Короткопалая рука хладнокровно наливает тягучую воду в бокал. Я прихватываю его трясущимися пальцами. Жадно пью. Стылое молоко ледяных сосцов Матери Гризелы студит мне зубы… ещё не в последний раз.
— Не признаю!.. Я… хотела… чтобы он прекратил убивать… мой мир. Чтобы остановил… выработку лизолия…
— Кто помогал тебе?
— Никто.
— Мы узнаем и это.
Троксианин поднимается и нависает надо мной, как корень дерева груфу над речным потоком.
— Я оставляю тебе воду. И тишину. Помолись Одинокому, попроси о смирении и прощении. Признай свою вину, выдай единомышленников, и ты умрёшь быстро, и больше не подвергнешься процедуре Обнажения личности. Думай до утра.
Утром я приду с Палачом.
Новая судорога тела выплёскивает из меня воду. Святой отец аккуратно приподнимает полы своей хламиды и проворно делает шаг в сторону, чтобы не попасть под брызги. Выходит, не поворачивая головы.
