В продолжение баек деда Садыка («Уральский следопыт», 2012, № 12) поведаю о еще одной встрече с ним.
Баяли старики, что в одной из деревень местных очень давно жила-была одна слепая старуха, по веку одинокая жила. Сидя на завалинке, батожком ковыряла землю, пустые глаза ее постоянно слезились и смотрели куда-то в неведомое. Привечала она к себе детей деревенских — то шанежками, то морковью сушеной. Собрав однажды около себя детей, стала сказывать про старину. Дети от услышанного рты погаяли, маленькие урусить перестали. Но не закончила она рассказа, умерла тут же,
на завалинке. Так и осталась ее легенда недосказанной.
Есть на Урал-камне синь-озеро, и затерялось оно в Урал-тайге. Как будто капля синь-неба упала посередь зелень-леса. На том озере есть камень-скала крутик, выступает мысом в темные глубины, обдувают его ветры и ласкают воды. Манит тот камень к себе силой неведомой, красотой своей и разнотравьем пахучим. Набродно много люду на нем собиралось, особенно молодняка из деревень окрестных.
Девчата, одевши новые запоны и обувшись в ичиги, и парни в расшитых косоворотках пели песни, хороводы водили, игры играли, жгли костры высокие. Среди девиц заполошных выделялась одна, красотой своей затмевала остальных. Парни глаз с нее не сводили, каждому за радость было прикоснуться в играх к руке ее, но горда она и неподатна собой была.
А среди парней залихватских как-то на усторонье, в тени ото всех держался паренек — он маловытным слыл, и с ним никто не якшался. Такой невзрачный, неказистенький, недомерок. И по имени его не звали, а по прозвищу кликали — Небаской. Украдкой поглядывал и он на красу писаную.
