Велика земля моя! Сколько бурь, огня и пепла
пронеслось над тобой. Сколько пережил и
будет еще переживать твой великий народ?..
Не от того ли, что народ твой молчалив и терпелив?..
М.Анисимкова. «Плач гагары».
Введение
Начиная с конца 30-х и начала 40-х годов в СССР действовала разветвленная сеть исправительно-трудовых лагерей, интегрированных в экономику страны. Значительная их часть была размещена на Урале.
Общая численность заключенных «лесных» лагерей на Урале на 5 декабря 1942 г. составляла 76855 человек, а на 1 мая 1943 г. – 51946. Это соответствовало 43,3 и 36% от общей численности осужденных Управления лагерей лесной промышленности НКВД по СССР.
По результатам изучения документальных материалов органами государственной безопасности установлено, что в период 1930 – 1953 годов по возбужденным органами ОГПУ, НКВД, НКГБ-МГБ — 2 578 592 уголовным делам было подвергнуто репрессиям 3 778 234 человека, из них приговорено к высшей мере наказания (расстрелу) 786 098 человек. Среди лиц, подвергнутых репрессиям, осуждено судебными органами 1 299 828 человек (в том числе к расстрелу – 129 550 человек), несудебными органами (различными двойками, тройками, особыми совещаниями и даже списками) – 2478406 человек (в том числе к расстрелу – 656548 человек).
А теперь отвлекусь от темы.
В марте 1930 г. в Ивдельском районе Свердловской области сложилась угрожающая ситуация с переселенцами, прибывшими после «раскулачивания». «Привезенные» 5 108 человек, кое-как были размещены на лесоучастках Камураллеса и других лесозаготовительных организаций, в то время работавших в районе. Их руководители наотрез отказывались снабжать продуктами питания нетрудоспособную часть «кулацких» спецссыльных. По докладу прокуратуры (Уральской областной) от 2 апреля 1930 г., категория больных, инвалидов и стариков в возрасте от 80 до 85 лет составляла до 75%. Детей, конвоируемых в лютую зиму 1930 г., было до 40%.
Ссыльные говорили: «Не видать нам больше своей страны, широких полей, пропадем мы здесь голодной смертью и замерзнем. Живем в переполненных бараках, которые каждую ночь загораются…». Летом начался страшный голод.
Учитывая малонаселенность нашего региона и сложность переселения в него людей из других областей, а также то, что страна располагала дешевой и бесправной рабочей силой (из числа уголовных элементов и осужденных по 58-й статье, а также спецпереселенцев), и было решено создать в этих местах, «не столь отдаленных», исправительно-трудовые учреждения.
Уполномоченный НКВД СССР Алмазов 25 августа 1937 г. подписал приказ №1 о приёме имущества Ивдельского леспромхоза «Свердлес» в систему ГУЛАГа.
Так было положено начало Ивдельлагу, колоссальной «тюремной машине», островку тогдашнего ГУЛАГа, с дислокацией на территории Ивдельского района. Управление и подразделения лагеря были расположены в северо-восточной части Свердловской области.
Приведу воспоминания заключенного тех лет о совместном содержании «политических» и «блатных». Они гласили: «груб и жесток начальник, лжив воспитатель, бессовестный врач – это все пустяки по сравнению с растлевающей силой блатного мира. Это не люди! Влияние их на лагерную жизнь безгранично, всесторонне. Лагерь – отрицательная школа жизни целиком и полностью. Ничего полезного и нужного никто оттуда не вынесет. В нем заключенный обучается мести, лжи, мелким и большим подлостям. Каждая прожитая в зоне минута – отравленная минута».
В то время в зонах Ивдельлага сидели известные воры в законе Мишаня Фиксатый и Костя Золотой, фальшивомонетчик Стрючков и другие.
При организации Ивдельлага в нем содержались в основном осужденные по статье 58-10 (пропаганда и агитация, призывы к свержению, подрыву или ослаблению советской власти, распространение, изготовление или хранение литературы того же содержания).
По распоряжению высшего начальства лиц, осужденных по этой статье, нельзя было допускать ни к каким работам, кроме пилы и топора, кайла и тачки, хотя среди них было множество высококлассных специалистов различного профиля. Несмотря на этот приказ, некоторые начальники подразделений, назначали их на «привилегированные» должности, пока это не выявляли приезжающие комиссии или прокуратура.
Заключенные по политической статье содержались в зонах совместно с осужденными по другим статьям Уголовного кодекса, число которых из года в год в ИТЛ (исправительно трудовой лагерь) увеличивалось.
Период становления
Наступил момент интенсивного развития лесодобывающей и деревообрабатывающей промышленности в нашем регионе.
Управление ивдельских лагерей НКВД СССР сокращено называлось Ивдельлагом (с почтовыми индексами п/я Н-231, 232 и 240), с 18 июля 1968 года – Учреждением Н-240, а потом УЩ-349/ И, ОИУ-2 и т.д.
С образованием Управления село и поселки, а впоследствии город областного подчинения начали активно развиваться. Население стало возрастать.
Колонии Учреждения, как видно из предлагаемой схемы, были расположены практически по всему району, опутав его, как паутина, с севера на юг и с запада на восток в отдельных местах на расстоянии свыше трехсот километров. Штаб созданного лагеря расположился в трех небольших домах по ул. Данилова (возле здания старой аптеки, а потом городской библиотеки, сейчас там разбит сквер).
Главной целью при создании Учреждения было исправление и перевоспитание заключённых физическим трудом на заготовке, вывозке и переработке леса, его поставке народному хозяйству в требуемых объемах, строительстве.
В период становления Ивдельлагу пришлось столкнуться с огромными трудностями. Во-первых, необходимо было построить значительное количество жилья, коммунально-бытовых и социальных объектов не только в селе Никито-Ивдель, но и во всех вновь создаваемых подразделениях, не говоря уже о жилых и производственных зонах. Во-вторых, срочно вести дорожное строительство не только к селу, но и к создаваемым колониям.
Для решения всех этих вопросов в структуре Управления были созданы отделы: лесной, дорожно-строительный, планово-организационный, учетно-распределительный, культурно-воспитательный и финансовый, а также – снабжения и санитарный.
Всего в 1937 г. было организовано 19 подразделений, объединенных в 4 отделения: Юртищенское – 4 лагпункта (Толтия, Юртище, Горцуновка и Каменка), Собянинское – 6 подразделений (Талица, Шипичное, Пристань, Собянино, Толокнянка и Северное), Лангурское – 5 колоний и подкомандировок (Орья, Лангур, 4 и 5 лагпункты, Черноярка, 308 квартал, Степановка), Самское – (пересыльный пункт и сельскохозяйственный ОЛП), а также отдельный лагерный пункт «Палкино» и конвойный ОЛП.
Состав отделений неоднократно изменялся, так как шли поиски наиболее рациональной системы управления колониями и их производственной деятельности.
В Ивдель из гор. Свердловска по железной дороге им. Кагановича осужденные доставлялись до станции Сама на пересылку, так называемый «10 километр». От нее на открытых железнодорожных платформах по железной дороге отправлялись до конечного разъезда, на «39 км», и далее пешим ходом или в лучшем случае на переполненных грузовиках добирались до поселка «Северный» и оттуда всех распределяли по лагпунктам и ОЛПам (отдельный лагерный пункт). В основном до постоянного места содержания добирались пешим порядком, так как машины ходили только до лагпункта Толокнянка. Часто бывало, что от Самы до Екатерининки сразу шли пешком.
В 1938 г. после реорганизации, уже в пяти отделениях, стало 25 колоний.
Число осужденных колебалось от 16 до 24 тысяч. По годам это выглядело следующим образом:
1938 г. — 16,2 тыс. чел .
1940 г. — 23,5 тыс. чел .
1945 г. — 16,5 тыс. чел .
1950 г. — 21,6 тыс. чел .
1955 г. — 15,9 тыс. чел .
1960 г. — 12,9 тыс. чел .
1970 г. — 13,4 тыс. чел .
1980 г. — 11,8 тыс. чел .
1990 г. — 8,9 тыс. чел .
2000 г. — 5,6 тыс. чел .
2005 г. — 5,3 тыс. чел .
2008 г. — 4,7 тыс. чел .
Значительное уменьшение контингента произошло в 1940-45 годах из-за отправки заключенных на фронт, а также высокой смертности.
Создаваемое Учреждение должно было внести свою огромную лепту в развитие региона: закончить ветку железной дороги от Самы до Ивделя, потом — до Першино и Каменки, начать строительство марганцевого рудника, резко увеличить объемы лесозаготовок.
Учитывая значительные трудности с размещением создаваемого Учреждения и подразделений, отсутствие необходимых дорог, 22 февраля 1938 г. начальник Ивдельлага С.А. Тарасюк издает приказ, в котором перечисляет объекты первоочередного строительства по всем подразделениям. Например: двух казарм, сорока жилых домов, больницы. Начиналось строительство жилья в «Городке» (основное место дислокации Управления в последующие годы), клуба им. Дзержинского, столовой «Дружба».
Содержание осужденных
Условия содержания заключенных не соответствовали никаким нормам и положениям и были экстремальными. Нахождение в лагере было трудно совместимо с человеческой жизнью. Жили в сырых, холодных, порой не отапливаемых помещениях барачного типа. Они в лучшем случае делались рублеными, а то просто дощатые, сколоченные на скорую руку, с многоярусными нарами, зачастую сделанными из неошкуренного кругляка. Спали на голых нарах в верхней, рабочей, одежде. Порой даже не умывались из-за отсутствия достаточного количества воды. Для питья часто использовалась снеговая вода. Систематически не хватало постельного белья._
Нормы питания устанавливались в соответствии с выполнением утвержденных жестких производственных заданий. Хлеба на лесозаготовках выдавалось 800 грамм – при выполнении плана на 100% и 1200 при выполнении на 150%, плюс два раза в день баланда, в лучшем случае, а то и один раз, и без второго. При невыполнении задания норма снижалась до 400 – 500 грамм. За отказ от работы ожидал карцер и штрафной паек. Короче говоря, в лагере было три вида пайков «котлового довольствия» заключенных: стахановский, ударный и производственный, кроме штрафных, следственных и этапных. Пайки, как видно из сказанного выше, отличались друг от друга количеством хлеба и качеством блюд.
И.С. Эндеберя, бывший партийный работник, осужденный по статье 58-10, в своих воспоминаниях пишет, что на «Пристани» (один из лагпунктов на берегу реки Лозьвы) кормили два раза в день утром и вечером болтушкой из ржаной муки.
Особенно тяжелое положение сложилось в 1942 – 1943 гг., когда зачастую не удавалось обеспечить котловое довольствие продуктами, предусмотренными нормами. В рационе питания систематически недоставало овощей и картофеля, в том числе и квашеной капусты. Широко практиковалась замена недостающих продуктов по нормам лагерного питания (овощей, мяса, рыбы) мукой и горохом, а зачастую овсянкой.
Еще один бывший заключенный, Э. Тер-Погосян, делит осужденных на три категории. Первая – сытые, в нее входили: коменданты, повара, кладовщики и им подобные. Вторая – полуголодные, имеющие кроме лагерного пайка посылки из дома и доступ к овсу. Третья – голодные, к ним относилось абсолютное большинство.
Катастрофически не хватало одежды, обеспеченность составляла не более 30%. Летом она представляла собой нижнее белье, хлопчатобумажные черные брюки и гимнастерку, грубые ботинки и фуфайку. Зимой дополнительно выдавались: ватные брюки и телогрейка, при наличии бушлат, шапка (непонятно из чего) и бахилы (высокие до колен чулки, простроченные из ваты, как и телогрейка) и «чуни», по-простому лапти, из бересты или ивняка. Из-за недостатка нормальной обуви обувка в основном была «гулаговская» – из транспортерной ленты или автомобильных покрышек, последнюю называли ЧТЗ (Челябинский тракторный завод) и т.д. и т.п. В достаточном количестве не было даже рукавиц. Зачастую невывод на работы из-за «разутости и раздетости» составлял до 10 процентов от общего списочного состава подразделения.
Несколько позже открывается центральная пошивочная мастерская (ЦПМ), расположенная в 13 км от Управления, возле станции Лосиное. В мастерской начали выполнять любые пошивочные и сапожные заказы, необходимые для подразделений. Позднее мастерская была переведена в Ивдель и расположилась в 2-этажном доме (недалеко от почты) по улице Октябрьская набережная, а потом перебралась в дом № 37 по ул. Трошева. Правда, никаких заказов для колоний она уже не выполняла, а работала только для начальствующего состава. Пошивочные и сапожные мастерские были непосредственно в каждой колонии.
Особенно сложной была обстановка зимой, когда ко всем болячкам добавлялись частые и довольно сильные обморожения, особенно в лютую зиму 1941 – 42 годов. Только при температуре ниже 30 – 35 градусов, в зависимости от ветра (термометров, конечно, никто не видел), актировался день. Заключенные имели свою шкалу оценки температуры воздуха, без градусника. Стоит морозный туман – 40 градусов ниже нуля. Воздух при дыхании выходит с шумом, но дышать не трудно – 45. Дыхание с шумом и одышка – 50. Ну, а если плевок замерзает на лету – 55 и выше. А такие температуры в те годы в Ивделе, и особенно в северных поселках, были довольно часто.
Более половины контингента болели простудными заболеваниями, воспалением легких. Свирепствовал авитаминоз, дистрофия, цинга, дизентерия, другие желудочно-кишечные заболевания и т.п. В бараках можно было слышать постоянные хрипы, храпы, кашель и стоны, бредовые разговоры.
В период организации подразделений лагеря никаких специально оборудованных больниц или изоляторов (в то время они назывались лазаретами) еще не было, остро не хватало медикаментов. Все это вело к массовым заболеваниям. При освобождении по болезни заключенные, что случалось довольно редко, находились в общем бараке, где постоянно проживали. Надо отметить, что у них сразу же сокращалась дневная пайка.
Среди заключенных, отбывающих сроки наказания, была очень высокая смертность.
Сегодня, за прошедшие более семидесяти лет, большинства могил можно и не найти, так как на них даже простых столбиков с отметками не устанавливалось и все заросло кустарниками и мелколесьем.
Да и поселков, где прошли захоронения: Толокнянка, Юртище, Яхтель, Тошемка, Талица, Котлия, Бор, Маловодный, Горцуновка, Толтия и других, где находились колонии, давно уже нет. Даже головные поселки: Вижай, Хорпия, Понил, Шипичное, ранее центры больших лагерных отделений, имевших развитую инфраструктуру и все социально-бытовые учреждения и не одну сотню жителей, становятся небольшими населенными пунктами.
Не приходится говорить и о порядке похорон, которые, по воспоминаниям бывших узников, проводились комендантом колонии один-два раза в неделю. Они не соответствовали никаким нормальным ритуалам, сложившимся веками. В основном это были братские захоронения, в общем рве. В приказе начальника ГУЛАГа НКВД Наседкина, разосланном в 1943 г., указывалось: «…Настоящим устанавливается нижеследующий порядок погребения заключенных:
- Наряду с захоронением каждого трупа в отдельности разрешить погребение в общих могилах, по несколько трупов, вместе.
- Допускать захоронение трупов без гробов и без белья». Что еще можно сказать?…
Спецконтингент лагеря делился на четыре группы:
А – способные к среднему и тяжелому труду,
Б – способные выполнять только легкие работы,
В – больные, инвалиды,
Г – отказывающиеся от любых работ, не идущие ни на какие формы сотрудничества с администрацией и
ХЛО (хозяйственная лагерная обслуга).
По всем группам были установлены строгие нормативы, за выполнение которых руководители подразделений несли строжайшую персональную ответственность. Особый контроль был за рабочей группой А. Руководство ИТЛ и колоний старались любыми способами не понижать состав этой группы ниже 60% от общей численности колонии. Следует отметить, что из представителей групп Б и В мало кто дожил до конца войны.
Лесозаготовки
В течение 1937 – 1939 годов лесосырьевая база разрабатывалась только в четырех местах: на участке строящейся железной дороги Сама – Лангур – Ивдель 1; в восьмом отделении, где были Лангурский, 3, 5, 133 лесоучастки; в первом отделении, куда входили: Большая Толтия, Лаксия, Юртище, Горцуновка, и втором отделении с подразделениями в Собянино, Талице, Толокнянке, Утенино, Пристани, Селезневке и Юркино. Такая дислокация установилась после реорганизации отделений, уже в течение 1938 г.
Применение труда осуждённых позволило увеличить объём лесозаготовок в 8 – 10 раз, так как работы велись круглогодично. Рабочий день с началом войны был увеличен до 10, а затем постепенно до 12 – 16 часов. Нормы выработки повысились до 20%… Рабочий день обычно заканчивался не после окончания основных работ. Еще необходимо было собрать и сдать инструмент, построиться и пройти проверку и только после этого попасть в жилую зону. Правда, были введены выходные дни, но они предоставлялись только по решению начальника и обычно в дождливые летом или морозные дни зимой. Заключенные говорили: «В лагере убивает работа, поэтому всякий, кто хвалит лагерный труд, – подлец или дурак».
Следует отметить, что при заготовке леса в Талицком, Вижайском, Пристанском, Юртищенском, Лаксийском, Лангурском да и в других лесоучастках на заготовках практически отсутствовала всякая механизация.
Основными орудиями труда были поперечная пила и топор, а тяговая сила – лошади. Хочу остановиться на лошадях. В середине сороковых годов в ИТЛ поступила большая партия немецких анемичных (малокровных) лошадей с фронта. Они дислоцировались в Юртищенском подразделении. Это были в основном огромные тяжеловозы, которые работали на трелевке и лесовывозке, давая значительные объемы. Но они в любой момент могли упасть и умереть.
При образовании Ивдельлагу было выделено несколько автомашин ЗИС-5 и ЗИС-13 и тракторов КТ-12 (газо-генераторные, типа ТДТ-40), ЧТЗ-60, но с началом войны большая их часть была отправлена на фронт. Первыми в Союзе на тракторах Челябинского завода, поездом по ледяной дороге, начали вывозить лес в Лаксийском ОЛПе, их поддержали лангурцы. Начала внедряться лучковая пила – «стахановка».
Валка леса обычно велась бригадой из тридцати человек. Она разбивалась на звенья по два человека. Инструмент: поперечные, а потом лучковые пилы и топоры выдавались только на разводе.
После заготовки и разделки лес на тележках вывозился к рекам, где штабелевался и готовился для сплава. Летом это делалось по кругло-лежневой дороге, как бы по рельсам (10 – 12 см бревна укладывались в лунки нетолстых шпал и крепились квадратными нагелями). Зимой по «ледянке». Делались деревянные борта, а вместо тележек использовались сани. Названными способами перевозилось одноразово 3 – 5 кбм.
В 1938 г. было заготовлено и вывезено 1,2 млн. кбм древесины, в т.ч. автомашинами – 38 тыс. и тракторами – 215. Основная тяжесть вывозки леса ложилась на конную тягу. Следует отметить, что содержание лошадей было крайне сложным. Их было в колониях уже достаточно много, а корма приходилось доставлять на довольно значительные расстояния (из пос. Лача, Митяево, Сама, Всеволодского, Ваграна и т.д.).
Началась отгрузка лесопродукции в вагонах по железной дороге в другие регионы страны.
Заключенным за перевыполнение производственных заданий и активное участие в трудовом соревновании начали выдаваться премии в размере 20 рублей или продуктовые посылки. План первого квартала по заготовке древесины в целом по Учреждению был выполнен лишь на 80%, несмотря на это многие осужденные их получали. Одним из первых был премирован осужденный рекордист Г.И. Кабанов. На непродолжительное время, в 1948 г., вводились зачеты (рабочие на прямых работах дополнительно получали по 0,5 дня, а мастера и бригадиры по 0,25). Все эти, поощрения вводились для стимулирования очень нелегкого труда.
Строительство
Форсировалось строительство железнодорожных веток Сама–Лангур–Ивдель и Першино–Палкино, первого здания управления (на берегу р. Ивдель у ЦРММ ) и жилых поселков, домов в «Городке».
В течение двух лет были построены: здания Управления, больницы, штаба ВОХР, парокотельной, а также водопровод, ЦРММ, электростанция, более 20 жилых домов, столовая «Дружба» и клуб им. Дзержинского, а также многие другие необходимые объекты в подразделениях. Был оборудован аэродром, на нем базировалось два самолета У-2 и Р-5, принадлежащие Управлению. Во время войны и сразу после нее на них летали супруги Тесловы, а сменил их Н.В. Кузьмин
В 1939 г. было закончено строительство железной дороги Лангур – Ивдель 1 (раннее этот путь преодолевался за двое и более суток) и Палкино – Першино (1940 г), началось строительство ж.д. ветки Ивдель 1 – Каменка (в будущем – Полуночное).
Развивалась сеть лежневых дорог, особенно на север: Юртище–Ивдель и Пристань–Каменка–Ивдель. Несмотря на значительные затраты (более 10 тыс. руб. на один км), дороги охватили Ивдель и все населенные пункты. Так в городе лежневые дороги начали снимать только в конце пятидесятых годов. Строились аэродромы в пос. Вижай и Понил.
Позже, силами осужденных велось промышленное, гражданское и жилищное строительство не только в самом Ивдельлаге, но и в микрорайонах города, для других предприятий. Для них были построены новое здание бани, дома, гаражи.
Строительные работы не ограничивались только территорией Ивдельского района. На коллектив ИТУ (исправительно трудовое учреждение) была возложена задача строительства Североуральского бокситового рудника, Богословского алюминиевого и Лобвинского гидролизного заводов. В 1942 году эти подразделения были переданы другим, вновь созданным организациям ИТУ МВД СССР.
В 1939 – 1940 гг. лесопильные заводы, после ввода в строй Першинского двухрамного цеха, вышли на рубеж выпуска 137 тыс. кубометров пиломатериалов в год. При пуске же эвакуированного Медвежьегорского трехрамного лесозавода объемы возросли до 150 тыс. кбм. В дальнейшем деревообрабатывающее производство, кроме увеличения объёмов на Першинском ДОКе, получило развитие практически во всех подразделениях лесоуправления.
Не могу не сказать об архитекторе Н.А. Всеволожском (как утверждают, его предки стояли у истоков пос. Никито-Ивделя). Он по иронии судьбы, а не по своей воле тоже попал в наш край, почти на десять лет. В пос. Полуночное благодаря его таланту и трудолюбию были созданы в стиле русского деревянного зодчества многие жилые дома, объекты соцкультбыта и коммунального назначения. Сегодня уже нет Дома культуры им. Жданова, воздвигнутого по его проекту из недолговечных шлакоблоков простоявшего почти шестьдесят лет, но мы помним это величественное здание, радовавшее глаз своей архитектурой и внутренним устройством.
(Продолжение следует)
