Так и хочется уловить в мать-и-мачехе какую-то эмоцию. Например, нетерпение. Ей явно не терпится ждать, когда, растаяв, сугробы откроют солнцу прибрежную поляну, а солнце пригреет южный склон берега, чтобы разбудить ее весенним теплом. Она просыпается еще под снегом. В мерзлой земле оживают ее корневища, наливаются соками, соки поднимаются к почкам, почки набухают, чешуйчатый цветонос выносит их на поверхность. Мать-и-мачеха начинает дышать. От ее дыхания снег подтаивает, образуя вокруг растения пещерку, парничок.
Только о любви думает мать-и-мачеха ранней весной, только о ней одной. Успеть бы раньше других, раньше всех открыться, распуститься, распахнуться, подставиться солнцу, насладиться ласковым его теплом, вобрать в себя его живительную силу и — поникнуть, увянуть, сомкнуть, скомкать свою веселую желтую красоту. Еще несколько дней, чтобы распушить белый диск и подержать на ветру невесомые пушинки… Куда она торопится, мать-и-мачеха? Не знаю. Впечатление такое, что она опоздала на ту первозданную ярмарку, на которой Творец раздавал растениям время и место жизни. И Он, увидев ее нестерпимое желание жить, может быть, сжалился над ней и сказал: «Ладно, живи, если успеешь раньше всех». Наверное, поэтому она и торопится. Мать-и-мачеха не знает никаких страстей, кроме страсти жить. В своей золотой корзинке она держит две, три, а то и больше сотен семян, которые все, до единого, способны дать ростки, и без всякого промедления. На влажном песочке или на мокрой глине семена мать-и-мачехи могут прорасти с «космической скоростью» — через три часа после «посева». На земле ей нет равных. Но ее неугомонные корневища и под землей захватывают пространства без всяких церемоний. Так, на свету и во тьме, мать-и-мачеха отстаивает свое место в жизни.
Сначала — любовь. Цветок. Лепестки-венчики. Пестики-тычинки. Семена на паутинке. То есть прежде всего — дать потомство. А прокормить его… Это — потом. Когда пушинки разлетятся по белу свету, мать-и-мачеха вспомнит о своем втором предназначении. Она выбросит большой лист-копыто, чтобы все долгое лето заряжать корневища энергией солнца. У мать-и-мачехи все наоборот: сначала дети, а потом — пища. Потому-то англичане о ней говорят: «сын раньше отца».
