* * *
В комиссии сидели трое: сам председатель, лейтенант, перебирающий кипу донесений с мест, и сержант, записывающий решение комиссии, собственно, решение походного военного трибунала.
В спешке и в непростой боевой сутолоке, какая была в начале 1942 года, решались судьбы людей.
— Дальше, что там? — спросил капитан — председатель комиссии.
Лейтенант мельком глянул на текст рапорта, выхватил взглядом, что бросилось в глаза: «предательство своих товарищей по партии», и бесстрастным монотонным голосом сказал:
— Предательство…
— За предательство расстрел, — заключил председательствующий.
И тут же стали листать очередные представления.
Одним бойцом больше, одним — меньше, особой роли не играло. В скоротечных боях бойцы из строя выводятся косяками.
Выдерживалось главное: надо было быстрее включиться в работу по претворению в жизнь нового сурового приказа: «ни шагу назад». А это как раз было по их части.
Решение комиссии, собственно трибунала, оперативно вернули на место, откуда пришла бумага — для приведения в исполнение приговора.
Когда бойцу Суслопарову об этом объявили, он даже не успел осознать, что же такое с ним произошло? Только спросил нелепо:
— Сейчас али когда? В бою-то не побывал… — добавил как бы про себя.
— Ты уже отвоевался, — сказали ему. — Ты в расходе.
Его взяли под арест, забрали винтовку, остальное снаряжение.
Младший политрук Тюрин и сам, похоже, удивился произошедшему. Он ожидал, что бойца Суслопарова в самом худшем случае ожидала отправка в дисциплинарный батальон — действующих бойцов и без того катастрофически недоставало.
Суслопаров между тем терялся в мыслях: «Что сказано будет семье, сыновьям, младшему Демьяну, который больше всех переживал, что отца его не берут на фронт».
