В истории родного края Отечественная война 1941–1945 гг. отразилась на судьбах тысяч детей Ленинграда, которые были эвакуированы и проживали в Омской области (Тюменская область до 1944 года входила в ее состав).
Работая над темой, я встречалась с детьми Е. Д. Кручининой, ленинградки, ныне проживающей в городе Тобольске; Д. Г. Крюковой, которая в годы войны работала завхозом в Тобольском доме отдыха, где жили сто детей блокадного Ленинграда; переписывалась с М. Е. Будариным, историком-краеведом, доктором исторических наук, в годы Великой Отечественной он был спецкором «Комсомольской правды»
Детей эвакуировали целыми школами, детскими садами, пионерскими лагерями. В Омскую область с августа 1941 года по ноябрь 1942 года прибыло 18634 ребенка в составе 118 детских учреждений. Зачастую к эшелонам подъезжали санитарные машины, маленьких пассажиров выносили на носилках и сразу увозили в больницы.
Вспоминает Е. Д. Кручинина (Веселова): «Приехали в Омск, в детприемнике, размещенном в бывшей колонии, прожили, как в аду, три месяца. Бывшие уголовники установили свои законы. И детей, которых несмотря ни на что сберегла страна, видевшая войну, смерть, били жестоко за каждую мелочь. Нас с сестрой Женей били за младших сестренок, которых мы защищали. Начались тиф, скарлатина. Младшая сестренка Валя сильно заболела. У нее не спадал жар, изо рта уже шла пена. Я стояла на коленях у постели сестренки и плакала: «Только не умирай…». Увезли сестренку в больницу, осталась она жива, вернулась худенькая, остриженная.
Прибывшие дети были расквартированы в Исетском, Армизонском, Полтавском, Абатском, Тарском, Сорокинском, Тобольском и других районах области.
До Тобольска машины добирались 10 суток. Февраль был буранным, снежным, машины буксовали, двигались буквально по десятку метров. Ребятишки сильно обморозились, изголодались, даже плакать уже не было сил. Грязные, оборванные, завшивленные — такими мы прибыли в Тобольск».
А вот что вспоминает Д. Г. Крюкова (Жукова): «Коллектив Тобольского дома отдыха радушно встретил более 100 детей от 8 до 19 лет. Мы все делали для того, чтобы дети не были оставлены без внимания. Питание дети получали 4 раза в день, с обязательным завтраком в школе. Промежутки между приемами пищи составляли 3–4 часа.
Общественно-полезная работа воспитанников была разнообразна и значительна по объему, особенно в период сельскохозяйственных работ весной, летом, осенью. Во всех детских домах старшие дети не только работали на полях, они также подвозили воду, дрова, продукты, поливали огороды. В засушливые дни, не считаясь с трудностями, на полив расходовали до тысячи ведер воды.
Тщательно готовились к сенокосу. Во время сенокоса жили в шалашах, строили кухню, выпускали боевые листки, читали газеты, художественную литературу.
Ко всем работам дети относились очень серьезно. Большим наказанием считалось лишение труда. В свободное время, в выходные дни занимались спортом, ходили на рыбалку, устраивали однодневные походы на озеро, реку, в лес. Зимой занимались в кружках: хоровом, драматическом, литературном, математическом, историческом, вышивки. Любили петь, танцевать, но музыки, за исключением десятка патефонов, не было никакой». Проводили литературные вечера, читательские конференции. Ярким и красочным праздником была Новогодняя елка. Переписывались с родителями, поддерживали связь с фронтом, посылали красноармейцам свои стихи. С фронта приходили отдельные маленькие книжки с боевыми эпизодами. Читали газеты и журналы, играли в шахматы. Дети с нетерпением ждали информации о положении дел на фронте.
Начинался новый учебный год, а в школу ходить было не в чем. В отдельных интернатах на двух человек имелась одна пара обуви. За год 80% детей получили по одной паре для пошива телогреек. Из города Иваново был получен вагон с хлопчатобумажной тканью: 30 тысяч метров марли, 350 метров упаковочного материала, 700 метров бязи. Помимо спецфонда было получено 60 тысяч метров шерстяной материи, трикотажных изделий 4 тысячи штук, 1019 комплектов белья, 500 одеял, 11600 пар чулок и носков.
С хлебом было напряженно, вместо муки выдавали зерно, которое надо было получать за 30–40 километров.
Помощь эвакуированным детям оказывали местные жители, колхозы. Они предлагали интернатам в случае острой необходимости овощи, мясо. В 1942 году интернатам колхозники сдали 37 тысяч кг мяса, 106 голов скота, 240 центнеров картофеля, 36500 литров молока.
Бывало, детей после обеда спрашивали:
— Дети, вы сыты?
— Да!
— А еще бы поели?
— Да.
И еще долго маленькие ленинградцы прятали под матрацы кусочки хлеба про запас, на всякий случай».
Обслуживающий персонал интернатов нес ответственность за организацию и состояние работы, и каждый делал все возможное для сохранения здоровья детей. Взрослые поддерживали настроение детям, постоянно заботились о них. Большинство работников интерната работали так, что их труд измерялся не часами, не графиками, а необходимостью сделать все лучшее для детей. «Работают, забывая про отдых, личную жизнь, не считаясь со временем…».
Большинство воспитателей тогда не жили дома. Сдав смену, они штопали носки детям, шили, мыли полы и стирали. И если раз в месяц воспитательница получала выходной, то домой везла 3–4‑х детей, чтобы дать им почувствовать тепло семьи. «Мы тысячи детей тогда приняли, старались, как могли, их боль унять. А дети эти часто по ночам кричали, все снилась им бомбежка и война опять…». Вспоминает А. Алешкевич: «Работа моя над темой еще не закончена, так как я продолжаю сбор архивных материалов о старшеклассниках, о взаимоотношениях ленинградских детей с местными жителями, о возвращении в город Ленинград детских домов и интернатов в июне-августе 1945 года».
Омичи в годы Великой Отечественной войны делали все возможное для детей блокадного Ленинграда: обеспечивали жильем, одеждой, заботились об их питании, быте, лечении, организации учебно-воспитательного процесса, досуге. Спасибо, Сибирь, тебе за это!
