Пальцы Петера умело бегали по пустотелому инструменту, по его отверстиям, и очень хорошо знали, где надо перехватить, а где отпустить совсем немного, чтобы звук чарующий и звонкий лился и будоражил его артистов. А зрителей не отпускал подольше, чтобы они до самой городской стены обгоняли его и кидали в мешок позеленевшие медяки, отполированные пальцами золотые монеты, и толстые, славные на ощупь серебряные.
Несколько артистов шли следом за танцующими, важно и спокойно окидывая бирюзовыми глазами толпу. Глиняные белёные лица блестели глазурью. Двое на плечах несли шест, на котором третий крутил сальто. Вот он остановился и замер, запрокинув глиняную аккуратную голову, стройный, радостный своим мастерством, довольный и гордый своей удивительностью.
Завершала шумную процессию дощатая повозка. Её широкие бока сильно провисали на поворотах, глиняный возница равнодушно покачивался на высоком сиденье. Его лицо было незатейливым и казалось грустным.
