Сидорчук осмотрел себя с ног до головы: точно, как есть, в костюме. «Значит, домой меня принесли в три. А до этого что было? В десять мы взяли еще по пузырю, поднялись на пятый этаж к Юркиной знакомой, выпили… Дальше — полный провал в памяти…» А жена все говорила и говорила: про какое-то собрание, вечеринку и ужин в ресторане.
— Постой-постой… Что ты там несешь? Какой праздник?
— Сегодня же восьмое марта, Сеня, международный женский день. «О господи! Вот олух!» — с досадой подумал Сидорчук. Порывшись в карманах, он извлек на свет мятую шоколадку и протянул ее жене:
— На вот. Маня, подарочек тебе к праздничку…
— Спасибо, милый, — с чувством сказала жена и чмокнула Семена в макушку. Лицо Сидорчука перекосило от ярости. «Если за дешевую шоколадку — поцелуй, то за букет что? — сжимая кулаки, подумал он. — Эх, поймать бы этого проходимца да руки-ноги повыдергивать! Да кто же он, черт побери? Может, врезать Маньке промеж глаз — сама признается?» Усилием воли сдержав душевный порыв — как-никак жену он любил и до рукоприкладства не доходил — Семен задал вопрос на засыпку:
— Ты там насчет ресторана намекала… Какой галстук мне надеть?
— Сеня, ты не обижайся ради бога, — помедлив, ответила Мария, — но мы решили сегодня собраться чисто женским коллективом — без мужей…
«Какой же я дурак! — осенило Семена. — Это же Манькин начальничек! Шуры- муры, служебный роман — они же все как один бабники! Кем она там работает? Вроде, учетчиком — книжки разные про учет какой-то читает… А зарплата — как у министра! То шуба новая, то гарнитур ореховый, а на Новый год — машина! Вот и от кабака меня отшила… Ах ты, господи, как же я проморгал-то?»
