В предыдущей статье о месторождениях Мурзинско-Адуйской самоцветной полосы главным героем стала знаменитая на весь мир топазами и бериллами копь Мокруша. На этот раз мы откроем страницы Мурзинского аметистоносного пояса — от наиболее крупных и отработанных месторождений Ватиха и Тальян до совсем крошечных, с небольшими запасами копей «без названия, роду и племени». На слуху сейчас около 70 в значительной мере освоенных аметистовых копей. Еще больше «потаенных», не найденных или не до конца отработанных жилок и аметистоносных столбов, возникающих на пересечении жил.
— И в каждой жилке — камни особенные, — рассказывает тонкий знаток камня Сергей Владимирович Бусыгин. — В двух жилах Сизиковского поля, расположенных рядом, буквально в двух-трех метрах друг от друга, материал уже отличается по свойствам. Здесь камень глянцевый, но бледный, а там — матовый, но с интересным оттенком. Но все эти аметисты объединяет одно: это мурзинские самоцветы с красноватым оттенком, которые считаются лучшими в мире, эталонными. Пару веков тому назад, когда «заморские» (индийские или бразильские) камни при искусственном освещении тускнели, уральские аметисты вечером становились только краше. Правда, и камушек этот — не для повседневной носки. Это как раз тот случай, когда украшение стоит достать из шкатулки на один вечер, а потом вернуть на свое место, подальше от людских глаз и дневного света: ярких солнечных лучей аметист не выносит. Но камень настолько красив, что ради него эти условности можно соблюсти.
«Счастье со многими гранями»
Мурзинский аметистоносный пояс находится в зоне гранитного массива Сизиковского жильного поля, где особенно велико содержание силицита, альбита, хлорита и эпидота. Жилы массива сосредоточены на правобережье рек Шиловка, Нейва и Анбарка. Состоят они, главным образом, из кварца и кальцита и за свой специфический цвет прозваны зеленчуками. И если в полиминеральных гранитных пегматитах Алабашского поля встречаются, помимо аметистов, еще и бериллы, топазы, то в зеленчуках такого разнообразия нет. Ничего, кроме гнезд с заполненными глиной пустотами, где и образуются эти кристаллы кварца — от бледных, почти прозрачных до насыщенно-фиолетовых. За эту палитру сиреневых и фиолетовых оттенков аметист прозвали в народе «подземной фиалкой».
«Вот она, кварц среди гранита, оторочка зеленухи — порода другая, в ней-то главная примета, она к аметисту дорогу показывает, а посередине — глинка белая, в ней, как в мягкой перине, и лежат кристаллы. Бывает, по всей жилке идут, но лучше, когда другая жилка пересекает, тогда там пустотка поболее, там крупные кристаллы сидят…» — писал в одном из своих рассказов Ильдар Иванович Артемьев, уральский писатель, автор знаменитой книги «Кайгородская быль» и знаток камня.
— Если две жилки пересекаются, то образуется пустота, в которой аметисты растут со всех сторон, — объясняет Ильдар Иванович и демонстрирует великолепную жеоду — каменную десятисантиметровую полость с кристаллами аметистов, изнутри похожую на ежа. — А если у кристаллов не было достаточно места, чтобы расти, то они ломались и сами же начинали «залечиваться». Видишь, как эти два упираются друг в друга. А если кристаллы растут свободно и не мешают друг другу, то у них есть и ножка, и головка.
Кто ищет, тот всегда найдет
Поиски аметистов на Сизиковском жильном поле очень напоминают грибную охоту. Разве что добыча находится не под листьями, а под землей. Чтобы найти замаскированную жилку (а хаотично расположенных «слепых» аметистовых жил гораздо больше, чем выходящих к поверхности), недостаточно хорошо понимать геологические процессы и учитывать опыт предшественников. Нужны еще охотничий азарт и удача.
Сергей Владимирович утверждает: аметист — один из тех редких камней, при поиске которых даже самая незначительная находка радует своей неожиданностью. Бывает, что и зеленчук, и тектоническая трещинка есть, а камня нет. А иногда наткнешься на аметисты там, где их по всем законам логики не должно быть. Можно несколько месяцев потратить на безуспешные поиски самоцветов, а можно за полчаса найти крупное гнездо на глубине в каких-нибудь пятнадцать сантиметров.
На Среднем Урале что ни копь с аметистами — то легенда. И почти каждая — со своим именем. Одна из таких копей — Раздериха, незатейливую историю которой поведал Ильдар Иванович Артемьев. Когда у одной группы горщиков «пошел камень», на копи появились другие старатели и начали рыть навстречу первооткрывателям. А как встретились — так и разодрались между собой.
Кстати, такие истории на Ватихе не были редкостью. Вот только чрезмерная алчность часто заканчивалась для старателей не только драками, но и гибелью: наказывает Хозяин самоцветов за варварское отношение к его богатствам.
— В других краях все про хозяйку медной горы говорят, а у нас хозяин, и очень строгий, — рассказывает писатель. — Деды говорили, что, прежде чем в копь зайти, надо душу освятить, в церковь сходить да бренное тело в баньке омыть. А когда ритуал соблюден, можно и за камнями идти.
Тогда только открываются старателю подземные кладовые аметистов, перед которыми не стыдно и шапку снять.
Итальянские акценты
Сергей Бусыгин уверяет, что лучшие, эталонные аметисты всегда находили именно на Тальяне: «У этих самоцветов грани глянцевые, а ватихинские или, скажем, артемьевские — камушки «сами в себе»: пока не обработаешь, красота их не откроется.
Копи Тальяна открылись первыми из аметистовых копей Среднего Урала. Произошло это в екатерининскую эпоху — «век моды на бриллианты и цветные камни», как назвал ее позже минералог А. Е. Ферсман.
Само собой, местные крестьяне находили «фатисы вишневые» неподалеку от Мурзинской слободы задолго до приезда на Урал рудознатца Дмитрия Тумашева, однако находки эти были случайными и не обладали высокой экономической ценностью.
Первые казенные работы начались здесь только в середине восемнадцатого века, сто лет спустя после «официального» открытия Тумашевым мурзинских самоцветов. Исследовать гору в полутора километрах от села Мурзинское приехали итальянцы, братья Тортори.
Правда, отношения с местным населением у европейцев складывались не очень удачно. Как вспоминает уральский искусствовед Б. В. Павловский, братья Тортори, будучи специалистами горного дела и умелыми мастерами-камнетесцами в работе с крупными архитектурными деталями, не были художниками камня и потому не могли научить чему-либо существенному своих уральских учеников.
Зато память об энтузиастах увековечена в топонимике: гору местные жители прозвали Тальяном, а сами аметисты стали иронично именовать «тальяшками».
Зимой (в теплое время года породу невозможно было раскапывать из-за воды) добыча камня превращалась для крестьян в дополнительный заработок. Свои навыки опытные старатели передавали по наследству, так что промыслом занимались порой целые старательские династии.
Всего за несколько лет на правом берегу реки Анбарки начали разрабатывать более сотни аметистовых жил, и с каждым годом их число увеличивалось. Лучшие образцы аметистов доставляли самой императрице: на балах, в искусственном освещении украшения не теряли своей сочности и яркости. А еще тальянские самоцветы уже тогда стали востребованы в европейских государствах. Насыщенного цвета аметист с кроваво‑красным оттенком считался «архиерейским» или «папским» камнем, и потому тальянские полудрагоценности сверкали в перстнях духовных лиц.
С момента первой находки густоцветных камней-«тальяшек» прошло больше трехсот лет, но до сих пор Тальян, и в особенности его северный склон, считается недоработанным. На месторождении известно около двух десятков продуктивных зон. А сколько еще осталось на этих склонах жилок с «подземными фиалками» — никто подсчитать не берется.
Самая последняя из открытых копей-легенд на Тальяне — копь Халявка с верховым занорышем — находится в километре от Мурзинки. За три столетия старатели изрыли Тальян вдоль и поперек, а про крохотную закопушку, богатую самоцветами, не знали. А в конце прошлого века на это место в бурю упало дерево и обнажило дернистый слой самоцветной кладовой. Сказывают, что грибники, вышедшие после непогоды на тихую охоту, вернулись домой с двумя полными ведрами — только не груздей, а первосортных аметистов.
Сергей Бусыгин воспоминает: пару лет назад на вышеупомянутой копи произошел еще один удивительный случай. На краеведческую экскурсию в Мурзинку приехала семья. Родители так вдохновились коллекцией музея самоцветов, что решили вместе с сыном побывать на старых аметистовых копях и отыскать что-нибудь подобное. В последней точке маршрута — на копи Халявка — на внезапную удачу уже не надеялись: вместо музейных экспонатов — одна земля да глина. Мальчишка от скуки стал перебирать комочки глины и почувствовал в руке что-то острое. В ладошке лежал прозрачный глянцевый аметист-двухголовик, такой, что найти никому не стыдно. Мальчуган закричал от восторга и неожиданности, а потом, пока родители разглядывали кристалл, сел на завалинку и заплакал. Это были слезы счастья, которых не стесняются мужчины.
— И хоть невелика была первая находка, понимаешь, что в тот момент в жизни ребенка произошло нечто неординарное, — резюмирует Сергей. — В такие моменты рождается гражданин, который уже никогда не предаст родину.
Сказка Ватихи
«Сборы в поход за камнями, да еще на Ватиху. Одно название этого места — и перед глазами аметисты: кристаллы, подернутые пленкой, или блестящие, как будто кто-то отполировал грани. Даже зима и холод не могут остановить меня», — вспоминает Ильдар Иванович Артемьев в своем автобиографичном рассказе «Зимняя сказка Ватихи».
Знаменитое месторождение, ставшее меккой для многих старателей, находится в пяти километрах к востоку от села Мурзинское. Добыча аметистов на месторождении велась еще до революции. Правда, тогда большинство работ велось на глубине не более десятка метров. Дальше не пускала либо вода, либо твердая порода, поэтому отработанные сверху жилы часто оставались нетронутыми внизу.
Революция и две войны заметно ослабили интерес к аметистовым копям. И только в семидесятых годах прошлого века началось планомерное освоение месторождения и подсчет запасов Ватихи Нейвинской геологоразвездочной партией. Месторождение разведали до глубины в восемь десятков метров, установили наличие больших запасов сортового аметиста. А тектонические трещины с аметистовой минерализацией и вовсе были прослежены более чем на сотню метров.
Без курьезов во время поисковых работ не обходилось: однажды зимой геологи обнаружили гнездо с семьюдесятью килограммами аметистов. Кто-то по недосмотру перетаскал самоцветы с мороза в избу, да и забыл о них. А к утру «подземная фиалка» превратилась в груду потускневшего и потрескавшегося каменья.
— Внутри кристаллов могут находиться микроканалы, заполненные водой, объясняет Ильдар Иванович причины столь «несказочного» превращения. — Эти крохотные капельки скрываются в аметистах миллионы лет. Невооруженным взглядом их не видно, но, как только температура повышается, камень трескается.
В старину нечистые на руку дельцы об этой особенности знали и перед продажей заворачивали низкопробные аметисты в мокрую тряпочку или опускали в воду. Вода смачивала трещины, и они становились незаметными. А через несколько дней покупатель понимал, что приобрел камень с дефектом…
На Ватихинском месторождении открыто более ста копей, наиболее известны из которых Поцелуиха, Сарафанница, Стаканница (единственная на Среднем Урале сокровищница аметистов размером со стакан). А еще — один из самых глубоких отработанных до революции аметистоносных столбов — копь Каменный Ров: уральским горщикам удалось раскопать ее на глубину в семь десятков метров.
Вот как А.К.Денисов‑Уральский описывает добычу аметистов на Каменном Рве: «На дно щели свет проникает весьма слабо, и старателям приходится работать с искусственным освещением — обыкновенно с простой свечкой… Внимательно, шаг за шагом осматривая жилу с самой поверхности шахты, качаясь на головокружительной высоте в кадке на канате, ежеминутно грозящем лопнуть, такой знаток непременно найдет след настоящей жилы — поводок или отмешь — или направит работы на верный путь…»
Интуиция не подводила: путь, который в начале прошлого века прокладывали фактически вслепую и наощупь, оказался действительно верным. Сегодняшние запасы кондиционного кристаллосырья (иначе говоря, бездефектных блоков 15 на 15 мм) позволяют отнести Ватиху к промышленным объектам.
На дороге не валяются?
«Счастье со многими гранями» — так называет Ильдар Иванович свой любимый камень и вспоминает об одном из самых памятных аметистов, который нашел вместе с внучкой. Это был «прекрасный аметист, который без всякой натяжки можно назвать идеальным. Все грани целые, глянцевые, цвет густо-фиолетовый в головке, до низу почти такой же, и сам очень походит на бочонок».
Теперь игру кварцевых граней и причудливый внутренний свет аметистов могут по-настоящему оценить только истинные ценители камня. С тех пор как в России научились искусственно выращивать крупные кристаллы кварца, более дешевые и практически неотличимые от природных аналогов, интерес к разработкам мурзинских аметистоносных копей начал падать. И это несмотря на то, что мурзинские аметисты могут составить конкуренцию самоцветам Приполярного Урала (прииски Хасаварки) и даже вьетнамским.
Нынче любители ищут аметисты в основном на старых отвалах. Да изредка еще попадаются крохотные, раздробленные кристаллы кварца на уральских дорогах. Дело в том, что в советское время, когда началась планомерная разработка копей, рабочим платили за проходку, а не за находку. И даже если на пути геологов попадались занорыши или аметистовые жилы, их запросто отвозили в отвалы. А оттуда щебенка с самоцветами шла на прокладку дорог к деревням, дачам и шахтам.
Крупные шахты (например, ватихинская и артемьевская) затоплены. Заброшены и небольшие копи, в которых отыскивали одно-два гнезда с аметистами и о которых потом «забывали»: в другом месте могла найтись более перспективная копь.
Потому-то самые известные кладовые «подземных фиалок» в большинстве своем сейчас представляют не столько экономический, сколько исключительный исторический интерес.
Мамин-Сибиряк, «Самоцветы»
«О значении аметиста, как расхожего камня, мы уже говорили. Этот минерал, по преимуществу, встречается только в кварцевых жилах, которыми прослаивается гранит. Такие жилы кварца не отличаются особенною величиной и наполнены пустотами, в которых, главным образом, и встречаются щётки аметистов. Уральский аметист не знает соперников, хотя бразильские аметисты и окрашены гуще. Ещё ниже бразильских ценятся саксонские, шотландские и тирольские аметисты, которые на рынке камней почему-то носят общее название «богемских аметистов». Аметист легко обделывается, сравнительно недорог и поэтому остаётся любимым камнем средней публики, Конечно, существует масса подделок, но настоящий аметист всегда легко отличить: стоит только опустить его в чистую воду, и вся краска в камне сбежится в одну точку или образует неправильные полосы
Мурзинский аметистоносный пояс находится в зоне гранитного массива Сизиковского жильного поля, где особенно велико содержание силицита, альбита, хлорита и эпидота. Жилы массива сосредоточены на правобережье рек Шиловка, Нейва и Анбарка. Состоят они, главным образом, из кварца и кальцита и за свой специфический цвет прозваны зеленчуками. И если в полиминеральных гранитных пегматитах Алабашского поля встречаются помимо аметистов, ещё и бериллы, топазы, то в зеленчуках такого разнообразия нет. Ничего, кроме гнёзд с заполненными глиной пустотами, где и образуются эти кристаллы кварца — от бледных, почти прозрачных до насыщенно-фиолетовых. За эту палитру сиреневых и фиолетовых оттенков аметист прозвали в народе «подземной фиалкой».
«Счастье со многими гранями» — так называет Ильдар Иванович свой любимый камень и вспоминает об одном из самых памятных аметистов, который нашёл вместе с внучкой.
Это был «прекрасный аметист, который без всякой натяжки можно назвать идеальным. Все грани целые, глянцевые, цвет густо-фиолетовый в головке, до низу почти такой же, и сам очень походит на бочонок».
Теперь игру кварцевых граней и причудливый внутренний свет аметистов могут по-настоящему оценить только истинные ценители камня. С тех пор как в России научились искусственно выращивать крупные кристаллы кварца, более дешёвые и практически неотличимые от природных аналогов, интерес к разработкам мурзинских аметистоносных копей начал падать. И это несмотря на то, что мурзинские аметисты могут составить конкуренцию самоцветам Приполярного Урала (прииски Хасаварки) и даже вьетнамским.
