(Документально-литературная версия)
Если природа наделила меня талантом и подвигнула изваять женщину Руси великокняжской, пообещав доставить любую, потребную мне, натуру, как бы далеко в веках она ни пребывала, я бы, пожалуй, попросил вернуть из небытия великую княгиню московскую Софью Фоминичну, в девичестве греческую принцессу Зою (Зинаиду) Палеолог. Попросил бы не без ожидания упрека: неужто на самой Руси женщины перевелись, что надобно за морем искать?
А штука вот в чем. В ней, Софье, женщина, ее специфические черты оказались не столь старательно упрятаны в наши домотканные одежды. Что называется, не было бы счастья…
Согласимся, что упрямая традиция повелевает нам видеть и фиксировать исторические деяния в их внешнем проявлении, в конечном результате, отдавая приоритет мужественности. Внутренняя психологическая обусловленность событий — исключительно слабая сторона нашего летописания. Ведь даже суть равноправия полов видится нам в измене началу женскому и приближении к мужскому. Мы тщимся убедить себя, что женщина ни в чем не уступит мужчине — ни как воитель или самодержец, ни как ученый или космонавт, хлебороб или, скажем, футбольный форвард. Мы забываем, что у женщины есть собственная гордость и свой пьедестал и не подобает ей толкаться на мужском, претендовать на чужие достоинства и регалии.
Так вот в большинстве исторических женщин давних времен мы с вами во многом лишь домысливаем, воображаем себе по ряду косвенных признаков их деятельное женское начало, спрятанное не только под спудом столетий, но еще и под лукавой личиной этакой якобы непричемности. А вот в Софье Фоминичне имеем редкую возможность эту женскую натуру лицезреть. Она в ней, гречанке по рождению, скажем так, свободнее декольтирована.
