А в Перми объявились тогда ссыльные польские студенты. Эти-то вот учили по-своему. Эти без обиняков говорили, какие книги надо читать и кого слушать. Да им и Россия-то не мать была, а мачеха. В горнозаводском училище сразу сколотился нелегальный кружок марксистов. Доставали и читали книжки Энгельса, экономистов Туган-Барановского и Струве. Набирались однобокой книжной мудрости. Но недолго продолжалось. Нелегалов раскрыли. Несколько человек и в их числе Вайнер были из училища исключены. Симановские, так те прямо рты пораскрывали: скромник, чистюля — и вот тебе на!
В Леониде происходило борение. Душа противилась, звала в семью, к ученикам и терпеливому учительству, а мозг упрямо твердил зазубренное от поляков: хозяевами жизни должны стать те, кто сейчас угнетен и бесправен. А пока на троне самодержец… И в Лёниной записной книжке появляется стихотворная строчка: «Путем обманчивым самосознания идти опасно всем…» То есть мало ли что тебе чувства нашепчут — слушай разум. Но помни: ты выбираешь опасный путь…
— Что же, Лёня, будете вы теперь делать? — вопросили Симановские.
— Работать, — коротко ответил он.
Симановские не представляли себе, что стоит за этим словом — работать. Леонид Вайнер, недоучившийся горняк, твердо решил пройти рабочую школу со всеми ее крайностями и пагубами. Начал запальщиком на Теплогорском руднике Лысьвенского горного округа, потом на руднике Староборском. Случилось неловкое падение в шахту, повредил позвоночник, что навсегда избавило его от воинской службы и физического труда. Едва поправившись, служил в должности маркшейдера в Невьянском заводе. Даже и два года учебы много дали Вайнеру в горняцкой специальности: раз исполнял обязанности чертежника, горного техника, даже маркшейдера и смотрителя рудника. Но он сразу восстановил связи с марксистами-нелегалами и, где бы ни трудился, главным делом считал теперь подпольную партийную работу. Педагогические наклонности пригодились Вайнеру. В нем вызревал вдохновенный пропагандист и агитатор.
