Ошибка оглушила пронизывающим до костей холодом. Дед Василь попятился и принялся торопливо разворачивать ходунки. Подальше отсюда! Ну ее, эту внезапно меняющую личины деревяшку! Металлические сочленения конструкции скрипнули, заставив лихорадочно бьющееся сердце на мгновение замереть. Отвратительный звук! Так похожий на тот, что слышал в мутно-серое ноябрьское утро — старый крюк; вздыбившаяся люстра; втрое сложенная, натянувшаяся под тяжестью обмякшего тела веревка — и вкрадчивый, обволакивающий затылок ледяной изморозью скрип. А еще накатывающий штормовой волной в распахнутое окно ветер…
Скрипа с тех пор дед Василь не выносил.
Надо бы смазать ходунки.
Готовясь подтащить ослабевшее от непривычной нагрузки тело к опоре, Василь остановился, чтобы набрать в легкие воздуха. Растревоживший его скрип не прекратился. Старик беспомощно огляделся. Монотонный звук доносился из-за ослепленной белой краской двери. Скрип-скрип, скрип, скрип — размеренно, чуть слышно — как тогда.
И как тогда же из-под двери тянуло холодом.
И без того онемевшие колени деда Василя мелко затряслись. Не долго думая, старик плюхнулся на пол и, отталкиваясь локтями, поволок тяжелеющее с каждой секундой тело вдоль коридора. Так быстрее. Прочь от проклятой, хранящей кошмарное эхо былого комнаты!
Едва уловимое поскрипывание следовало за ним неотступно.
Когда настигаемый видениями прошлого старик преодолел порог собственного жилища, зловещая дверь с грохотом распахнулась. Василь вскрикнул и, распластавшись на полу, повернул голову на звук.
