На ужин готовили суп-харчо. Густенький и остренький. На что Дима Плеханов тут же высказался, что: суп процентов на 20 острее, чем нужно, и, вообще, что это за рисовая каша. (Вот зануда!) Я ему ответила, что суп харчо должен быть острым по определению. А густой, потому что переварили его немного. (Я уже начала жалеть, что не последовала совету Чака и не включила в раскладку гороховый суп, который Плеханов на дух не переносит.)
Зато все остальные ели молча и быстро. Верный признак того, что супчик хорош. После ужина расчехлили гитару. Но засиживаться долго никто не стал. Вскоре все разбрелись по палаткам.
Палаток у нас было четыре. В одной спала компания: Герцог, Варя, Йорверт. Во второй связка: Юртаев – Оля – Макс. Третью занимала хохочущая еженощно непонятно над чем команда Резвого. В последней спали: я, Лена, Студент и Чак. Студент и Чак, как полагается, с краю. Мы с Ленкой посередине. Вообще, я мерзляка. Я взяла с собой два спальника, но и под двумя замерзала. Мы делали так: Лена в своем спальнике, я – в своем. Сверху укрывались моим вторым спальником и её вторым. Так было тепло. (Правда, Лена жаловалась, что я ночью постоянно стаскиваю с нее эти спальники.)
За день я намахалась веслом так, что вечером как-то неожиданно разболелась рука. Я неосторожно пожаловалась на это Чаку. Он тут же обрадовано сказал: давай пересадим тебя на четверку. А то вот я Ингу обещал на двойку посадить. (Днем раньше он сказал, что и Студента он обещал обкатать на двойке. В общем, он пытался ссадить меня с ката каждый вечер. И чем же я ему так досадила?)
