Уже привычно смотрели мы на добротные дворовые постройки, асфальтированную дорогу до усадьбы и прочие атрибуты капитализма, но все равно красноармейцы из бывших селян восторженно трогали разнообразный сельскохозяйственный инвентарь, стоявший под крытым навесом, заглядывали в хлев, где мычали коровы и блеяли овцы, на свежих подстилках из соломы довольно похрюкивали розовые свиньи…
И хотя я родился и вырос в большом городе — Свердловске, я с откровенной завистью думал: «Живут же люди», вспоминая обглоданные, почерневшие соломенные крыши и убогие хатенки тех российских деревень, разоренных и обнищавших в результате сплошной коллективизации, что нам довелось освобождать.
Глаза хозяина этого хутора светились неподдельной радостью, когда он усаживал нас за длинный стол в просторной кухне.
