При хороших метеоусловиях прыжки проходили и днем, и ночью, в любое время года, обычно с высоты 400 метров. В перерывах между подъемами аэростат закрепляли на специальном бивуаке. Команда обслуживания (20 человек) вручную выводила его к месту нахождения машины с лебедкой на площадку снаряжения. Там же подвешивалась гондола. Оболочка аэростата изготовлялась из двухслойного прорезиненного материала серебристого цвета и наполнялась водородом. Поэтому принимались все меры безопасности, особенно когда газ по железной дороге привозили в баллонах, наполняли оболочку.
Молодым солдатам, впервые совершавшим прыжок, было страшновато шагать в открывшуюся дверку гондолы и прыгать ногами вниз. К тому же они физически испытывали так называемый «динамический удар», в момент принудительного раскрытия парашюта. С «отказниками» приходилось проводить разъяснительные беседы и убеждать личным примером. Все это, а также обеспечение безо-пасности прыжков, ложилось на плечи моего отца.
Несколько лет подряд выдавались особенно суровые зимы, морозы доходили порой до 20 градусов. Тогда отец облачался в специально выдаваемые меховые унты и в зимнем обмундировании с парашютами походил на настоящего зимовщика-полярника, важно ступавшего по скрипучему снегу.
Однажды, после выполнения очередной выброски парашютистов, когда пилот остался один, случилась беда. Произошел обрыв тросовой системы аэростата, и гондола стала резко набирать высоту. Ожила стрелка высотомера. Отец что было сил рванул разрывную ленту красного цвета, которая соединялась с разрывным полотнищем в носовой части аэростата. В этом случае аэростат терял подъемную силу вследствие выхода водорода, оболочка постепенно сдувалась и опускалась на землю. Спасая аэростат, отец выбрался из гондолы, раскрыл парашют и благополучно приземлился.
