Не заметил я, как Зойка появилась, ну, как приведение, аж напугался. Стоит, зараза, и глаз не сводит с остатнего хлеба, ну и нюх же у энтой животины! Все хорошие мысли враз улетучились, собрал котомку за плечо и вперёд до дома. Зойка глаз не сводит с кусочка хлебного и, как на верёвочке, семенит спереди. Для ускорения движения выломал прут из талины, и Зойка поняла, что со мной лучше не шутить, и припустила рысью в сторону дома. Обратная дорога показалась намного короче, чем шёл вначале, хоть и Зойка путалась под ногами, норовя шмыгануть в сторону при виде клочка ярко зелёной свежей травки. Но прут талины в моей руке вёл её строго к дому, ни шагу в сторону. И только перед самым крыльцом хаты я отдал остаток хлеба Зойке.
— На, ешь, ты заслужила поощрение, это тебе за хорошее поведение. Сунул краюху Зойке и на всякий случай перетянул прутом. — А это тебе за то, что я за тобой мотался цельных полдня.
— Ты пошто, варнак, козу бьёшь? — неслышно появилась бабка Матрёна— Рази её можно бить? Она нас кормит, супостат ты этакий.
— Кто её бьёт? — взвился я. — Я же для пользы, для ума её, чё ей во дворе не сидится, всё блудит где попало. А я потом ищи её, беспутную.
