Одуванчик растет розеткой. Его листья — их может быть и двадцать, и тридцать — кругом лежат на земле. Если мысленно очертить лист по контуру, то получится овал, одна оконечность которого, ближе к корню, острее другой, у вершины. В этот овал вписан ряд треугольников. Самый верхний, на острие, треугольник вычерчен геометрически тщательнее других, сидящих на плоской оси сдвинуто, вкривь и вкось. Можно подумать, что природа, выкраивая лист одуванчика, позволила себе небрежность, что, однако, не помешало ей придать ему некое, не сразу уловимое изящество. А вообще лист одуванчика центробежен, он «бежит» от центра, норовит вытянуться, устремиться — стрелой, копьем, гарпуном — в неведомое пространство. Но высь его не очень интересует. Ему удобнее прижаться к земле, и только обстоятельства заставят его слегка приподняться. У одуванчика нет стебля. У каждого порядочного растения вроде бы должен быть стебель, а у одуванчика его нет. Впрочем, не один он таков. Подорожник, между прочим, тоже обходится без стебля. Вместо стебля у одуванчика можно вообразить тонкий кругляшок, лежащий на конусе корня. Это самое важное место, ложе одуванчика, его гнездо. Здесь берут начало все тридцать листьев и, может быть, десяток цветоносов, которые один за другим поднимут на своих трубочках желтые корзинки соцветий. Сначала соцветие туго запаковано в замкнутый бутон, содержащий весь комплект цветочков, а их, допустимо, триста или четыреста. Созрев, бутон раскроется, подставит солнцу лепестки-язычки, напитается теплом и закроется вновь, но уже не наглухо: чтобы лепестки высохли. Отсчитав необходимое время, бутон еще раз распахнется, выставив идеальную конструкцию шара из семян: хохолок к хохолку — в пушистой оболочке, острые семянки — в пуговку ложа. День-два шар будет держаться, а однажды дунет ветер, и оторвется отважный парашютист-десантник от материнского лона, улетит искать собственную судьбу.
