Проклятье! Кто-то же подложил ему эту свинью! Кто-то должен был послать уведомление о приёме на работу.
Воздух казался тяжёлым, кисло провонявшим потом и отдающим ещё более противной горечью — наверное, безнадёгой.
Вспоминать первый день — как ковыряться в ране. Пустые каюты, забытые вещи — блокнот под столом, женская майка в шкафу. Нежилой запах. Он, как идиот, пялился в иллюминатор на исчезающую искорку робота и все еще не понимал.
А потом в коридоре мелькнула тень. Картленд испугался и обрадовался одновременно (они прячутся — это розыгрыш!), рванул за призраком и обнаружил кота.
Время разрушать. Для Картленда это означало отчаянную ярость, с которой он громил панель маневрирования, бил лампы в гидропонном узле и расшвыривал консервные банки. И выкрикивал
все известные ему ругательства.
Потом гравитация «мигнула», и он приложился ребрами об те самые банки.
Время строить пришло, когда он понял, что некого ждать и не на что надеяться. Оставалось радоваться, что лампы он побил не все. И не догадался совершить необратимое — воздух выпустить,
например.
Кот от него несколько дней по углам прятался. И погладить себя не сразу позволил, хотя консервы
поглощал.
