— А кабинет этой бухгалтерши — он на каком этаже? Не на первом?
— Понял тебя. Да, на первом. Последний по коридору, по фасаду вдоль улицы. То есть не мог ли грабитель просто в окно подглядеть, что там и как? Не мог. Дом, как их называют — «сталинский». Первый этаж — высоченный. Да еще бухгалтерша, чуть стемнеет, занавески задергивает. Чтобы в ее окно заглянуть, лестницу приставлять надо. Можешь себе представить на такой улице, где по вечерам народ валом валит, кто-то поставит лестницу и станет в окно глядеть? Исключено.
Ладно, считай, по теории твоего академика, я выговорился, душу облегчил. Да не облегчил! Перед братом стыдно. Что же, говорит, ты сотрудник милиции и не можешь племянника вызволить. Иди, Шерлок Холмс. Будет что попроще, позову. А тут, сам видишь — тупик…
Улица Некрасова, одна из центральных в городе, по вечерам с приходом сумерек начинала светиться разнообразными огнями. Виднее становились светофоры, лучились фары автомобилей, мягко светились витрины магазинов. На крыше высотки ядовитым малиновым цветом наливалась реклама банка. Зажигались фонари, источая голубоватый свет, делающий лица прохожих таинственными, как у каких-нибудь инопланетян. Над входом в шестиэтажный филиал ЦУМа зигзагом прочерчивалось огненное: «Добро пожаловать!» Филиал располагался как раз напротив здания номер шесть. Петушков прошелся вдоль фасада. Почти все окна были зашторены. Последнее по счету окно тоже на две трети закрывали уютные пестрые занавеси. Подоконник возвышался над головой метра на полтора. Да, не было ни малейшей возможности заглянуть в это окно с улицы. Ни с ближнего тротуара, ни с дальнего.
