Три названия одного озера: «Банное озеро», «Мауыззы», «Якты-куль»
Пожалуй, я живой свидетель вымысла о происхождении топонима «Банное озеро». Автор «легенды» – наш сосед Хайритдин апа Карагужин. Это он впервые поведал магнитогорским школьникам «легенду» о том, что озеро называется Банным потому, что «Пугачев, следуя из станицы Магнитной в Белорецк, устроил тут своему войску помывку – «баню». Предания нашего рода происхождение топонима объясняли иначе, а тогда в моей детской голове возник вопрос: почему же пугачевцы не купались в других озерах, расположенных рядом – Сабакты и Карабалыкты, где и вода теплее, и дно пологое, а выбрали Мауыззы, где вода всегда холоднее, а дно уходит вглубь от самого берега? Я спросил у отца. Отец улыбнулся: «Твой Хайритдин апа опять все выдумал. Пугачев-то шел не из Магнитной в Белорецк, а как раз в обратном направлении – из Белорецка в Магнитную. Недалеко от Улянды у него был бой с правительственным отрядом, выступившим навстречу Пугачеву из Магнитной крепости. Южнее озера, за горкой, которую с тех пор называют Эрезив тубехе, стоял его резерв – «эрезив». Пугачев, как взял Магнитную, через Верхнеуральск, Троицк ушел в Челябинск – а у нас он и не был. Да и происходило это ранней весной, когда на Мауыззы ещё лед лежит: кому бы в голову пришло в озере купаться…»
Все, что тогда, в пятидесятых годах, сказал мне отец, он знал только из устной истории нашего рода. И я имел возможность убедиться в достоверности этих сведений, прочитав замечательные труды И.М. Гвоздиковой. Итак, Пугачев наступал на Магнитную в первых числах мая. Отойдя всего на один день пути от Белорецкого завода, где войско стояло почти целый месяц, пугачевцы якобы начали строить на озере многочисленные бани… Зачем им это?
С рождения я слышал только одно название озера – Мауыззы. Это название мог объяснить каждый наш деревенский: в переводе с казахского оно означает «аждахалы», т.е. озеро, в котором есть аждаха. До сих пор не знаю: «аждаха» – то ли дракон, то ли змея гигантских размеров. Это чудовище, по преданию, могло проглотить целиком не только человека, но даже и корову или лошадь, могло принимать человеческий облик, а было ли оно способно летать – никогда не слышал. Думаю, что миф про «нашего» аждаху, который я слышал от моей бабушки, матери отца, будет интересен не только фольклористам.
«Один егет однажды на озере встретил очень красивую девушку. Она сидела на Ой-таше («дом-камень», на юго-востоке озера) и расчесывала свои длинные волосы. Выступающая в озеро часть еще называется Кыз ултырган таш – «камень, на котором сидела девушка». Егет влюбился в нее, девушка ответила взаимностью, егет привез её к себе домой и женился на ней. Но с этого дня в род егета пришла беда: стали исчезать люди и скот, внезапно и бесследно. Никто никого и ничего не видит, следы не остаются – похититель неведом. Все в страхе, только молодая жена егета ни о чем не беспокоится. Обратился егет к аулии (мудрецу), рассказал о внезапно обрушившейся напасти, попросил совета. Аулия велел егету незаметно от молодой жены круто посолить вечерний аш (пищу) и не оставить в доме ни капли воды. «Ночью только притворись спящим, а сам не спи – и ты все увидишь своими глазами. Запомни: саблю в ножны не вкладывай! Только отрубив голову аждахе, избавишь свой род от беды». Егет сделал то, что велел мудрец. Ночью только притворился спящим, а у самого ушки на макушке. В самую полночь наевшаяся пересоленной пищи молодая жена тихо встает, ищет воду напиться, а куняки (ведра) все пустые. Не найдя воды в доме, красавица идет к колодцу, а егет крадется за ней, наблюдает. Вот его жена наклоняется, чтобы напиться прямо из колодца… Вдруг егет видит: это вовсе не девушка-красавица, а аждаха! Спустив голову в колодец, воду пьет аждаха! Длинный змеиный хвост до дома егета тянется. Вот, оказывается, кто проглотил сородичей егета и столько скота! Тут бы пришел конец аждахе, отрубил бы егет ей голову, если бы он в полной мере слушался старших и все делал точно так, как ему говорили. А егет-то забыл предостережение аулии! Рванул он саблю из ножен, рубанул, но поздно: услышав звон вынимаемой сабли, аждаха отпрянула, и егет не отрубил ей голову, а только сильно поранил. Раненая аждаха кинулась к озеру, не переменив облик, в образе очень большой змеи, и нырнула в пучину. Егет только видел, какая аждаха большая: голова, наверное, уже середины озера достигла, а хвост еще на суше, все сползает в воду. Больше аждаха не показывалась людям, но она в озере и опасна. Пойдете купаться в Мауыззы, аслан (ни в коем случае – диалект.) не заплывайте далеко – аждаха может утянуть на дно. Чтобы не вредила людям, аждаху хочет забрать то ли Гайса – голяйгоссалям, то ли сам Хозай Тагеле (господь Бог). Видите, гроза все вокруг озера кружится: это ОН за аждахой пришел, но никак пока не может забрать». Действительно, в грозу создавалось впечатление, будто гром гремел и молнии сверкали именно вокруг озера. Но так казалось, наверное, потому, что дальний горизонт из нашей деревни открывался только в сторону озера Мауыззы, а со всех других сторон были горы.
Надо признаться, что слово «мауыз» занимало меня давно. Долго я искал его и не находил даже в словарях. А в студенческие годы парни-казахи, с которыми жил в одной комнате, назвали мне похожее слово – «жалмауыз». По их словам, оно тоже означает сказочное чудище, живоглота. Вспомнив о подобном слове у башкир – «ялмауыз», я решил, что наше озеро, возможно, первоначально называли Ялмауыззы, а потом в разговорной речи первый слог потерялся: «Мауыззы» произносится легче.
Поделился я своим открытием с народным поэтом Башкортостана Кадимом Аралбаем, который в свое время проделал гигантскую «полевую» работу по сбору материалов по шэжэре – родословной – башкир южных районов Башкортостана. Часть его исследований ныне известна как книга «Шэжэре Мамбетова рода». Естественно, что поэт гораздо лучше меня знал лексику местных жителей и сказал, что у башкир усергенского рода есть такое слово «мауыз», означающее «обжора», «ненасытный». И в подтверждение достал из своей библиотеки книгу нашего земляка, доктора филологических наук Зиннура Нургалина. Так я узнал, что стучался в уже открытые ворота.
Происхождение же русского названия в нашем роду связывают с одной трагической историей. На юго-западном берегу озера жил некий Сыуашбай, будто бы специально поселенный после Пугачевского восстания возле башкир. Они терпели-терпели доносчика, но однажды подкараулили его, когда он подплыл к берегу после рыбалки, и убили. У доносчика был перстень-печатка, по которому казаки узнавали его и везде пропускали. Увидев башкир, Сыуашбай понял, в чем дело, снял и забросил перстень далеко в озеро: «Пусть не попадет в ваши руки!» Чтобы скрыть следы, убийцы положили труп в баню и сожгли вместе с баней. Однако скрыть убийство не вышло: сын Сыуашбая, ушедший в лес за дровами, все видел. Поехал он в Магнитную крепость и привел карательный отряд. Казаки встали на развилке дорог у южного мыса хребта Аркырыгыр («поперечная гора, хребет»), перекрыв пути возможного бегства башкир в горы Кыркты. На лесопилке, куда наши прадеды в паводок по ручью сплавляли лес, заготовленный зимой на склонах ущелья Айыу-талаган («медведь ограбил»), каратели допросили распускавших бревна башкир. Но те не знали убийц. Тогда, «для настоящего розыску», каратели потребовали заложника. В заложники деревня определила Ишмухамета: «Иди ты, детей у тебя нет, плакать по тебе некому». Ишмухамета в быту называли «Ишекей», ему было двадцать восемь лет, он был женат, но собственных детей у него не было. Каратели посадили Ишекея верхом на сук большой лиственницы, стали допрашивать. Избивали, к ногам подвешивали тяжелые сырые доски из лесопилки. «Кто убил Сыуашбая?» Ишекей отрицал убийство: «Мы не убил» (я сохранил ломаный русский язык предания). «Чья кровь в лодке?» – Ишекей отвечал: «Наверно, рыба кровь: Сыуашбай рыба ловил». «Если не убили вы, то как умер Сыуашбай?» Ишекей твердил одно: «Банный топил, банный горел, Сыуашбай горел». Не получая нужных ответов, каратели подвешивали к ногам Ишекея все больше досок, били и, в конце концов, замучили до смерти. Отомстив смертью за смерть, каратели уехали. С этого случая и пошло у русских: «озеро, где была та «банная» история», «банное» озеро.
Со временем этот «обиходный» отличительный признак озера (а озер в нашем краю десятка полтора) превратился в его русское название. До описанного события, как видно из старых карт, русские называли озеро «Маузлу» (1802 год), «Мауызды» (1825 год). А лиственницу, на суку которой принял смерть Ишмухамет, башкиры стали называть «Ишекей аттанган карагас» – «лиственница, на которой Ишекей сидел верхом». Позже слово «карагас» выпало, а «Ишекей аттанган» стало названием поляны, где была лесопилка. К тридцатым годам прошлого века, когда брат-близнец моего деда Уйылдан апа показывал это место моему отцу (живой пример передачи истории рода от поколения к поколению!), от той лиственницы оставался только пень.
Я рассказал эту историю так, как она сохранилась в памяти нашего рода, и предостерегаю от разжигания вражды в наше время. Предки нам неподсудны, вся их жизнь – теперь наша общая история. Конфликт башкир с Сыуашбаем, я думаю, вряд ли имел отношение к отголоскам Пугачевского восстания, после которого прошло тогда уже больше полувека. Сегодня, когда у меня в руках восстановленное моим отцом шэжэре нашего рода, я могу почти точно назвать год события. Ишмухамет Султангалин был старшим братом моего прапрадеда Баймухамета, родился он, согласно ревизским сказкам, в 1806 году, плюс его возраст к моменту события – 28 лет, получается 1834 год. Убийство Сыуашбая, скорее всего, было связано с конфликтом между богатыми землевладельцами нашей деревни и казаками-переселенцами из Курской губернии из-за самых плодородных пашен. Примерно в эти годы на «смело захваченных», как гордо заявляли сами переселенцы, башкирских полях был заложен форпост Смелый, поэтому казаки и называли новое село Смеловским, наряду с более распространенным названием Курск.
Владельцы земли сопротивлялись. В нашем шэжэре упоминается, что старшина Динмухамет Мухаметрахимов (1800 г.р.) пытался воспрепятствовать наглому захвату: «так пнул ногой, что цепь землемера на куски разлетелась»… Вскоре вышел царский указ, фактически узаконивший самовольный захват башкирских земель.
Вполне возможно, что именно богатые землевладельцы нашей деревни стояли за убийством осведомителя казаков, в отместку за свои потерянные земли. На такую мысль наталкивает то, что в заложники был отдан Ишекей из самого бедного рода Каралар, а не кто-нибудь из рода хозяев земель. Под смертными пытками он не назвал убийц, потому что просто не мог знать, кто и за что убил Сыуашбая. По этой же причине не сохранились подробности и в предании караларцев – как, например, в предании о топониме «Урыс кыуышы» («Ущелье русского»). С Сыуашбаем безземельные охотники и рыбаки уживались вполне мирно, на своем родовом озере караларцы сами отвели ему места для установки сетей. Большой участок берега, от санатория до места вытекания речки Мусык, которую теперь обозначают как Янгелька, называется «Сыуашбай биляне» – «владения Сыуашбая». …Эту историю долгое время предпочитают не вспоминать, но, я уверен, именно ей обязан своим происхождением топоним «Банное озеро».
Третье название озера – «Якты-Куль» – совсем новое. Со строительством Магнитки на озере были построены два дома отдыха для металлургов, которые в народе называли «Большой дом отдыха» – на месте нынешнего санатория, и «Малый дом отдыха» – на месте «Юбилейного». Первый официально назывался «Дом отдыха «Банное озеро». Когда этот дом отдыха преобразовали в санаторий, название показалось неблагозвучным и появилось новое – санаторий «Якты-Куль». Насколько я помню, это название предложил главный врач санатория. Вода в Мауыззы действительно очень прозрачная, это известно давно. Отдыхающие бросали с лодок монетки, и видно было, как они падают до самого дна…
Связь названия «Банное» с пугачевскими банями весьма сомнительна ещё и потому, что Екатерина II специальным указом запретила любое упоминание всего, что было связано с восстанием Пугачева. Примеры тому – река Яик, крепость Верхояицкая, яицкие казаки, переименованные в Урал, Верхнеуральск, уральские (казаки). Запрет действовал до самой Октябрьской революции: в Башкирии даже наказывали за исполнение песен Салавата Улаева. А в картах середины XIX века озеро Мауыззы уже обозначено как «озеро Банное».
