Я боялась, что природная сообразительность и живость моего сына будут подавлены тоталитарной системой нашего совкового обучения. Руки лежат на парте и движутся, как у Буратино, параллельно и перпендикулярно. Спина прямая, будто деревянная. Глаза с подобострастным вниманием неподвижно уставились на учителя. Именно так меня пытались учить в первом классе. Затем, попав в элитную школу, куда учителей отбирали по конкурсу, я неожиданно дня себя превратилась из серой троечницы в отличницу. Хорошие преподаватели развили во мне любознательность. Поэтому, когда подошло время отдавать в школу Саню, я постаралась познакомиться с нашими учителями поближе, чтобы понять, кому из них стоит его доверить.
Галина Федоровна была необычной женщиной и талантливой учительницей. Ее внешность поразила меня
отсутствием стремления соответствовать правилам и стереотипам. Впервые я увидела ее летом девяностого года. Зеленая кримпленовая юбка семидесятых годов, от старости вся покрытая затяжками, и новая аляповатая ярко синяя кофта с люрексом. По-детски непосредственное стремление ко всему яркому довершалось желтой прической, выжженной перекисью и завивкой, в стиле «собачья дрожь»… Темные глаза и смуглые, выдающиеся скулы указывали на принадлежность к северной народности. Стиль обучения Галины Федоровны был еще более необычным, чем внешность. Однако и здесь просматривалось стремление ко всему яркому, выходящему за рамки серых стандартов. Она позволяла шестилеткам-первокпассникам без разрешения вставать и даже тихо переговариваться во время урока, чтобы обменяться письменными принадлежностями или выйти в туалет. Отношения с детьми строила на взаимном доверии и с самого начала внушала всем мысль об их неординарности: у них единственный в школе класс, где учатся с шести, а не с семи лет! У них самый веселый (другие говорили «недисциплинированный») и умный класс. В общем, они самые-самые! Обучение строилось по системе: объяснение нового материала, затем закрепление пройденного самостоятельной работой по карточкам.
