыты. Колонии на Марсе и на Луне ещё сохранились. Но они существуют самостоятельно. Иногда посылают корабли на Землю для получения термоядерного топлива. Все другие технологии они освоили у себя и даже превзошли наш земной технологический уровень.
– Где вы будете меня принимать – на Байконуре или на Восточном?
– Ни там, ни там. О причинах не спрашивайте. Примем на орбите. С вами состыкуются два шаттла, они вас и посадят.
– Я уже совсем рядом. Телескоп дает полную картину. Земля опустела и словно вымерла. На ночной стороне почти не видно источников света. Будто исчезли города и дороги.
– Именно так. Посадка будет в Антарктиде.
Связь есть. Совсем немного, и он дома. Дом ли это теперь? Может, и дом, но, похоже, уже не его. Фёдор с удовольствием остался бы с братьями Ветровыми – Борисом и Сергеем. Да и весь экипаж миссии Проксимы Центавра – это теперь и есть его народ, а корабль – малая родина и дом.
Найденная на Тау Кита планета оказалась довольно интересной. Очень напоминала Марс Солнечной системы – те же раскаленные пески, разреженная атмосфера. Но были существенные отличия. В коре практически не было ядовитых соединений – перхлоратов, оксида железа, перекиси водорода, висмута и серы, которыми так богата поверхность Марса. А значит, есть условия для выращивания в её грунтах сельскохозяйственных растений. И второе – выяснилось, что у планеты сохранилось жидкое ядро, которое по принципу динамо-машины воспроизводит заметное магнитное поле. Это создаёт предпосылки для создания верхнего ионного слоя, если, конечно, на этой планете была бы плотная атмосфера. Атмосферу воссоздадут растения, и её верхний слой будет ионизирован космическим излучением и звёздным ветром, ионосфера окажется щитом для будущей органической жизни этой планеты.
Когда-то жизнь там существовала. Экспедиция нашла артефакты. Что-то типа пирамиды Хеопса и пятигранной пирамиды на Марсе. Но братьев по разуму, к сожалению, встретить не удалось. Разошлись с ними на несколько сот тысяч лет. В почве нашли микроорганизмы – остатки некогда богатой биосферы. Воды там предостаточно – огромные ледяные шапки на полюсах. Планета имела стабильную ориентацию оси вращения относительно плоскости эклиптики. Причем наклон оси оказался очень близким к земному – 68.6̊ Стабильность обеспечивал, видимо, крупный спутник, похожий на земную Луну. Только этот спутник был удалён от планеты на миллион километров, то есть находился примерно в три раза дальше, чем наша Луна.
Первое впечатление было такое, что атмосферу на планете удастся восстановить. И, когда это получится, климат помягчает: средняя температура в экваториальной зоне планеты упадет, а на полюсах поднимется, и тогда большая часть воды окажется в жидком состоянии.
В общем, планета казалась перспективной, и руководители экспедиции – а руководителями были как раз Борис и Сергей Ветровы – приняли решение остаться здесь и начать её колонизацию.
Фёдор получил сигнал с Земли.
– Наши телескопы засекли вас. Откорректируйте орбиту. Примите параметры коррекции.
– Вас понял. Коррекция орбиты произведена.
Для Фёдора лучше всего было бы остаться с Ветровыми. Это, конечно, очень интересно – осваивать новую планету. Кроме того, были и другие соображения – слишком многое связывало Федора с братьями.
Во-первых, они дружили семьями. Его отец, Володя Шельга, был другом детства Юры Ветрова, Юрия Сергеевича Ветрова, который возглавлял колонию землян на Луне. Потом они вместе начинали колонизацию Марса. И тогда Ветров брал с собой сыновей Бориса и Сергея. Вообще-то братья Ветровы заметно старше Фёдора, но они много бывали вместе. Потому что Фёдор с отцом в то время уже некоторое время прожил на Марсе.
У Юрия Сергеевича был еще третий сын, Гаар, Гарик, почти ровесник младшего Шельги, но они ни разу не встречались. Гаар оставался на Луне. Увлекался какими-то тайными искусствами и сакральными знаниями, ни с кем не общался, жил отшельником. Говорят, что его готовили к роли наставника какой-то тайной секты. Ни он, ни его мать Мэри, которая вошла в совет селенитских мудрецов, на Земле, видимо, никогда не появлялись. Так же, как и на Марсе. Борис с Сергеем бывали на Луне, но мало что знали о том, как там устроена жизнь колонии. Старший Ветров очень тепло отзывался о Мэри, матери Гаара, но почему-то старался поменьше говорить об этом.
Короче говоря, со старшими сыновьями Ветрова у Фёдора были теплые, почти родственные отношения.
В свое время Фёдор неплохо знал и Элона Макса, который занимался строительством ракет и оснащением многочисленных лунных и марсианских экспедиций. В 2020-е годы Элон замахнулся на строительство корабля для межзвёздных путешествий. Тогда уже существовали корабли для межпланетных путешествий, использующие принципы пространственно-временного сдвига в электромагнитных гироскопах при достаточно высокой мощности электромагнитного излучения. Но подобные системы не позволяли приблизиться к скорости света и были бесперспективны для организации межзвёздных путешествий. Появилось множество компаний, разрабатывающих различные системы, которые сделали бы возможным достижение ближайших к Солнцу звёздных систем. Ионно-реактивные двигатели, например. Или лазерная фазированная антенная решетка, разгоняющая корабль с парусом до 0.95 скорости света.
Элон с присущей ему решительностью отказался от подобных идей. Лететь к Проксиме Центавра надо на корабле со скоростью выше скорости света. Это невозможно? Возможно! Кванты находятся в двух точках одновременно. Вселенная имеет не три измерения в пространстве, а 4, 5, 6 или даже 7. Мы наблюдаем лишь ее трёхмерную проекцию на наш трёхмерный мир.
– Но здесь даже еще и теория не создана, – возражали ему скептики.
Элон Макс – насквозь прагматик. Когда-нибудь будут, наверное, корабли, мгновенно перемещающиеся в любую точку Вселенной. Но он хочет межзвездных полетов здесь и сейчас. Его увлекают идеи варп-двигателя, использующие такие понятия, как пузыри Алькубьерре и гиперпространственные колебания. Он нашел такого же сумасшедшего, как он сам, некого Вайта, который убедил Макса, что его, Вайта, теоретические вычисления позволят проложить дорогу к варп-движению и он прямо сейчас начинает физические испытания такого двигателя в лаборатории NASA. Никто пока не может рассчитать этот двигатель и обосновать в полной мере его работу.
Элон Макс вместе с Вайтом заявили, что не всё и не всегда поддается расчету. Тесла в свое время не рассчитывал СВЧ системы. Он просто взял и нарисовал их. Сказал, что это будет работать. И у него получилось.
– Работающий варп-двигатель станет словом номер один в истории космических путешествий, – заявил Макс. – Мы не только сможем долететь до Марса быстрее, чем за полтора года, как это происходит сейчас, но и выйти за пределы Солнечной системы. Поездка на современном космическом корабле к ближайшей к нам звезде – Альфе Центавра – займет 75 000 лет. Но если корабль будет оборудован варп-двигателем, на всё про всё уйдет две недели, если верить Вайту.
– Это должно работать – сказал Элон. – Будет ли это работать на самом деле, мы узнаем, когда достигнем скорости 98% скорости света. Достичь такой скорости… Надо ускоряться и ускоряться.
Стартовали в 2031-м. До этого десять лет собирали на орбите огромный корабль. Целый космический город. В котором жили и работали почти 500 астронавтов.
Ракеты-ускорители подтянули корабль к Юпитеру. Юпитер дал гравитационный разгон до третьей космической скорости. Для дальнейшего разгона корабля использовался плазменный двигатель, разработанный в российском Курчатовском институте.
Воспоминания Шельги были прерваны новым сообщением.
– Проксима Центавра, вам необходимо произвести наружный осмотр стыковочных узлов. Мы понимаем, что вы один и это риск. Но это надо сделать. Сообщите о результатах.
– Земля, это Проксима, «Гиперболоид». Выход в космос завершён. Средства стыковки проверены, они в полном порядке.
Что было потом? Вначале предполагалось, что кораблю будет придано ускорение, равное ускорению земной силы тяжести g. Но при подготовке проекта Элон настоял на том, чтобы ускорение было 1.6g – чтобы сократить время разгона. Через год полета включили варп – все, на что рассчитывали и во что верили, но сомневались, получилось. Можно было включать варп с самого начала и не обременять корабль громоздким и энергоемким плазменным двигателем и топливом для него.
Двигатели варп были испытаны и показали существенную прибавку скорости корабля без увеличения наблюдаемого ускорения и соответственно силы тяжести на борту корабля. Корабль ускорялся за счет того, что он как бы проваливался в некоторую пространственную яму. Навигация по звездам дала ответ на вопрос – ускорилось ли движение корабля по сравнению с расчетным, определяемым из заданных 1.6 ускорения силы тяжести на поверхности Земли. Да, ускорилось и заметно. В дальнейшем плазменные двигатели были отключены и использовались только для торможения вблизи Проксимы Центавра, а потом – Эпсилон Эрида́на и Тау Кита.
В экспедицию отбирали наиболее сильных, выносливых и, как правило, весом не более 65 килограммов. В период подготовки полета Ветровы и Шельга, все довольно крепкие, мускулистые, усиленно тренировались в зале, максимально снизили вес и, в конце концов, прошли по этому параметру на пределе. Старались брать семьями. Ветровы отправились с женами. А Шельга так и не обзавелся семьей. Пошли навстречу просьбам братьев Ветровых, возглавляющих экспедицию. Фёдора, одного из немногих, взяли холостым.
Чтобы поддерживать связь с Землей, экспедиция выбрасывала по пути следования радиобуи, имеющие самостоятельные ядерно-электрические источники питания, рассчитанные на несколько сот лет работы. Это напоминало сотовую связь на поверхности Земли. Связь недолгая и не очень надежная, но другой аппаратуры в распоряжении экспедиции не было.
И действительно, связь существовала недолго. Сразу после посадки на планете b Проксимы Центавра связь прервалась. Ничего не было известно, готовится ли на Земле следующая экспедиция и вообще планируется ли она. Даже когда сеть работала, информация с Земли поступала колонистам только через 4.4 года после её отправки. А тут и совсем прервалась. Было принято решение продолжить экспедицию и посетить Эпсилон Эрида́на и Тау Кита.
Начали проверять сеть ретрансляторов по цепочке. Стало ясно, что проблема не в последних установленных ретрансляторах. А если, к примеру, из строя вышел ближайший к Земле узел, то на выяснение этого уйдет почти 9 лет. Решили попробовать восстановить связь. Отправили челнок с экипажем из двух человек. Выбрали двоих несемейных колонистов. В том числе – Шельгу. Так он и остался бобылем. На Земле все работал, участвовал в экспедициях на Луну и Марс и в колонии не встретил свою суженую. Ему, конечно, хотелось остаться. Но он, как и его отец, выходец из коммунистического прошлого, жил по старому принципу: «партия сказала, комсомол ответил – будет сделано!» Конечно, не партия. Все уже забыли о социализме восьмидесятых XX века. Совет колонистов решил… Как ни смотри, младший Шельга был таким, как его отец. Вот и полетел вторым пилотом.
– Проксима, примите параметры околоземной орбиты. Мы уже встречаем вас.
«Околоземная так околоземная… Можно было бы все и гораздо проще…» – подумал Фёдор.
Загрузили челнок большим количеством ретрансляционных станций, чтобы запустить их в нужных местах с запасом, с перекрытием. И в путь.
А потом случилось… Метеоритом был поврежден наружный баллон с жидким кислородом. Командир не пустил Шельгу. Принял решение самому выйти в открытый космос для ремонта баллона. Скафандр не справился со струей жидкого кислорода. Пилот все сделал, вернулся на борт. Но руки были безнадежно обморожены. Фёдор сделал операцию, ампутировал напарнику обе кисти, но спасти от гангрены не смог. Так он и потерял друга и командира. Похоронил его в открытом космосе. И продолжил путь. Вот тогда и обнаружил, что стал совсем седым.
Выставлял по пути резервные буи. Неисправный буй он нашел вблизи Солнечной системы. В общем, связь наладил. Сообщил обо всем на Тау Кита – когда они еще примут его информацию? Связался с Землей, информировал о скором прибытии. О восстановлении связи. О том, что принял решение приземляться. Потому что для возврата в распоряжение колонии на Тау Кита у него уже топлива не хватит.
Стыковка с шаттлами, как ни странно, прошла нормально. Получается, что параметры стыковки и системы сопряжения за 70 лет не изменились. Полный застой или наоборот – универсальность и адаптивность к забытым и устаревшим стандартам? Фёдор заранее не спрашивал о системах стыковки, не хотелось лишний раз задавать вопросы – очень уж нелюбезно и сухо говорили с ним эти люди. Но особенно не волновался. Его челнок был в свое время неплохо спроектирован, и Федор знал, что, если потребуется, он сумеет посадить свой корабль даже на крошечный пятачок. Что и делал не раз – и на b Проксимы Центавра, и на нескольких планетах других звездных систем. Но не предложили…
Два пилота на своих шаттлах состыковались с его челноком с двух сторон и совершили посадку на морскую платформу совсем рядом с Антарктидой в свободном ото льда заливе. Что это, интересно? Бухта Лазарева или залив Прютс?
Садились плохо, неряшливо, несколько раз заходили на платформу и промахивались. Могли повредить его челнок. Вполне возможно… Надо было направиться к ближайшему аэродрому – что, казалось бы, проще? Шаттлы – это ведь в первую очередь самолеты, а уж потом космические корабли.
В конце концов, кое-как поставили челнок Шельги на попу.
«Неумехи», – с досадой подумал Шельга. А что делать? В сложившейся ситуации он ничего уже не мог сделать.
Посадка получилась довольно жесткой.
«Как первая посадка у папы с Ветровым-старшим на Луну», – почему-то вспомнилось Фёдору. Выкарабкался из узкого люка челнока, спустился по надувному трапу на платформу. Там его уже ждали два пилота с шаттлов. В скафандрах, со стеклянными колпаками на голове – так же как и у Шельги. Жестом показали, что снимать колпак никак нельзя.
«Почему нельзя? – подумал Федор, но ничего не сказал. – Может, потому что холодно – Южный полюс все-таки. Или хотят обеспечить бактериальную защиту Земли – он, Шельга, все-таки пришелец, гость из космоса. Ребята высокие, даже очень высокие, под два метра. В наше время в школы космических пилотов и штурманов таких вообще не брали». Лица астронавтов за стеклянными колпаками он не сумел рассмотреть.
Шельгу с пилотами ждал катер, который доставил их к участку суши, не закрытому снегом и льдом. Скальные обрывы, острые камни, в расщелинах которых рос колючий луговик.
Фёдор вышел на берег. Казалось бы, счастливый момент возвращения домой. Три года обратного пути в небольшой кабине челнока. Три года он делал всё возможное, чтобы не превратиться в закостеневшую мумию. Включал плазменный двигатель для имитации силы тяжести, работал часами на тренажерах. Три года в ограниченном пространстве, почти два из них – без напарника, совсем один, только от этого можно было сойти с ума. А теперь твердая земля под ногами. Но в душе не было счастья. Голова кружилась, ватные ноги не слушались. Его дом остался там – на большом космическом корабле, в колонии на Тау Кита, вместе с братьями Ветровыми.
Пилоты заметили, что Фёдора покачивает, подхватили его под руки. Идти пришлось недолго. Среди нагромождения камней они обнаружили восьмигранную стеклянную пирамиду размером около шести метров в основании и чуть больше метра высотой. За пыльными стёклами – темнота. Что-то ему это напоминало. Очень похоже на то, что он видел в колонии землян на Луне. Шлюз. Но зачем здесь на Земле шлюз, отсекающий атмосферу подземных коридоров от атмосферы планеты? Зачем здесь что-то прятать под землей? И есть ли там вообще какие-то подземные коридоры?
Пирамида вспыхнула идущим откуда-то снизу светом, медленно, словно во сне, поднялись грани пирамиды, открыв проход к лифту. «Почему мы опускаемся под землю? Никаких вибраций, шума, только бешено мигают световые указатели этажей. Сколько это метров – сто, пятьсот, тысяча?»
Лифт остановился, они вышли в какой-то зал.
Стеклянный потолок, голые стены из материала, напоминающего одновременно и металл, и пластик, – светятся изнутри мягким, тёплым светом. Похоже на больницу. На что ещё? Он уже видел такое. Точно: один к одному селенитский дизайн. Кто теперь здесь на Земле живет? Кто его встретил – лунный народец, что ли? Энки, гиганты с голубой кровью, или махонькие рыжебородые нипурты? Нет, махонькими этих пилотов никак не назовешь. А обычные люди, земляне, – куда они подевались?
Стены зала украшены плющом, диким виноградом, пучками сахарного тростника. Это не имитация, не сухие стебли и листья – настоящие живые растения, которые поднимаются вверх, казалось бы – прямо из гладких полированных плит пола. Он, Фёдор, точно знает, что там, под плитами, к их корням каким-то образом подаются вода и питательные вещества.
Есть и отличия от подземных лунных залов. Некоторые стандартные конструкции облицованы деревом, камнем, тростником, соломой, на полу местами тростниковые циновки.
«Всё равно дико. Незнакомо, непривычно. Мне непривычно, для них – в самый раз. Я для этих новых землян – доисторическое ископаемое. А они для меня… Как говорили древние: «O tempora! O mores! (О времена! О нравы!)»
Пилоты сняли стеклянные колпаки, Фёдору знаками показали, чтобы тот сделал то же. Космонавты вошли в гладкий тоннель. Неожиданно свет исчез – сразу везде: сзади, спереди, сбоку. Пилоты невозмутимо двигались вперед в полной темноте, временами немного подправляя движение Шельги, который ровно ничего не видел. Как они ориентируются здесь без света? Почему ничего не говорят? Похоже, знают, что надо делать, и понимают друг друга без слов. Шлемы скафандров сняты, можно было бы и спросить их. Например: «Куда идем, дружбаны?» Или: «Почему свет выключили?» Сами-то они молчат. Не считают нужным снизойти. Не хотят говорить – ну и не надо. Как нас учил лунный мудрец Буул Гаар? – «молчание – золото». Да нет, это русская пословица. Праотцы специально придумали это для Шельги. Чтобы сейчас он абсолютно точно знал, что надо делать. Ждать и высматривать. Как говорил Фёдору отец, «лес сам приведёт, куда надо, и подскажет, что надо делать». Лес… «Где он, наш карельский лес, сохранился ли он? А это джунгли – подземные, каменные джунгли, населённые неизвестными человекообразными существами».
Перед тем, как войти в тоннель, Федор успел разглядеть своих спутников. Нет, это не звероподобные лунные энки с могучими загривками, с развитыми надбровными дугами и челюстями. Ничего общего. Тоненькие ребячьи шейки, нежные европейские лица с остренькими носиками и нежными губами. Общее с энками есть, конечно: рост и бело-голубая кожа. И молчание. Как-то странно они переглядывались – о чем они безмолвно договаривались?
«А, понял. Они обмениваются информацией без использования звуковых сигналов. Так было на Луне до прибытия больших русско-американских экспедиций. Там была планетарная медиаречевая система, использующая сотовую связь и встроенные в головы селенитов чипы. По такой сети они могли обмениваться друг с другом речевыми сигналами без передачи звука и даже, говорят, зрительными образами. Я-то сам не застал этого. Темная история. Медиаречевую систему демонтировали из-за вмешательства, как они объясняли, межпланетного разума. Чушь какая-то. Нет никакого межпланетного разума. Не видел я этого ни на Земле, ни на Луне, ни на Марсе. На Проксиме Центавра, на Тау Кита – тоже. Артефакты, остатки прошлых цивилизаций видел. По типу наших египетских пирамид. Что-то я не замечал, чтобы умершие строители древних пирамид вмешивались в нашу жизнь. В общем, демонтировали эту планетарную лунную систему. Может, и зря. А нашенькие, значит, снова смонтировали. И не боятся никакого межпланетного разума. Вообще-то они молодцы. Потому, наверное, и свет им в тоннеле не нужен – у них в голове встроен навигатор, который показывает в электронном виде точную копию трехмерного изображения тоннеля. Молодцы-то молодцы. Но меня, пилота, прилетевшего из их прошлого, они почему-то презирают. Будто я для них зверушка какая-то. Да и у меня к ним тоже пока что нет никакого доверия».
Нет, это, конечно, не энки с Луны, которых земляне припечатали смешной дразнилкой «волобуи» – те, кто забивает волов. Это люди, но не совсем живые. Замороженные, что ли. А «волобуи» – яростные и злобные. Неизвестно еще, что лучше. Человек без эмоций всяко расчетливей и быстрее решится на задуманное черное дело.
Правда, внешность у них довольно забавная. У одного голова полностью выбрита и бледно-голубая кожа разрисована геометрической сеткой и устрашающими рожами, напоминающими свирепые маски каких-то американских индейцев – майя, наверное. Русая борода выстрижена так, что оставлены островки, на которых волосы соединены и склеены в длинные конусы, которые топорщатся в разные стороны наподобие толстых шипов или огромных иголок ежа. Этот напоминает грустного клоуна.
У второго – наоборот. Голова выстрижена аналогично стрижке бороды у первого, и длинные конусы волос превращают его голову в подобие колючей звезды. Щеки же – наоборот, свободны от волос, тоже разрисованы а-ля майя, а на подбородке оставлен длинный клин, загибающийся вверх почти до уровня глаз. Смешно. И, пожалуй, страшновато. Нас часто пугает встреча с абсурдом. Любим, чтобы всё было узнаваемо и привычно консервативно. Один – жестокий Пьеро с синими кругами под глазами, другой – не менее жестокий Арлекин с голубоватыми щеками. Может, это только так показалось Фёдору, отвыкшему от человеческого общения? Просто у обоих непривычный имидж; вот и кажется, что они угрожают.
Внезапно вспыхнул свет, и космонавты оказались в большом зале. Один из пилотов нарушил молчание:
– Проглотите желатиновую микросхему, она «подсветит» вас изнутри, и тогда мы сможем провести тестирование вашего организма. Пройдите в ту комнату, снимите скафандр. Примите душ, наденьте больничную одежду.
Тестированием будет заниматься Ралина. Она пока останется здесь. У нее есть право использовать звуковые сигналы, вы можете беседовать с ней о чем захотите, мы не возражаем. Ралине поручено наблюдать за вашим восстановлением. Вы пробудете здесь 10 дней. Это карантин. За этот период специальные системы помогут обменным процессам вашего организма найти благоприятный баланс в условиях земного тяготения, о котором ваше тело забыло за время длительного полета. Завтра вас осмотрит комиссия врачей.
Когда Фёдор вернулся в зал, пилотов уже не было. У приборов хлопотала высокая белокожая девушка. Дала Федору таблетки, уложила на сложную конструкцию – видимо, больничную кровать.
Ралина, Ралина… Это имя уже появлялось в его жизни. Давно, очень давно. Отец однажды под настроение рассказал ему о лунной девушке с таким необычным именем, заимствованным у древнего лунного этноса энков. В переводе с одного из волобуйских языков имя «Ралина» означало «тёплое солнце». Голубоглазая, светлокожая красавица, которую он, судя по его рассказу, очень любил. У волобуев использовалось два имени: одно общепринятое, общеупотребительное, у этой девушки – Ралина, второе, тайное – только для общения с близкими, в кругу семьи. Ралина любила отца и открыла ему свое «тайное» имя – Ининна, «розовая утренняя звезда» в переводе с шумерского. Почему-то с шумерского… Она занималась восстановлением здоровья отца после перелёта на Луну.
Та лунная Ралина умерла при родах. Ребенка – дитя любви Ралины и отца Фёдора, Владимира Владимировича Шельги, – спасти тоже не удалось. Отец долго горевал. Горевал до тех пор, пока не встретил мать Фёдора, свою земную любовь. Так и появился Фёдор. Отец почему-то старался не рассказывать о своей жизни на Луне. Но имена «Ралина» и «Ининна», тем не менее, запомнились Фёдору.
И вот опять Ралина. Какова была, интересно, та Ралина? Почему у этой девушки лунное имя? Есть ли у нее второе, тайное имя? Каждая ли лунная Ралина еще и Ининна? При чём здесь шумеры? Есть ли у этой Ралины второе имя?
Между тем девушка неторопливо объясняла Фёдору, что ей поручено заниматься восстановлением его формы – можно сказать, и спортивной формы, если он так хочет, – после сверхдолгого межзвёздного полета. Рассказала, что она – оператор медицинского оборудования, считывает специальными приборами показания датчиков таблеток желатиновой электроники, которые частично растворяются, распадаются на мельчайшие гранулы и двигаются по протокам и системам внутри тела Шельги. Это позволяет определить параметры необходимой электромагнитной коррекции различных органов тела уважаемого астронавта. Она настраивает системы и приборы, расположенные в комнате, выделенной Шельге, и следит за ходом выполнения программы коррекции.
Пока Ралина занималась приборами, Шельга с любопытством поглядывал на молодую женщину. А посмотреть было на что. Во-первых, очень высокая. Даже выше встретивших его пилотов.
И вообще очень необычная девушка. Тихая, немногословная, гибкая, красивая. Очень, очень красивая. На ней короткая, матово поблескивающая, серебристая рубашка в обтяжку, не скрывающая длинные, стройные ноги. Изящная, очень белокожая, голубоглазая. Волосы рыжие.
«Молчаливая, тихая, – наверное, с сильным характером. Жизнь покажет. Наверное, нежная и тёплая. Не беги вперед паровоза, уважаемый астронавт. Возможно, нежная и тёплая – почему нет?»
А про шумеров он вспомнил. Древние шумеры в свое время получили многое от лунной цивилизации – клинопись, меры длины, времени, веса. Наверное, также и имена и названия, почему нет?
На следующий день появились доктора. Совсем не похожие на пилотов. С виду – обычные люди XXI века. Среднего роста, средней комплекции. Симпатичные смуглые лица. Тёмные волосы, карие или тёмно-серые глаза. Стрижка у всех разная – у кого короткая, у кого длинная, но всегда аккуратная, консервативная и без изысков. Фёдору они понравились, особенно понравилось то, что ни у кого не было татуировки.
Смуглые приняли Фёдора очень приветливо. Говорили на хорошем английском. Предложили сначала говорить на русском, но так как знали русский хуже английского, решили вместе с Фёдором, что впредь будут говорить на английском. Держались непринужденно, расспрашивали о полете, о звёздных системах, которые посетила экспедиция «Проксима Центавра».
Тестировали состояние Фёдора. Цокали языками.
– Это фантастика, – говорили они. – После трех с лишним лет непрерывного полета в крошечном челноке… Как вы сумели сохранить в тонусе все жизненные системы вашего организма? Вы, Фёдор, уникальный человек.
На вопрос Фёдора о причинах немногословности пилотов, принимавших Шельгу, они отвечали:
– Белобрысые все такие. Ну не все – многие. Они заносчивы. Считают себя потомками арийцев, избранной расой. А нас называют сирийцами. Сейчас на Земле только две расы, два этноса. Почему так сложилось? Трудно сказать. Вы, конечно, знаете, что в Европе в тридцатые годы прошлого века сирийцами презрительно называли переселенцев и беженцев с Ближнего Востока и Средней Азии. Мы – наследники народов семито-хамитской языковой группы. А китайско-малайской группы теперь нет. Ее потомки очень малочисленны и практически смешались с нами.
Вы предположили, что белобрысые общаются через медиаречевую систему… Так оно и есть. Все жители Земли включены в планетарную сеть. Это закон, и это не обсуждается. Мы, черненькие, тоже имеем такой сервис. Детям имплантируют чип и включают их в систему после того, как им исполнится десять лет. Есть, конечно, уклонисты. Мотаются по тоннелям и всячески избегают социализации.
– Почему по тоннелям?
– Мы вынуждены жить под землей. Сбылись прогнозы фантастов. Буквально через год после вашего отлета случилась катастрофа. Видимо, это закон всех цивилизаций. Археологи еще в прошлом веке получили неопровержимые доказательства, что на Земле уже были две атомные войны, разрушившие до основания древние цивилизации. Наша была третьей.
– А что произошло?
– Северная Корея без конца производила испытания своих баллистических ракет. Одна из ракет отклонилась от намеченной траектории и грохнулась в пределах территориальных вод Японии. Американцы ударили по пусковым установкам Кореи. В шахтах были ракеты с атомными боеголовками. Началось радиоактивное заражение местности. Радиоактивное облако блуждало по Китаю, Японскому морю, Дальнему Востоку, захватило часть Сибири и Монголии. Китай почему-то решил, что американский авианосец нарушил его территориальные воды, и после безуспешного обмена нотами протеста потопил его с использованием тактического ядерного оружия. Конфликт стал разрастаться. В бомбардировки включились Англия и Франция. В конце концов, что-то упало в районе Дальнего Востока, и Россия ответила по полной программе. Было разрушено огромное количество городов, практически вся поверхность планеты подверглась радиоактивному заражению в результате выпадения радиоактивных осадков. Температура атмосферы уменьшилась на 30-50 градусов, началась ядерная зима.
Ничего не было подготовлено для спасения человечества. Стало известно о подземном городе, созданном под льдами Антарктиды еще Третьим Рейхом во времена Второй мировой войны XX века. Именно там удалось спастись совсем небольшой части населения планеты. Сейчас нас меньше миллиона. Мы постоянно расширяем подземную жилую зону. Пробиваем новые тоннели с помощью проходческих щитов, работающих на быстрых нейтронах. Строим коммуникации, жилье, выращиваем сельскохозяйственные растения в карстовых полостях, которые подсвечиваем чем-то вроде аналога солнечного света. Для обустройства жилья под поверхностью земли мы использовали технологии, разработанные селенитами и колонистами с Земли для жизни на Луне. Огромные своды карстовых пещер дополнительно расширяем и армируем для прочности самовоспроизводящимися нановолокнами из углеродистых соединений. Специальная плёнка, тоже самовоспроизводящаяся, плотно обволакивает все внутренние полости, выделенные для обитания оставшегося в живых человечества, и обеспечивает надежную изоляцию атмосферы подземных городов от проникновения заражённого воздуха и пыли с поверхности Земли. Созданы мощные системы водоснабжения, утилизации отходов и регенерации воздуха.
Ученые очень боялись, что воздействие радиации серьезно нарушит генотип homo sapiens. Поэтому решили взять под контроль общества все дело воспроизводства народонаселения. Расскажем как-нибудь потом. Слишком сложно для вас получить все это одномоментно.
– А почему вы решили, что самоуничтожение цивилизаций – это закон природы?
– Хорошо, тогда как вы объясните парадокс Ферми?
– Так-так, попробую вспомнить, что это такое. С одной стороны, выдвигаются аргументы за то, что во Вселенной должно существовать значительное количество технологически развитых цивилизаций. С другой – отсутствуют наблюдения, которые бы это подтверждали. Ситуация кажется парадоксальной. Приходится сделать вывод, что наше понимание природы или наши наблюдения неполны и ошибочны. Вот тогда-то Энрико Ферми и сказал: «Ну и где они в таком случае?»
– Мы тоже спросим вас: «Ну скажите, Федор, и где же они в таком случае?»
– Я вас не понимаю. На Луне живут селениты. На Марсе обнаружены остатки древнейшей продвинутой цивилизации.
– Это нельзя принимать в расчет. Сооружения на Марсе, Луне, пирамида Хеопса, коренное население Луны, мы, земляне. Это все одна цивилизация. Земляне – потомки древних земных, марсианских и лунных цивилизаций. Были народы красной планеты Ла-Ах-Ма, они переселились на белую Син, народы Син спроектировали генотип древних шумеров, аккадцев и других народов Земли. Мы все жители Солнечной системы. А где корабли, зонды, радиосигналы с других звездных систем?
– Мы видели артефакты на Проксиме Центавра и на Тау Кита.
– Артефакты, а не живых людей. Ну не людей – разумных существ. Причина в том, что все цивилизации гибнут до того, как у них появляется технологическая возможность пересечь Вселенную.
– Не могу с вами согласиться. Перед стартом экспедиции Проксима Центавра умные люди задумывались над этим. Причин может быть много. Но гибель и саморазрушение человечества совсем не обязательны. Каковы причины того, что мы никого не встретили? Объясняю.
Вы забываете, кто придумал космонавтику. Космонавтику придумал школьный учитель из России Константин Эдуардович Циолковский. Его ответ был такой: «На чем основано отрицание разумных планетных существ во Вселенной? Нам говорят: если бы они были, то непременно посетили бы Землю. Вот вам мой ответ: может быть, и посетят, но не настало еще для того время. Должно прийти время, когда средняя степень развития человечества окажется достаточной для посещения нас небесными жителями. Не пойдем же мы в гости к волкам, ядовитым змеям или гориллам. Мы их только убиваем. Совершенные же животные небес не хотят то же делать с нами».
– Хорошо, почему мы их сами не видим?
– Они уходят туда, где им лучше живется, – в другие миры, в черные дыры. Где есть сверхпроводимость, где человек может жить одновременно в прошлом, настоящем и будущем, где обычный вакуум является для них неисчерпаемым источником энергии. Когда мы достигнем их уровня, мы тоже придём туда и встретим братьев по разуму.
Сирийцы возили Фёдора по подземным городам и поселкам. Для движения по тоннелям они использовали небольшие стеклянные летающие автомобили, работающие по принципу пространственно-временного сдвига в электромагнитных гироскопах, а для межпланетных перемещений – болиды бен-бены, двигатели которых работают по такой же схеме. Подобные автомобили Фёдор уже видел в колонии землян на Луне. Там они назывались агалотами. Сирийцы сохранили это название. Болиды тоже видел на Луне, ему удалось даже полетать на них. Хорошие машины. Но никак не сравнишь с его кораблем, на котором он вернулся на Землю. Отцу бен-бены в свое время казались вершиной космических технологий. А сейчас они – явный пережиток прошлого и архаика в сравнении с его челноком, а уж с космическим кораблем «Проксима Центавра» и вообще сравнивать невозможно. Земляне остались на том же уровне, что были, даже вниз опустились. А уж то, как его сажали на платформу с помощью шаттлов на химическом топливе… Это вообще почти такая же древность, как паровоз. Хорошо хоть болиды используют. Интересно, как они справляются с проблемами жизнеобеспечения под землей без солнечного света? Тоже, наверное, лунные наработки использовали.
От новых друзей Фёдор узнал, что теперешние земляне, бледнолицые арийцы и смуглые сирийцы, используют несколько языков. У бледнолицых сохранились важнейшие европейские языки, в том числе русский. Сирийцы говорят на хинди, арабском, берберском. В совершенстве владеют и многими европейскими языками. Это позволяет им легко контактировать с земными колонистами на Луне и Марсе. Принят также единый планетарный язык, используемый обеими расами для решения общих задач. Это английский. Но официальными языками считают два: английский и русский. Конвенция о суверенитете трех колоний – земной, лунной и марсианской – составлена на этих двух языках. Руководители земной цивилизации обязаны владеть обоими.
Как устроено управление планетой? Городами управляют губернаторы, а высший правитель планеты – энси. Почему не президент? Прежние системы управления оказались неэффективными и привели к почти полному разрушению земной цивилизации. Решили построить управление на Земле по принципам, отработанным селенитами. Отсюда и энси. Он подчиняется решениям выборного Совета старейшин и народного собрания, которые периодически сменяются. Процедура перевыборов, смены Совета и народного собрания называется «череда». В выборах принимает участие ограниченная часть взрослого населения планеты в соответствии с цензом дееспособности и профессиональной успешности.
– В каких случаях земляне могут участвовать в выборах Совета и влиять на принятие важных решений народного собрания?
– Когда получат земное гражданство. Далеко не каждый может его получить. И дело даже не в гражданстве. В Совет старейшин могут попасть только посвященные. Посвященные проходят много этапов, они должны многому научиться, подняться над бренной жизнью. А это по силам немногим.
– Почему белобрысые так нелепо стригутся?
– Арийцы любят подчеркивать, что они самые древние, что они занимаются землей, то есть выращиванием растений, а ещё скотоводством. Получается, это часть их имиджа, так ведь говорили на Земле в ваши времена? Бритые головы, возвращение к эстетике готов, битников, скинхедов, панков, хиппи. Ну и синеватые щеки, конечно. Или экзотические бороды – бородами тоже их никак не назовешь. Можно сказать – мода, так у них принято. Жизненная философия арийцев – это возвращение к природе. Вспоминают Будду, который говорил, что корень страданий в желаниях. Вы удивитесь, но арийцы исповедуют синтетическую религию – что-то среднее между индуизмом и буддизмом. В общем, они отошли от серьезных дел, от космоса, от науки. Стали почвенниками, если можно так выразиться. И нам, отсталым, несовременным сирийцам пришлось брать на себя все дела колонии, управление государством, поддержание систем жизнеобеспечения, развитие науки, внедрение современных технологий. Так получилось, что мы стали более прогрессивной расой. У нас что-то типа христианства. Пожалуй, это какая-то смесь традиционных монотеистических религий – христианства, мусульманства и иудаизма. А вот идея передать все дело воспроизводства населения в руки государства принадлежит бледнолицым.
Почему они стали голубыми? У них преобладает четвёртая группа крови RH-. Едят только растительную пищу, большую долю в их рационе занимает ячмень и настои амброзии. Голубой крови приписывают необыкновенные свойства: она быстро сворачивается, и люди с голубой кровью почти не подвержены болезням, поскольку в их крови преобладает медь, обладающая сильным антисептическим действием. Во время боев между английскими рыцарями и сарацинами в XII веке благородные рыцари не несли больших кровопотерь из-за высокой свертываемости крови. Бледнолицые были первыми сторонниками передать дело репродуцирования населения в ведение машин, а самое главное – избежать скрещивания бледнолицых с нами, смуглыми то есть. Машины следят также, чтобы внутри расы скрещивались наиболее удаленные родственные линии.
Вам кажутся нелепыми и смешными эти бледнолицые? Не стоит их недооценивать. Будьте осторожны, они – главные наши противники; но они не любят не только сирийцев, которые, как они считают, держат арийцев в черном теле, но и колонистов Луны и Марса. Считают, что все наши проблемы приходят от тех, кто прилетает из других колоний, что границу обитания и возможности миграции колонистов землян необходимо строго ограничить той планетой, на которой они живут. Что неплохо было бы запретить им посещать Землю, а то и вообще уничтожить эти опасные колонии на других планетах.
Прибывающие с Луны и Марса колонисты вообще здесь на птичьих правах. И о том, что делается в этих на самом деле очень продвинутых колониях, мы почти ничего не знаем. А сами живем, увы, очень провинциально и даже, можно сказать, патриархально. С другой стороны, нам, конечно, очень интересно все, что случилось за это время на других планетах и в космосе.
– Так-так, а когда вы отдыхаете? У вас есть день и ночь?
– Мы вспоминаем о прежней, такой уютной и удобной Земле, вернее об её поверхности, как об утраченной родине. В своей подземной жизни мы с помощью искусственного освещения устанавливаем «дневное» и «ночное» время, обычный суточный цикл – 24 часа. Мы, подземные колонисты, живем в этом суточном цикле, как и раньше, когда жили на поверхности.
– Расскажите, как у вас устроено обеспечение городов светом, воздухом, водой?
– Свет для городов, поселков, деревень, туннелей и шахт, для жилых помещений забирается с поверхности Земли специальными светозаборниками и разводится по всем помещениям с помощью оптоволоконных кабелей. Источником электроэнергии для нас является Солнце. На поверхности Земли огромные площади покрыты панелями, преобразующими солнечную энергию в электрическую.
Города и поселки герметизированы, все сделано так, чтобы утечка воздуха на поверхность Земли была минимальной. Воздух синтезируется специальными установками и подается по системам вентиляции. Дополнительным средством очистки и улучшения качества воздуха являются огромные стеклянные города, где выращивают сельскохозяйственные культуры. Вода в жилые области для нужд населения и для поддержания сельского хозяйства подается из антарктических, а совсем недавно – из арктических ледников. В свое время было принято жесткое решение о категорическом запрете забора воды из морей и рек с поверхности земли. Для очистки жилых и деловых зон от продуктов жизнедеятельности существуют специальные системы вывода и фабрики для переработки отходов.
В первые годы очень большую помощь нам оказали колонисты с Луны и с Марса. Мы получили в свое распоряжение полностью обустроенные и оснащенные помещения. В дальнейшем землянам открыли доступ, но только к строительным технологиям лунных и марсианских колоний, и мы смогли самостоятельно расширять и оборудовать жилые и деловые зоны. Поскольку у нас не было доступа к современным селенитским и марсианским технологиям в других сферах науки и производства, земляне теперь занимаются в основном своим жизнеобеспечением. Наша деятельность стала со временем преимущественно сельскохозяйственной – огородничество, выращивание деревьев и кустов, разведение коров, овец и птицы. Управление системами наших зон обитания и сельскохозяйственных центров целиком возложено на компьютеры. Была когда-то и научная деятельность, ей занимались первые подземные колонисты, постепенно эти работы затухали: связи с колониями сейчас почти нет, они не допускают нас к своим последним разработкам. Наверное, мы сами в этом и виноваты. Сами стремились к изоляции от внешнего мира и в результате именно её и получили.
Существуют, конечно, цивилизационные задачи нашего подземного мира. Этим сейчас занимаемся только мы, смуглые сирийцы. Поддерживаем государственное управление в подземной колонии, работаем в Совете и народном собрании, поддерживаем и развиваем инфраструктуру и системы жизнеобеспечения. Потому что эти бледнолицые – они ведь живут в эмпиреях – сами отстранились от решения всех проблем. Занимаются только тем, чем нравится. Отношения у нас взаимно прохладные. Арийцы – это древняя и вырождающаяся раса, вы их видели, – высокие, агрессивные, устрашающего вида особи. Они держатся особняком и живут своими поселениями. Но у них есть та же транспортная и бытовая техника, такое же оружие, что и у нас, сирийцев. Бледнолицые – сельскохозяйственный народ. Любят развлечения, им нравится погоняться на агалотах, болидах, шаттлами на химтопливе тоже не брезгуют. А вообще-то выращивают овощи, фрукты, домашних животных и птицу. Поставляют эту продукцию нам, сирийцам, взамен мы обеспечиваем их передовой техникой, электроэнергией, управляемыми источниками света, водой и системами уничтожения и утилизации продуктов жизнедеятельности. Сосуществуем, так сказать. А куда нам деться? – приходится терпеть друг друга в этом маленьком подземном царстве.
Фёдор узнал, что он находится в Центре управления космическими полетами. Карантин закончился, и Шельге предоставили помещение для работы и жилья. Предложили ему подготовить отчет об экспедиции с описанием звездных систем и планет, которые удалось посетить астронавтам. Дали возможность скачать информацию с бортового компьютера его челнока. Да, отчет получится просто огромный. Вспомнить все, что было… И на все про все два месяца.
Фёдор получил свободный режим – он может работать столько, сколько хочет. В остальное время – пожалуйста, передвигайтесь в пределах всей подземной колонии без ограничений. Только не разрешается выходить на поверхность. А как выйти на поверхность? Магнитные ключи от шлюзов выдаются только уполномоченным лицам. Если когда-нибудь его допустят до полетов… Здесь, в этом новом для него мире, пока всё непонятно.
Свободное расписание – это неплохо. Но работу надо выполнить в срок. Семь лет в полёте и всего два месяца на подготовку отчета. Фёдор согласился, о планах руководства на его дальнейшее использование не расспрашивал. Попросил только, чтобы ему в помощники дали Ралину. Работы много, в одиночку он может не справиться. Руководство ЦУПа согласилось, девушка тоже не возражала.
Когда Шельга немного окреп, они с Ралиной – Рали, он называл ее Рали, – стали подолгу гулять по окрестностям небольшого антарктического поселка, в который Шельгу доставили шаттлы.
Рали показывала ему парниковые огороды и сады, нескончаемые пастбища со стадами овец и рогатого скота, напоминающего лохматых шотландских коров. Огороды, сады – всё с искусственным освещением, с системами орошения и удобрения почвы. «Как же всё это не похоже на огромные пространства полей и пастбищ моей планеты, – думал Шельга. – Планета вроде та же самая. Та, да не та. Чужая. Почему они не вернутся на поверхность? Ядерная зима давно уже кончилась. А радиация… Можно ведь заниматься дезактивацией. Не всё сразу, шаг за шагом надо отвоевывать обратно удобные участки земли на поверхности. Вернуть себе доверие нашей космической колыбели. Может, там наверху уже и нет радиоактивного заражения. А эти… Так называемые земляне. Утратили интерес и волю к жизни. Сами себя кастрировали».
Шельга не подозревал, насколько он был близок к истине.
Рали, Ралина. Молодая женщина-волобуйка. Вот она рядом, она всегда рядом с Шельгой, всегда готова помочь. Негромкая речь, мягкая улыбка. Они много времени проводят вместе. Шельге приятно на неё смотреть.
– Сколько тебе лет, Рали?
– Двадцать восемь.
– Это много по сегодняшним земным меркам?
– Нет, немного, совсем немного. Я молодая, разве не видно? Если судить по архивам, в XXI веке люди жили столько же, сколько сейчас. Мы, бледнолицые, живем до 70-80. Может, чуть дольше.
«Так, живут примерно, как когда-то жили мы. 28 теперешних, – размышлял Шельга, – наверное, всё равно, что 28 земных года тех времен».
– Скажи, Рали, почему я нигде не вижу детей? У вас есть семьи? Может, вы устроены не так, как мы?
Ралина не склонна долго и подробно говорить. Но постепенно она много рассказала Федору о частной жизни современных землян. Вернее, о полном отсутствии частной жизни. Сбылась мечта лидеров развитого социализма в Советском Союзе конца XX века. Жизнь человека теперь всецело подчинена задачам общества. И, благодаря почти стопроцентной чипизации, жители планеты Земля находятся теперь под полным контролем государственных органов.
Шельга с удивлением узнал, что Ралина – дочь лунных колонистов, которые совсем маленькой перевезли её на Землю. Что она считается арийкой, потому что высокая и светлокожая. На самом деле, скорее всего, это потому, что у нее есть доля крови энков. То есть на самом деле она скорее волобуйка. От энков ей досталась голубоватая кожа, высокий рост и рыжий цвет волос. А также имя – Ралина. А также второе имя.
– Подожди, не говори, я сам догадаюсь. Ты – Ининна, «розовая утренняя звезда».
– Неправда, неправда, ты меня обманываешь, Фъёодрр, ты не мог догадаться. Тебе эти глупые зазнайки-пилоты сказали. Хотя нет, это же тайное имя, откуда они могли его узнать? Ну, неважно. Ты мой друг, тебе можно сказать, я еще Ининна. Потому что во мне кровь энков. Я и языки энков знаю. Но черты лица у меня, слава богу, европейские, и сложение куда более хрупкое. Это ведь неплохо для женщины – разве нет, Шэллгъа?
Ралина рассказала, что её родили как положено. Папа с мамой любили друг друга, и она появилась из животика, а не так, как здесь принято – через ЭКО (экстракорпоральное оплодотворение) и инкубаторы. Родители рано ушли из жизни – не справились с адаптацией к земному тяготению. Рали осталась одна, прошла через всю систему государственных интернатов. И была, к сожалению, чипирована.
– Здесь нельзя говорить о том, что ты натуралка в том смысле, что тебя мама родила. Здесь вообще нет ни пап, ни мам. Говорить об этом нельзя. Думать – тоже. Даже знать нельзя.
Помнишь, был такой старинный фильм «Новые амазонки»? Очень похоже на то, что у нас. Здесь не разрешено… Как бы это сказать. Обмен жидкостями, что ли. В общем, это закон, это под строжайшим запретом. Этого как бы нет. И быть не может. Выжигается калёным железом. Похоже на то, как такое было когда-то на Луне. Ещё до появления колонии землян.
– А мужчины и женщины здесь какие, как раньше, или другие? Может, у них ничего такого уже и в помине нет? Я имею в виду гениталий.
Ралли объяснила, что люди здесь в точности такие же, как земные колонисты на Луне. Она очень стеснялась, но рассказала все-таки о том, что мужчины с членами и боллами, а девушки – с грудью и всем остальным, что все у них есть для нормальной жизни – что у белолицых, что у сирийцев, не важно.
– Только они этим делом давно не занимаются, а причиндалами не пользуются. Сколько – сколько? Кто это знает? Почти сразу после той ужасной катастрофы было решено, что поддержанием народонаселения и воспитанием детей будет заниматься только государство. ЭКО, инкубаторы, интернаты. Никакой близости между мужчинами женщинами. А раз ЭКО – значит, много близнецов. Вот и пилоты твои – близнецы, только побриты и подстрижены по-разному. Я это знаю, потому что из нормальной семьи. А у них все такое начисто отсутствует. Семей нет. Да и влечения нет. Нет семей, друзей, близких нет, потому они, наверное, никого и не любят. Здесь нормальному человеку одиноко. Чувствуешь себя как путник в безжизненной пустыне.
«Удивительное дело, – размышлял Фёдор. – Получается так, что основная проблема современных землян – это деторождение».
Еще до отлета «Проксимы Центавра» в Европе наметилась тенденция разрушать гендерные стереотипы, нивелировать влияние гендерных различий на жизнь мужчин и женщин, унифицировать их образ жизни и интересы. Педики, фемины, госорганы по отъему детей из семьи, ЭКО – тогда уже на Земле вовсю шли такие процессы. Ещё когда он улетал на Проксиму. А сейчас, значит, так. Видимо, взяли у селенитов мощную технологию экстракорпорального оплодотворения и выращивания оплодотворенных яйцеклеток, а потом и зародышей в автоматизированных инкубаторах. Селениты отказались, а эти дурачки взяли. Институт брака среди подземных колонистов? Нет такого института у них, для чего он им нужен?
Когда сам-то ты, Фёдор, был женат? Сейчас нет, ну был когда-то женат, только очень недолго. Когда это было? Значит, найдёшь здесь подругу…
Да нет, наверное, уже нет, не будет у тебя подруги; все было, раньше-то все могло быть, а сейчас – поздно уже об этом думать…
Что получается? Мужики с бабами у них, у подземных колонистов, давно уже друг с другом не живут, так что репродуктивные функции у них – тю-тю, редуцировались, если по-научному. А иначе как? – мужские и женские особи интерес к интиму утратили, прошло время, сменились два, а то и три поколения, ну и, естественно, эмоциональная сфера – если она и не исчезла полностью, то оскудела, оскудела до почти полного исчезновения.
По наблюдениям Шельги, сирийцы, более живые и эмоциональные, возможно, хотели бы повернуть этот процесс в обратную сторону, у них остался интерес к приватной жизни homo sapiens до известной катастрофы – что представляла собой сексуальная жизнь людей, как у них функционировало правое полушарие мозга, отвечающее за эмоции, как взаимодействуют правое и левое полушария, что такое это беспрестанно склоняемое людьми в древней литературе, бесконечно затасканное с точки зрения современных землян слово «любовь» и вообще – что же это такое – «любовь»?
«Мне кажется, – думал Фёдор, – у них, у современных землян, осталась тоска по нормальной человеческой жизни. Детей они «изготовляют», если можно так выразиться, совсем мало, недостаточно для воспроизводства подземного населения, воспитание и уход за детьми отделены от родителей, как бы это сказать – полностью обезличены и переданы общественным организациям. Но они все-таки скучают по детям».
Фёдор вспоминал экспедицию. Как это было давно! Да и с ним ли все это произошло? Будто во сне. Или сейчас сон, о котором он даже и не мечтал? Вот она рядом с ним, его новая, настоящая жизнь. Держит его за руку, гладит волосы. Говорит ласково:
– Фъёодрр, Фъёодрр, скажи мне что-нибудь по-русски, мне нъръавится русский.
– Тебе нравится русский, а мне – твои руки. У тебя красивые руки.
– Харашъо.
– Мне нравятся твои плечи.
– Очченнъ харашъо, Шэллгъа, прадалжяай.
– Боже, что у тебя за варварский русский. Английский – ничего, а русский – просто чудовищное произношение. Не обращай внимания на мои слова. Ты знаешь много земных языков, а я ни одного лунного. Есть вещи поважнее – например, что мне нравятся твои нежные ноги.
– Как этто харашъо, Шэллгъа, мнъе нръавится, что тебе нръавится.
– Мне нравится целовать твои губы.
– Гаварри, гаварри.
– Нравится все, что происходит между нами. Мне кажется, я пристал к берегу, нашел то, к чему плыл всю жизнь. Я верю тебе, Рали, может, больше, чем самому себе.
Шельге хотелось начать жизнь сначала, быть с этой девушкой каждый день, днем и ночью, встречать рассветы, провожать закаты, – нет, правда, в этом подземном царстве ни рассветов, ни закатов. Свет то включается, то выключается. Рассветы, закаты – что говорить об этом? Они полюбили друг друга, невысокий, очень крепкий, битый-перебитый пилот межзвездных кораблей и высокая, даже очень высокая, белокожая красавица, прилетевшая к нему с Луны, может, и не красавица – просто необыкновенное существо, женщина из другого мира, сделанная из другого теста. Женщина ли, вот в чем вопрос, женщина ли она в обычном земном понимании?
Оба учились любви: Фёдор учился тому, чего так мало было в его жизни, потому что не встретил раньше своей суженой, некогда было кого-то любить, не умел, да так и не научился; Ралина – тому, что давно уже не происходило в подземной колонии между жителями планеты Земля, новыми землянами.
Теперь уже не Ралина оберегала Шельгу, нет, ему самому хотелось охранять и защищать эту хрупкую молодую женщину, высокую и гибкую, как лоза. Ведь он, Шельга, – настоящий, исконный землянин, не то что теперешние, очень сильный по здешним меркам. Он без труда может справиться с целым отрядом голубых панков или смуглых сирийцев, если кто-то вздумает обидеть или напасть на них с Ралиной. Да и навыков у него предостаточно, он ведь пилот, всю жизнь готовился к возможным схваткам с представителями каких-нибудь враждебных цивилизаций. Всегда был ловким парнем и не раз умел выкручиваться из самых сложных ситуаций. Что же это получается, земляне теперь и есть эта враждебная ему цивилизация? Сирийцы – вряд ли. А вот голубые великаны – вполне…
Голубой красавице нравилось, когда они случайно соприкасались руками, когда Шельга при прогулке как бы невзначай обнимал ее за талию. Нравилось все: соприкосновения, нежные слова, легкие поцелуи – в плечо, в шею, в глаза, доверие, которое они испытывали друг к другу, а потом у них случилось то, что в прежние времена происходило на Земле между любящими друг друга мужчинами и женщинами. Прежние времена, когда это было? Еще до третьей ядерной. Ралина узнавала эту сторону жизни, давно уже забытую в маленьком подземном мире планеты Земля. Узнала она и то, что означает это стертое, обветшалое, но, наверное, до сих пор молодое слово «любовь».
Шельга снова чувствовал себя молодым, совсем молодым. Ничего подобного у него не было, никогда не было за всю его долгую, тяжелую и опасную жизнь космического пилота.
Они бродили по полям, рассказывали друг другу о жизни на Земле до и после катастрофы, она рассказывала то, что помнила о своей жизни на Луне. Ложились в траву отдохнуть у огромного рулона упакованного сена. Шельга клал ей голову на колени, смотрел вверх на влажные туманы под сводами необъятных карстовых пещер. Она гладила его жесткие черные волосы. Не нужно было ничего говорить. Не нужно было что-то делать, объяснять, доказывать. Просто они были рядом, и им было хорошо.
– Фъёодрр, я хочу сделать операцию.
– Что-то случилось, скажи мне, что случилось, Рали?
– Я хочу удалить чип.
– Зачем? Это ведь очень удобно. Ты можешь без труда ориентироваться в системе тоннелей, получать информацию и новости из государственных каналов. Разговаривать с любым человеком, просто с любым человеком. Когда захочешь.
– Они слишком много знают обо мне. О нас с тобой. Закон запрещает то, что между нами. Я не хочу, чтобы кто-то знал о нас с тобой. Они не простят. Разлучат нас, а тебя убьют. И меня вместе с тобой.
– Это ведь тоже запрещено – удалять чип. Кто это сможет сделать?
– В тоннелях на окраинах живут свободные люди. Без чипов. У меня есть родственник среди них. Тоже потомок энков. Он сведет меня с человеком, который удалит чип.
– Тебе удалят чип, и всем сразу станет известно об этом.
– Станет известно, но не сразу. Надо выиграть время.
– А что потом?
– Потом все равно откроется. Тем более…
– Что тем более?
– У меня здесь наш ребенок. Этого не скроешь.
– Рали, Рали… Ты не смогла бы придумать мне лучшего подарка. Ничего не бойся, Рали. Я ведь не сидел сложа руки все это время. Они ничего нам не сделают. Не для того мы встретились, чтобы потом трусливо разбежаться. Поверь мне, дорогая, я сумею защитить и тебя, и нашего ребенка.
Агалот подкатил к шлюзу. Шельга вышел из машины, достал два космических скафандра. Один надел сам, другой достался Ралине. Они взяли снаряжение, поднялись на лифте и вышли на поверхность. Невдалеке стоял бен-бен. Фёдор все заранее рассчитал – выбрал один из самых дальних шлюзов – в египетской пустыне, обзавелся магнитным ключом от этого шлюза, просмотрел расписание движения межпланетных болидов, выбрал время, когда прикрепленный к этому шлюзу бен-бен не использовался. Они с Ралиной покинули ЦУП в середине ночи, и вот ранним утром они уже здесь, на другом конце планеты. Если кто и спохватится, то найдут их не скоро. Тем более что они с Рали не включены в планетарную сеть.
Фёдор с Ралиной решили перебраться на Луну. Там давно уже все – и колонисты, и селениты – очеловечились. Это самая древняя и самая благоустроенная колония. Там Рали сможет спокойно родить малыша. Возможно, и родственников найдет. На Луне теперь очень интересно – говорят, что колонистам удалось установить наконец связь с самоорганизующимися планетными структурами. В общем, зря Фёдор сомневался. Подтвердилось, что Луна – мыслящая планета. С ней вошли в контакт и наладили взаимодействие. Короче, нашли взаимопонимание. И ему, Фёдору, на Луне удастся найти себе применение. Луна – самый загруженный транспортный узел межпланетных полетов. Пилотов там сейчас не хватает, тем более таких, как Фёдор.
Шельга проверил радиационный фон местности и содержание радиоактивных изотопов в частицах пыли. Переносным газоанализатором проверил состав воздуха. Все в пределах нормы. А говорили…
Фёдор снял стеклянный колпак, помог снять колпак Ралине. Ах, какой воздух! Теплый, сухой, ароматный.
– У нас есть время, Рали. Можем побыть без скафандров. Они нам пока не нужны. Посидим на природе. Видишь, едва брезжит рассвет.
С удовольствием вдыхали они свежий утренний воздух. Осматривали скалистые безжизненные холмы, аккумулировавшие в своей кирпично-красной тяжелой плоти жаркое тепло безжалостного египетского солнца, и прохладные темно-синие морские воды, облизывающие ровные пляжи совсем недалеко от того места, где расположилась пара беглецов. Холмы и неспокойная поверхность Красного моря, взявшего, видимо, свое название от напряженной декоративной окраски его берегов, – весь библейский пейзаж, напоминавший о временах исхода евреев из Египта, был заметно притушен тенью от легкой кисеи прозрачных белых облаков.
– Пойдем выкупаемся, Рали. Ты, наверное, никогда не купалась в море. Раздевайся. Ах, какая ты красивая! Не бойся, заходи в воду. Море доброе, оно тебя не обидит.
После купания беглецы обнаружили, что вода стремительно уходит, оголяя дно.
– Это Баб-эль-Мандебский пролив. Он может осушаться при отливах.
Федор взял сетку и положил в нее несколько рыбок, беспомощно барахтавшихся в образовавшихся на дне лужах. Принес с берега тростник, из ручья – воды, нашел в своем хозяйстве металлическую посудину, напоминавшую котелок, собрал пряные травы и приготовил уху.
– Тебе нравится? Посмотри на ту сторону. Далеко, плохо видно… Я знаю. Там растут пальмы, кокосы. Там рай.
Сакральная земля. Именно здесь, наверное, Моисей обратился к Богу за помощью и, наученный небесным властелином, жезлом своим ударил по воде… Море расступилось, и евреи пошли посреди моря аки по суше, вода же стала им стеною по правую и по левую стороны. Может быть, как раз отсюда первая пара чернокожих кроманьонцев, которых потом в святой книге окрестили Адамом и Евой, отправилась на стволе оливкового дерева в опасное плавание через Красное море в поисках земного рая. Отправилась в неизвестное будущее и обрела свой рай в Месопотамии, где и дала начало роду человеческому. Как же здесь хорошо, ведь именно здесь – начало всех начал! Нет, не случайно они оказались один на один с древней землей Египта. Это воля провидения. Им хотелось остаться здесь надолго, очень надолго, в этой грозной, загадочной стране, где упрямый путник сможет, наверное, постигнуть смысл жизни, бесконечно балансируя на тонкой грани между жаром раскаленных холмов уснувшей суши и прохладой неумолчного, неугомонного моря.
Чьей-то могущественной рукой, по чьей-то доброй воле облачная пелена оказалась разорванной как раз над тем местом, где ели уху беглецы, покинувшие подземное царство. Словно солнце открывалось только им одним, только им одним улыбалось и приветливо освещало берег, как бы одобряя сегодняшние начинания одиноких путников.
– Пойдем туда. Отлив продолжится восемь часов. Времени у нас достаточно. Через три часа мы будем в раю. Пора домой. Отец небесный приготовил нам Эдем.
Беглецы взяли минимум одежды и вещей, Фёдор положил в сумку лазерный бластер и портативный ядерный генератор. И они пошли. Пошли не торопясь, спокойно и уверенно. Так, будто всю жизнь готовились именно к этому. А теперь наконец этот момент наступил.
Адам и Ева. Им не нужны далекие звезды, подземные царства, им не нужна страшная пустота космоса. Они выбрали простое человеческое счастье и любовь. Жизнь на Земле не закончится. Эти двое дадут начало новой человеческой цивилизации.
Буул Гаар обратился к Совету старейших.
– Друзья мои! Наши избранники пересекли Красное море, построили себе жилище из пальмовых листьев. Воды и пищи у них достаточно. Фёдор уже нашел одичавшую собаку и собрал с ее помощью небольшое стадо овец. Не сомневаюсь, у них все будет хорошо.
У подземной колонии свой путь. Ее жители и дальше будут зарываться в Землю. У них своя задача. Мы дадим народу подземелья переносные адронные коллайдеры, они будут участвовать в корректировке орбиты Земли, в диагностике и предотвращении извержений вулканов.
Я считаю, мы правильно определили время для исполнения нашего проекта и удачно выбрали этих двоих. Молодые, сильные, жизнеспособные. Любящие друг друга. В них сочетаются гены различных земных и лунных рас. Они сделали правильный выбор и теперь дадут начало новым народам. Поздравляю всех присутствующих с началом новой эры в истории Земли.
А сейчас хочу поблагодарить всех за отличную работу и попрощаться. Пора мне вернуться к своим делам на Луне. Матушке там без меня трудно приходится.
– Сколько ему может быть лет? – спросил один из членов Совета, наклонившись к соседу.
– Этот Буул – селенитский наставник. У Буулов производят корректировку числа концевых митохондрий, поэтому они живут более 200 лет. Но этот Буул, его зовут Гаар, совсем еще молодой. Говорят, что он ровесник нашего Фёдора. Родился в самом начале XXI века.
