Появление большого числа политических арестантов обусловило необходимость предотвратить проникновение в «Николаевку» нелегальной литературы и листовок, а это привело к ужесточению режима. Николаевское исправительное арестантское отделение приобрело славу одного из самых суровых мест лишения свободы. За отделением закрепилось имя «Уральский Шлиссельбург ». Плохое обращение с арестантами заставило наставника отделения священника Л. Ставровского направить телеграмму депутату Государственной Думы Аладьину: «В Николаевской тюрьме репрессии в отношении политических: 15 в карцерах, 1 изувечен, 1 покушался на самосожжение, двое в смирительных рубашках, 50 голодают третий день». Неизвестно, предпринял ли депутат какие-либо действия, но упоминаемая в телеграмме голодовка возымела определенный результат. Арестанты, полностью отказавшиеся от пищи из-за убийства охраной отделения политического заключенного А. Шамина, требовали личного приезда прокурора Казанской судебной палаты для проведения следствия. После работы следственной комиссии были отстранены от должности ряд служащих тюремной администрации, в том числе начальник отделения надворный советник Югуртин — на основании ст. 1100 Устава уголовного судопроизводства». Упоминаемая статья 1100 гласит: «Должностные лица, предаваемые суду во время нахождения на службе, могут быть или временно устраняемы, или вовсе удаляемы от должностей». Поскольку Устав носил процессуальный, а не материальный характер, трудно предположить, за какое же преступление преследовался Югуртин. Следует сказать, что ужесточение режима, скорее всего, было только в отношении политических арестантов, которые, по свидетельству И.А. Камшилова, в большинстве случаев содержались в одиночном корпусе.
