Старик Евден был уже слаб глазами и далеко от дома уходить боялся. Но неудержимо тянуло его в поле, что начиналось сразу за огородом. Он знал это поле с детства, так что мог пройти его с закрытыми глазами и ни разу не оступиться. Если б кто сказал тогда, что придётся ходить по нему полвека спустя вот так, почти вслепую, не поверил бы. Парень он был рослый, крепкий, как все дети в семье Сидора Палкина — три сына и три дочери — Иван, Калестинья, Фёдор, Маремьяна, Антонида и он — Евгений. В семье его звали Евден.
Ещё при единоличной жизни много лет с отцом и братьями пахали эту чёрную жирную землю сначала деревянной сохой, потом — железным лемехом. И каждый раз она радовала! Осенью славным урожаем, а весной — камешками самоцветными, что так и выкидывала один за другим на каждом прогоне. Только не зевай-не дремли, гляди в оба — не прогляди среди комьев земли камешек баской. Любил Евден пахать, бороновать эту землю! И каждый раз возвращался домой не с пустым карманом. Первым делом — к старинной долблёной колоде с водой, что стояла у ворот для водопоя коней. Кони жадно пьют, а он нетерпеливо камень моет да на свет смотрит — каким цветом тот нутро своё объявит? Потом в избу идёт к матушке Параскеве да к молодой жене, матушкиной тёзке: завтра будут печь топить, хлебы выпекать, пусть допекут камешек в ржаном тесте, чтобы ярче природный цвет камня обозначился. А уже лежат в сенях в малом сундуке кованом на хлебном ларе другие находки: турмалины — шерлы, цитрины, морионы да хрустали величиной с кулак или иной чуть поменьше.
